Есть анекдот о человеке, который то и дело бьёт себя молотком по руке. Когда его спрашивают, зачем он этим занимается, он отвечает: «В промежутках между ударами я испытываю такое облегчение…»
Положение этого несчастного вызывает у нас не столько смех, сколько смутное узнавание. Бывает, что и мы сами идём на безрассудство и причиняем себе и другим боль как будто бы просто от скуки. Драма увеличивает интенсивность наших переживаний и создаёт контраст. Лучше удар молотком по пальцам и последующее облегчение, чем пресность и монотонность. Лучше пусть будет ссора, беда, отчаяние, истерика, но только не пустота. Мы хотим чего-то почувствовать, но не находим способа получше. Всё происходит как в полусне. Мы одновременно понимаем, что мы делаем, и не понимаем этого, поскольку гоним от себя столь досадные мысли. Мы балансируем на грани состояний.
Ещё чаще мы причиняем себе боль уже совершенно бессознательно. Мы наступаем на одни и те же грабли, они бьют нас по лбу, а в паузах между ударами мы успеваем урвать немного радости жизни. Совершаемые нами ошибки повторяются и подчиняются единому набору шаблонов. Со стороны может показаться, что всё происходит случайно. Мы делаем это ненамеренно. Простое невезение. Однако если одна и та же случайность проявляет такую навязчивость и такое постоянство сценария, можно ли говорить о случайности? Скорее это закономерность.
Бессознательное и закономерное совершение нами тех же самых ошибок отличается от целенаправленного издевательства над собой и другими. Здесь мы уже не знаем, как остановить удары. Над этим процессом у нашей разумной сознательной воли намного меньше контроля. Бессознательные механизмы и глубинные неврозы ума увлечённо бьют себя – то есть и нас – молотком и заводят в излюбленные ловушки. Удары обрушиваются один за другим с неумолимой инерционной силой. Мы даже не успеваем заметить, когда и откуда.
Наши ошибки, страхи, страдания и неудачи возвращаются – и хотя мы были бы рады положить конец череде столь неприятных тавтологий, мы не можем. Мы даже не до конца понимаем, в чём здесь дело и каковы причины происходящего.
Иными словами, в нашей жизни действует особая инерция, тянущаяся из прошлого. Она копится, принудительно помещает нас в определённые ситуации и настойчиво подталкивает вести себя так, а не иначе. Буддисты называют подобную инерцию жизненного сценария кармой.
Понимание кармы возможно на нескольких уровнях. Мы можем подойти к ней и с довольно строгой научной точки зрения, и с религиозно-мифологической. Если воспринять оба этих ракурса и осмыслить их, то оказывается, что вместе они углубляют наше понимание вопроса так, как не способны по отдельности. В фантастическом видении кармы содержатся ключи к её научному смыслу. Научное же восприятие кармы проливает свет на подлинное содержание многочисленных фантастических сюжетов. Мы начнём именно с фантастического ракурса, ибо он проще.
В разделе Палийского канона под названием Джа́таки описываются сотни рождений будущего Будды и его учеников. Они путешествуют по колесу времени и воплощаются в мире людей и животных, богов и демонов и даже голодных духов. Их роли меняются. Иногда будущий Будда оказывается царём, а его ученики становятся приближенными к царю министрами и помощниками. Затем будущий Будда рождается министром или даже обычным воином, а кто-то из его сподвижников в нашем временном цикле становится его господином.
В других рождениях будущий Будда является животным, а его ученики – людьми. Бывает и наоборот. Наконец, их часто связывают узы родства: в различных мирах и воплощениях они приходятся друг другу братьями, отцами или сыновьями. Мы видим, как цикл за циклом мирового развития и на протяжении неисчислимых триллионов лет их судьбы оказываются переплетены. Инерция их кармы неизменно продолжает действовать.
Так, в 206 джатаке рассказывается, что однажды будущий Будда воплотился оленем и угодил в капкан. Охотник хотел убить оленя, и этим охотником был главный противник будущего Будды в его последнем рождении. То был злокозненный двоюродный брат Будды, Девадатта, который много временных циклов спустя учинил раскол в буддистской общине и пытался убить его. В этом рождении Девадатта также попробовал убить его текущее воплощение, но потерпел неудачу. Дятел и черепаха пришли на помощь оленю и своевременно сломали капкан. То были будущие старшие ученики Будды – Сарипутта и Моггаллана, его правая и левая рука.
С ходом космических циклов менялись декорации и менялись их роли. Подчас они даже выбивались из общей закономерности. Например, Моггаллана по меньшей мере один раз перерождался в верховного владыку демонов – Мару. Но, как бы то ни было, дороги этих людей постоянно пересекались. Несмотря на все статистические аномалии и случайности, у их пути сквозь время прослеживался и общий сценарий.
Истории в джатаках необычайно красивы, если счистить с них шелуху незначительных подробностей и посмотреть сквозь их неуклюжий стиль повествования. Они предлагают воображению историю о прочной связи судеб и об их движении по неисчислимым временным промежуткам.
Как водится, у этих историй есть мораль. С одной стороны, они показывают, как наши поступки в прошлом формируют наши поступки в будущем и те ситуации, в которых мы оказываемся. Мы несём в себе определённый психический багаж, некий набор автоматизмов, которые повторяются вновь и вновь, цикл за циклом. Действия имеют последствия, эти последствия накапливаются и начинают определять будущие ситуации. Это и есть накопленная инерция кармы. Мы берём в жизни разбег, наращиваем скорость – и нам становится чрезвычайно сложно и поменять маршрут, и остановиться.
Мы видим из джатак, что у кармического пути существа могут быть различные вариации и статистические аномалии. Так, великий Моггаллана бывал владыкой демонов, а один из просветлённых учеников Будды являлся в прошлом самым отмороженным серийным убийцей своего времени. Причём убийцей он был не в другую космическую эпоху, а совсем недавно – в своём текущем рождении.
Джатаки учат, что хотя эти отклонения и флуктуации неизбежны, но если рассмотреть жизнь в широком контексте, то они сглаживаются. При таком панорамном обзоре мы, как правило, прослеживаем в своей жизни центральные сюжетные линии – кармические магистрали, по которым нас направляет инерция прошлого.
С другой стороны, джатаки показывают, как наши действия сейчас способны изменить сложившуюся кармическую магистраль и оградить нас от многих неприятных случайностей и аномалий. Инерция кармы может быть изменена, поскольку карма состоит из накопленных поступков. Но реальна ли наша свобода менять автоматизмы своего ума и своего жизненного сюжета? До какой степени они в нашей власти? Для ответа на эти коренные вопросы нам придётся копнуть значительно глубже. Непривыкшему к теме уму может быть сложно вникнуть в то, о чём сейчас пойдет речь, но, увы, другого пути нет. Потому я попрошу пережить, простить и преодолеть следующие несколько страниц.
Источник кармы
Нельзя понять, что есть карма в представлении Будды, если не разобраться в смысле такого понятия, как санкхара. В нём сокрыто если не сердце, то мозг всего учения. Именно природа санкхар проливает свет на то, как всё устроено и как это изменить.
Ранее мы уже говорили, что согласно буддистским воззрениям вся совокупность опыта может быть разбита на пять групп явлений, на пять кхандх (пал. khandha, санскр. skandha). К их числу относятся: материя, сознание, восприятия, чувства и волевые импульсы. Здесь нас интересует именно последняя группа, «волевые импульсы». На языке пали группа волевых импульсов передаётся словом saṅkhāra (санскр. saṃskāra).
Существительное saṅkhāra образовано от приставки sam-, означающей «совместно», и существительного kara, означающего «выполнение», «изготовление». Есть и родственный им глагол saṅkharoti – «собирать воедино», «слагать», «сочинять».
Слово санкхара может быть понято двояко. Во-первых, как «соизготавливающее», то есть та сила, которая соединяет некие части в единое целое и тем производит результат. Это и есть группа волевых импульсов – наши реакции и действия. Они есть активное начало, формирующее наши решения и побуждения, все человеческие поступки вообще.
Во-вторых, слово санкхара можно понять как «соизготовленное», то есть как явление, которое слагается из частей и испытывает влияние множества факторов. Этот второй и пассивный смысл есть наиболее общий. Именно с него следует начать, чтобы лучше понять природу волевых импульсов и самой кармы.
I. Соизготовленное
Главным прозрением Будды было прозрение в истину непостоянства, дробности и взаимозависимости всех явлений жизни. Он осознал и прочувствовал до последних глубин, что всё, включая наш ум, состоит из частей, и эти части непрестанно меняются. Более того, каждое явление связано с контекстом, в котором оно существует. Этот контекст влияет на него и определяет его свойства и его место в общем движении реальности.
Следовательно, каждое явление является соизготовленным. Наши мысли и эмоции, наши поступки, предметы обихода и сами люди слагаются из несчётного количества составляющих и оказывают воздействие друг на друга. Вместе с тем, каждое явление жизни является соизготовляемым, поскольку оно продолжает меняться и испытывать влияние своей среды. Процесс трансформаций энергии никогда не останавливается.
В этом наиболее широком значении санкхара представляет собой описание сущности мира в целом и любого его отрезка в частности. Санкхара здесь не есть отдельная кхандха, то есть всего лишь один из пяти типов опыта. В нашем мире всё вообще и без всякого исключения есть санкхара, поскольку всё было соизготовлено в прошлом и продолжает соизготавливаться прямо сейчас.
На русский язык санкхары в их широком смысле мы переводим как «фабрикации» или же как «обусловленные явления».
Именно это значение слова санкхара Будда использовал в своих последних наставлениях перед смертью. Он произнёс:
«Все обусловленные явления подвержены распаду. Обретите реализацию с помощью осознанного усердия [appamāda]» [1].
Также Будда широко использует этот смысл при описании непостоянства и пустотности «Я», при формулировке четырёх благородных истин и своей теории взаимообусловленного возникновения [2].
II. Соизготавливающее
Итак, сегодня мы достоверно знаем не только из философии, а также из физики, что всё состоит из частей, которые подчинены принципу непостоянства. Они непрерывно трансформируются, возникают и исчезают. Части физического и психического мира то приходят в соприкосновение, то разрывают связи. В процессе их движения образуются новые галактики, звёзды и планеты, возникают скальные породы, живые организмы, сообщества, эмоции, мысли и ассоциации.
За всем этим развитием, разумеется, должна стоять какая-то активная сила. В жизни ума такой силой и являются импульсы нашей творческой энергии – saṅkhāra-khandha. Именно санкхары соизготавливают всё то, что происходит внутри нас. Как следствие, они формируют наше поведение. Санкхары представляют собой именно импульсы, а не ровный и постоянный поток энергии, поскольку в природе всякий поток и всякое физическое поле состоит из неравномерных сгустков энергии. Всё дробно и дискретно, от молекул в волне воды до фотонов в световом луче, хотя при этом всякая дробность находится внутри более широкой целостности.
Можно выделить два вида волевых импульсов.
1. Автоматические реакции желания. Ни одно живое существо и ни один животный вид не могли бы существовать без накопления опыта. Мы не можем каждую секунду смотреть на мир совершенно свежим взглядом и выстраивать своё мировоззрение и поведение с чистого листа. Мы обучаемся, и процесс обучения образует в нас глубинные привычки видеть и поступать в определённых ситуациях определённым образом. Эти привычки были соизготовлены в прошлом и теперь они соизготавливают наше настоящее.
Когда возникает ситуация, для которой наши привычки были заготовлены, они автоматически проявляют себя. Потому такие импульсы и называются автоматическими реакциями. Это, однако, есть и их главный изъян. Они переносят инерцию прошлого на настоящее. В силу запаздывания они становятся частично или же целиком неадекватны новой ситуации. Их направленность, их интенсивность, их характер оказываются ложно настроенными, что особенно очевидно в случае наших неврозов и застарелых травм.
По большей части автоматические реакции выковываются в лимбической системе мозга и представляют собой импульсы желания, которые распадаются на реакции влечения и отторжения. Всё, с чем мы сталкиваемся, вызывает у нас целую канонаду из этих накопившихся автоматизмов. Мы влечемся к одним вещам и их аспектам и машинально отторгаем другие. Реакции принудительно тянут нас то в одну сторону, то в другую, то сразу в несколько.
Они создают внутри колоссальное напряжение и атмосферу конфликта, потому что их главный посыл заключается в том, что ситуация должна быть иной. Они всегда тянут за пределы момента и говорят, что мы бедны и неполноценны. Мы чувствуем, что у нас нет того, что нам нужно, и это ощущение никогда не уходит. Утягивая прочь от текущего момента, реакции влечения и отторжения мешают его пониманию, мешают взаимодействию с ним, сужают наше восприятие и ослепляют разум.
Чем больше мы подчинены реакциям, тем меньше в нас свободы. Мы просто механически реализуем накопленные привычки прошлого и теряем синхронизацию с ситуацией жизни. Мы запаздываем, погружаемся в мучительный сон и совершаем всё больше и больше ошибок.
2. Чистое стремление. Да, акты ума могут находиться в разладе с реальностью и бездумно переносить привычки прошлого на новые обстоятельства. Но они могут быть и чётко вписаны в момент и быть с ним прекрасно синхронизированными. Это происходит, когда мы умеем менять свои реакции в режиме настоящего момента и своевременно настраивать и корректировать в соответствии со структурой ситуации.
В таком случае движущую нас энергию будет правильнее назвать чистым стремлением. Оно свободно от принудительности желания и от омрачённости наших поступков жаждой и агрессией. Поскольку акты нашего ума исходят из текущей ситуации напрямую, то они являются не автоматическими реакциями, а свободными действиями. Мы свободны именно потому, что не приговорены к бездумному повторению прошлого. И мы богаты, а не бедны, поскольку не чувствуем принудительной тяги прочь из любого момента, в котором находимся.
Чистое стремление становится возможным благодаря кортикальной системе управления поведением в нашем мозге. Проще говоря, оно создаётся активными силами разума. Лишь разум способен к панорамному восприятию, к остановке автоматизмов и их изменению.
В речах Будды для описания чистого стремления использовались разные слова, например, padhānana-saṅkhāra. Иногда чистое стремление могло называться «решимостью», «желанием действовать» (пал. chanda). В отличие от желания в смысле принудительной жажды (пал. taṇhā), это свободная и разумная решимость. Наконец, с этой же целью использовались слова viriya («энергия», «усилие», «усердие») и mettā («любящая доброта», «благая воля»).
Сам Будда, говоря о санкхарах в смысле волевых импульсов, по большей части имел в виду именно автоматические реакции желания. Он чаще вкладывал в это слово негативные коннотации и не разделял волевые импульсы на два вида, как это сделано здесь. Тем не менее такое разделение крайне полезно сделать.
В грубых чертах это было осуществлено уже спустя столетия после смерти Будды в поздней палийской литературе. Там санкхара становится общей категорией для всех активных проявлений ума, которые не могут быть описаны понятиями «восприятие», «чувство» или же «сознание». Туда вошли не только невежественные акты ума, но и многие позитивные состояния, такие как осознанность, концентрация и усердие. Традиционно эти санкхары начали делиться на три большие категории: акты ума, акты речи и акты тела.
Если автоматические реакции есть причина несвободы и продукт несвободы в уме, то волевые импульсы чистого стремления создают внутри нас обширное пространство ясности и свободы. Но что такое эта свобода и как она достигается? Строго говоря, на уровне отдельных импульсов понятие свободы едва ли вообще применимо. Они суть мельчайшие кванты творческой энергии. Там просто некому быть свободным.
Тем не менее свобода есть то, что может родиться из особой конфигурации актов ума. Когда множество автоматических реакций синхронизируются друг с другом и со средой, они превращаются в свободные действия. Они пластично меняются и взаимодействуют. Они входят в унисон с миром и движутся с ним в такт.
Свободное действие рождается из живого диалога множества несвободных автоматизмов. Оно свежо, как свежа ситуация, и бывает столь же непредсказуемо. Это называется синергия, или эмерджентность, – рождение принципиально нового свойства или эффекта из взаимодействия частей. Точно так же и отдельные нервные клетки мозга, производя свои импульсы, рождают бесконечно сложную мозговую деятельность.
Естественно, на микроуровне чистое стремление все ещё состоит из автоматических реакций, хотя уже и не из реакций желания. Однако стройная и обновляющаяся синхронизация реакций друг с другом и со средой преодолевает автоматизм частей и создаёт свободу целого. Аналогичным образом множество неживых частей живой клетки и всего нашего организма в своём взаимодействии создают нечто новое – жизнь. Это ещё один пример эмерджентности, который всегда у нас перед глазами.
Теперь можно задаться вопросом: зачем мы так долго разбирали два значения слова санкхара? Дело в том, что они теснейшим образом связаны. Будда утверждал, что активные санкхары (волевые импульсы) создают пассивные санкхары (все явления нашего сознания).
В Палийском каноне есть фрагмент, где Будда говорит об этом предельно прямо. Сперва будет полезно ознакомиться с ним в более литературном переводе, который легче даётся для восприятия. Будда говорил:
«Они создают обусловленные явления; вот почему они называются “волевые импульсы”.
И что же за обусловленные явления они создают? Они создают материю, чувство, восприятие, волевые импульсы и сознание; вот почему они называются “волевые импульсы”».
Теперь взглянем на тот же фрагмент в неудобоваримом, но более точном переводе. При всей его неказистости он позволяет нам лучше вникнуть в существо дела:
«Они соизготавливают соизготовленное; вот почему они называются “соизготавливающие”.
И что же за соизготовленное они соизготавливают? Они соизготавливают материю, чувство, восприятие, санкхары и сознание; вот почему они называются “соизготавливающие”» [3].
Все слова в этом фрагменте с приставкой со- есть либо saṅkhāra, либо производное от него. Только теперь мы можем понять, что Будда имел в виду. Волевые импульсы (и в основном бессознательного характера) создают всё наше восприятие, весь наш мир как внутри, так и вокруг. Его вывод, между прочим, находится в полном согласии с данными нейробиологии. Она убедительно доказывает, что всякий опыт сознания состоит из частей, из крошечных фрагментов информации. Эти части соединяются в некие целостности и, наконец, формируют нашу картину мира.
Но как осуществляется отбор информации? По какому принципу она группируется так, а не иначе? Это происходит под воздействием конкретного набора активных потребностей существа и тех условий, в которых оно существует. Мы видим то, что наша биология считает необходимым видеть для выживания и размножения. Мы видим то, что наша социокультурная среда считает полезным видеть в соответствии со своей парадигмой. И мы видим то, что мы сами сочли полезным видеть. Активные санкхары наших глубинных потребностей, желаний и устремлений есть основная сила, которая соизготавливает воспринимаемый нами мир. И они же производят карму – ту самую инерцию психики, которая толкает людей в определённом направлении.
Рождение кармы
Ну что же, если вы дотерпели до этих строк, примите мои поздравления. На сцену выходит карма, и её сольное выступление будет значительно легче. Мы так долго подводили повествование к ней, потому что в первую очередь карма есть синоним для активных санкхар желания и созданных ими глубинных привычек ума. Учение Будды о карме есть иной способ взглянуть на то, как волевые импульсы и их творения воздействуют на течение нашей жизни в масштабе дней, лет, тысячелетий и неисчислимых космических периодов. Как следствие, в Палийском каноне слова карма и санкхара часто используются взаимозаменяемо.
В традиционной иконографии рождение кармы изображается в виде горшечника, который вылепливает горшок на гончарном колесе. Как горшечник, ваяющий свой горшок, актами ума мы вылепливаем содержание собственной жизни. Цикл за циклом, движение за движением, наши действия накапливаются и определяют наши будущие. Мы придаём форму горшку, и вскоре эта форма заставляет поддерживать себя. Она сужает доступное количество творческих возможностей и становится ограничивающим фактором. Теперь мы вынуждены лепить именно этот горшок, а не какой-то другой, потому что действия накопились, их результаты накопились – и отказываются менять направление.
В процессе лепки глина в наших руках начинает сохнуть. Её форма теряет пластичность и способность синхронизироваться со структурой ситуации. Происходит постепенное затвердевание ума, накопление в нём автоматизмов и повторяющихся сценариев. Инерция принятых решений тянет нас за собой. И чем больше наша жизнь твердеет, тем чаще она входит в диссонанс с движением мира. Она не успевает меняться вместе с ней, не желает корректировать шаблоны восприятия и поведения.
Сцену с горшечником можно увидеть на изображениях колеса сансары (колеса жизни). Она располагается под номером два во внешнем круге колеса, сразу после невежества. Карма возникает вследствие невежества, поскольку суть невежества в отставании нашего восприятия и поведения от динамики ситуации. Мы отдаёмся привычке и начинаем видеть всё через её искаженную призму. По этой причине карма не только рождена невежеством, но и порождает дальнейшее невежество. Привычек становится больше, наш сон всё глубже, наше запаздывание всё сильнее. Невежество и карма замыкаются в порочный круг.
С этимологической точки зрения, как и санкхара, слово карма (пал. kamma, санскр. karma) произошло от глагола karoti, означающего «действовать», «выполнять», «изготавливать». Буквально карма и значит «действие». В традиции буддизма зачастую считается, что любое наше действие является кармическим. Это значит, что любое действие порождает связывающие нас последствия в виде привычек невежества, жажды и агрессии.
Однако этому самым очевидным образом противоречит то, что и Будда, и другие просветлённые архаты в этой же традиции считаются свободными от кармы. Полагают, что своими действиями они не только не порождают новой кармы, но и наоборот уменьшают её объём в мире. Если бы любое действие являлось в равной мере кармическим, освобождение было бы невозможно.
Насколько можно судить, Будда понимал под кармой не любое действие вообще и его продукты, а только накопленное и омертвевшее действие (то есть автоматическую реакцию желания). Источником кармы, таким образом, является эгоцентрическое сознание, а её движущей силой – желание, формирующее в нас невротические привычки. Кармические проявления основаны не на познании ситуации сейчас, а на невежественном шаблоне – на устаревшем стереотипе, который применяется к новым обстоятельствам.
Основной объём кармы составляют сидящие в нашем уме паразитарные реакции, которые получили энергетический импульс из прошлого и теперь передают его дальше с некоторыми небольшими изменениями. И в самую первую очередь к ним относятся накопленные санкхары невежества, жажды и агрессии.
Устранение всех санкхар в оговоренном здесь смысле называется sabba-saṅkhāra-nirodha. В Палийском каноне этот термин есть полный синоним для нирваны и просветления. Когда все паразитарные санкхары устранены, когда нет эгоцентризма и автоматизма желания, обретается пробуждение.
Возможно, рассуждения о карме пока что звучат фантастично и кажутся далёкими от практики жизни. Однако на самом деле карма предельно обыденна. Мы сталкиваемся с ней ежесекундно.
Проще всего можно увидеть свою карму воочию в медитации. Необходимо сесть, сосредоточиться и проявить внимание к происходящему внутри. Тогда мы заметим, как накопившиеся в нас реакции появляются и угасают. Они неконтролируемо рождаются и исчезают тысячами, десятками тысяч, сотнями тысяч. В нас клубятся мысли и побуждения, воспоминания и эмоции и принудительно тянут ум в разные стороны. Это и есть карма – хаотическая инерция привычек ума.
В широком контексте нашей жизни карма проявляется в виде автоматизмов и шаблонов судьбы, которые нам бывает особенно сложно преодолеть. Глубинные привычки ума суммируются и образуют то, что в повседневной речи мы называем дурными привычками, пороками, изъянами характера и заблуждениями. В нашем мировоззрении образуются слепые пятна, и мы постоянно наступаем на лежащие там грабли, ибо не видим их. Мы бьём себя молотком по пальцам и наслаждаемся затишьем в перерывах. Да, это глупо, но мы не можем остановиться. Нас подчинила инерция. Мы ввязываемся в те же самые истории и становимся жертвами тех же обстоятельств.
В попытках объяснить эти совпадения и сходства мы часто приходим к выводу, что нам просто не везёт. И это действительно может быть так. Нельзя списывать игру случая со счетов. В иные моменты у нас складывается стойкое впечатление, что в нашей жизни действует не один лишь слепой случай, а некий превосходящий её космический принцип. Он и формирует принудительные закономерности в сценарии жизни. Мы называем такой принцип судьбой.
Как и многое другое, судьбу можно понимать и религиозно-мифологически, и с позиций науки и философии. Религиозно-мифологическое толкование предполагает, что ход нашей жизни определяет могущественная внешняя сила сообразно своему плану. Она ведёт нас по определённому маршруту в соответствии со своей разумной волей или с неким упорядоченным образцом. Религиозно-мифологическое понимание судьбы является по меньшей мере спорным, а его полезность для практики жизни весьма сомнительна.
У научно-философского варианта, с другой стороны, имеется огромное преимущество. Мы не просто вольны верить или не верить в судьбу, как нам то заблагорассудится. У нас есть все доводы и легко проверяемые экспериментальные данные, чтобы наверняка знать, что судьба существует, а также знать, как её менять.
Судьба есть то же самое, что и карма. Это такие закономерности жизненного пути человека, которые формируются закономерностями в глубинных привычках его ума. Подобное порождает подобное. И хотя карма есть понятие из индийской философии, в нём заключена наша всеобщая реальность. Она столь очевидна и фундаментальна, что каждая культура так или иначе приходит к её пониманию.
О карме в научном смысле слова хорошо написал Фридрих Энгельс:
«Нельзя уйти от своей судьбы. Другими словами, нельзя уйти от неизбежных последствий своих собственных действий» [4].
Энгельс был в числе тех, кто заметил существование кармы не только в личной жизни отдельного человека, но и в масштабе классов, социальных групп и наций. Поступки групп имеют такое же свойство накапливаться и порождать далеко идущие последствия, как и поступки индивидов. Они формируют инерцию исторического развития, которая ограничивает историческое движение и мешает ему сменить курс. Нередко инерция прошлого загоняет народы в ловушку и заставляет вновь и вновь оплачивать свои старые счета.
Мы не можем уйти от своей кармы ни по отдельности, ни сообща. Но это не означает, что мы не способны её изменить. Вместо того, чтобы тщетно бежать от неё прочь, нам как индивидам и нам как целым нациям нужно встретиться со своей кармой лицом к лицу. Тогда мы сможем начать с ней работать. Лишь встречаясь с накопленными автоматизмами и последствиями собственных действий, мы можем управлять инерцией прошлого. О том, как это происходит, мы поговорим далее.
Доктрина двух истин
Двухмерный рисунок, в котором не соблюдена перспектива, довольно сильно отличается от пейзажа, предстающего нашему взору. Если затем нарисовать пейзаж с соблюдением перспективы и придать изображаемому объём и точные пропорции, то сцена будет запечатлена намного точнее и реалистичнее. Наконец, качественная видеозапись ещё более приблизит изображение пейзажа к тому, что мы видим своими глазами.
Хотя все три названных способа описания имеют дело с одной и той же реальностью, между ними есть непреодолимые противоречия...
<…>
