Вообще-то, до того, как у нас появился Зёма, я никогда не стригла котам когтей. По разным причинам. Главным образом потому, что раньше вообще об этом никто не задумывался. Так же, как и о стерилизации и прививках. Коты обычно воспринимались как элемент декора или как приятное, но бесполезное существо, которое орёт по утрам и которому приходится тырить песок из ближайшего детского сада.
Ну, по крайней мере, так было в 90 процентов случаев. Наш Мурзик был немножко исключением в том смысле, что ходил он не в песок, а в опилки, которые бесперебойно поставлял ему мой отец, использовавший балкон как мастерскую. Отец у меня виртуозно резал по дереву и вообще обожал столярничать.
Во всём остальном Мурзик был эталонный кот: красив, пофигистичен в отношении противоположного пола (не будучи кастрированным, он ни разу в жизни не пометил ни одного угла и вообще, кажется, не догадывался, зачем эти огромные штуки у него под хвостом. Они ему не мешали: танцевать он не любил. Считал, видимо, что просто для красоты, ибо полировал регулярно до зеркального блеска), но по утрам орал классически, требуя свежесваренной рыбы.
И, разумеется, нещадно драл диван и кресло. Когтеточек тогда ещё тоже в природе не существовало, как и вообще каких-либо гаджетов для котов. Да что я вам рассказываю, правда? Как будто вы не жили в Советском Союзе. На моей памяти первую когтеточку изобрела моя маман: она велела отцу обшить один из косяков деревянными планками, а сверху приколотила кусок какой-то плотной ткани. И показала Мурзику:
- Вот! Понял?!
Мурзик пожал плечами, прикинувшись полудурком. И демонстративно пошёл драть диван. Но моя маман сейчас и тридцать с лишним лет назад – это огромная разница. Это сейчас Веничке всё сходит с лап. А мы с Мурзиком воспитывались в строгости. Бить нас никогда не били, конечно. Но маман умела СМОТРЕТЬ.
Когда она СМОТРЕЛА, то любые правила каким-то образом попадали прямо в генетическую память и закреплялись там на века. Это, например, «не бросать мусор мимо урны», «мыть за собой посуду», «мыть руки после туалета», «не драть диван» и так далее…
Так Мурзик научился пользоваться когтедралкой, и проблема с диваном отпала сама собой. Стричь когти, конечно, никому и в голову не приходило. С последующими котами всё происходило примерно так же.
Впервые о стрижке когтей я задумалась с появлением Земануила. Тогда он ещё не был Великолепным, а был просто недомерком, недовеском и в целом недотыкомкой. Хотя и довольно шустрым. Впрочем, он и сейчас ещё вьюнош хоть куда…
Но восемь-девять назад Зёма повзрослел – и научился страдать. В смысле – демонстративно. Пускать слезу, например. И как раз в это же время одним из поводов для страданий стали цепляния когтями за палас. Тогда он у нас ещё был.
Бежит этак Зёма красиво с дивана в прихожую (тогда у нас ещё и диван был, да…) с целью догнать Стёпу и укусить его за филейную часть. А то скучно. Но по пути Зёму ждут самые коварные препятствия! Например, палас. Лежит прямо невовремя, честное слово!
И Зёма цепляется за вредный палас когтём. Собственно говоря, он цеплялся и раньше, но по юности относился к этому философски: отцеплялся и нёсся дальше. Но в какой-то момент понял: непродуктивно. И начал страдать.
Страдания – это не просто стоишь и орёшь! Так, конечно, тоже можно, но это начальный уровень. А Зёма как-то быстро вырос в мастерстве. Поэтому всё сложнее. Надо зацепиться, подёргать лапой (не сильно, а то можно отцепиться и тогда всё). На этом этапе можно слегка вскрикнуть. Если в комнате никого нет, то кричать надо громче, чтобы услышали из кухни. Если в комнате кто-то есть, достаточно издать слабый стон.
Далее следует упасть на пол, не отцепляя когтя от паласной петли, и снова судорожно подёргаться. Заорать громче. Ну а дальше действовать по ситуации. Если так никто и не пришёл спасать – вытащить коготь и оскорблённо идти по своим делам. При случае – повторить. Если же помощь пришла – орать громко и истерично, пока спасающий выпутывает коготь из петли. Можно ещё судорожно дёргаться. Главное – аккуратно, а то можно пострадать по-настоящему, а кому это надо?
И вот когда я в сотый раз выпутывала Зёму из паласа, меня посетила идея с маникюром. Опять же и со Стёпой бы решили вопрос. Стёпочка мой к сантиментам и страданию был не склонен, а вот когтист был сверх меры. Однако если он цеплялся когтём, он просто решительно выдёргивал лапу и шёл дальше. Падать и верещать было не в его правилах. Поэтому все покрывала были в зацепках. Только палас держался молодцом.
Итак – решено: «резать, не дожидаясь перитонита!» (с)
Правда, в то время в нашем селе ещё не было никаких там зоомагазинов, ехать в город за специальными когтерезками мне и в голову не пришло. По-моему, я тогда даже не знала, что такие существуют. Так что несколько лет я обходилась собственными маникюрными щипчиками. Не скажу, что это был идеальный инструмент, однако с задачей справлялся. Правда, тупился быстрее обычного. Кум, которого я регулярно просила заточить мне кусачки на токарном станке, удивлялся крепости моих ногтей и скорости их роста.
Ну, потом я купила свою первую когтерезку. Не самую удобную, как выяснилось. Зёма тогда орал, будто я ему лапу уже отрезала. Хотя я даже не начинала. Стёпа никогда не возмущался: ему было приятно, что я уделяю ему больше внимания и вообще он любил на ручках. А что уж там с ним делают – вторично. Он и уколы переносил так же терпеливо… Но не будет о грустном.
Ту неудобную когтерезку я давно выкинула. Купленную другую – удобную – оставила в деревне у свекрови. И всё забывала купить себе новую. Вроде бы и дивана у нас нет, и паласа тоже, с ролью когтеточки прекрасно справляется старый – немецкий! – кусок ковра в прихожей. Но Земануил Великолепный не может без провокаций.
Я вот думаю – это юношеский максимализм или старческая вредность?!
- Зёма! – говорю я в очередной раз. – Оставь в покое покрывало!
Зёма, глядя на меня выпученными глазами, старательно дерёт покрывало сынячьей кровати.
- Зёма! – повышаю я голос. – Вон коврик в прихожей! Прекращай!
Зёма напрягается, но продолжает драть.
- Зёма! – я не выдерживаю, встаю из-за стола, иду спасать покрывало.
- Мя-а-а-а! – взвывает Зёма и начинает бежать.
Увы. Бежать не поучится. Покрывало не собирается дёшево продавать свою целостность и берёт Зёму в плен. Проще говоря, запутавшись когтём в ворсе, Зёма закутывается в покрывало целиком и коконом сваливается с кровати. Глухо воет изнутри кокона.
- Придурок, - сердито говорю я и выпутываю страдальца из покрывала. – Всё мне подрал!
- Муы-ы-ы-ы! – горестно не соглашается Зёма.
Так что пришлось срочно покупать когтерезку.
- Всё, Зёма, - говорю я, - иди, резать буду!
- Мя… - шёпотом говорит Зёма.
И тихонько пытается уйти в туалет. Но я бдю. Впрочем, главное – поймать. Пойманный Зёма в фиксации не нуждается. Только жалобно орёт и слабо подёргивается.
С Мотей вообще хорошо. Он устраивается поудобнее и лениво наблюдает, как я пытаюсь найти коготь в его пушистой лапке:
- Ну-ну, женщина… Старайся! Да не так. Ну куда ты пихаешь эту резалку свою?! Аккуратнее давай! Во-о-от, другое дело…
С Пуней проще всего. Достаточно попросить взять её на руки моего супруга. Пуня тогда впадает в коматоз, ни на что не реагирует и вообще не шевелится. Смотрит в пространство и не мигает. То ли ей так плохо, то ли, наоборот, хорошо…
- Пуня! – слегка трясёт её муж, - ты жива? Алё, Пуня!
Пуня молчит и ведёт себя, как мягкая игрушка. Будто таксидермист уже побывал в нашем доме.
А ещё пойду к Вениамину Карловичу и Серафиме! Но попозже. Они продают свои когти ценой больших кровопотерь. Не своих.