Был в российской истории случай, когда, рвавшаяся к власти, незаконнорожденная принцесса не пожалела даже маленького ребенка – речь идет о полуторагодовалом мальчике, практически с рождения легитимно коронованного на царство. При этом и всю его семью, повинную только в том, что перешли ей дорогу к трону, она упекла в северные края, тем самым практически уничтожив ее не только физически, но даже вытравив у русского народа память об этой семье, подчистив исторические хроники – довольно долго в этих хрониках существовала дыра длиною почти в два года – с 1740-го до конца 1741 года. Словно этих лет и не существовало вовсе. И даже за найденный рубль с изображением Ивана Антоновича, владелец монеты немедленно отправлялся в ссылку.
Речь идет о государственном перевороте, устроенном дочерью Петра Первого Елизаветой Петровной, которая с помощью лейб-гвардейцев свергла младенца-царя Ивана Антоновича, а его родителей, мать-регентшу Анну Леопольдовну, и отца, генералиссимуса русской армии Антона Брауншвейг-Люнебургского, со всем их семейством и челядью сплавила в далекие северные Холмогоры, которые лет за десять до того покинул будущий академик, а тогда просто рвавшийся к знаниям молодой помор по имени Михайла Ломоносов.
А ведь не будь этого переворота, история России пошла бы по другому пути.
Государыне Анне Ивановне требовался наследник. В отличие от своего дяди и крестного отца, Петра Алексеевича, Анна решила позаботиться об этом заранее – еще в 1732 году (за восемь лет до кончины). Дело в том, что официально она в то время не была замужем и родных детей не имела. Ее единственный супруг, герцог Курляндии и Семигалии Фридрих III Вильгельм, скончался 21 января 1711 года, через два с половиной месяца после свадьбы – одна из версий смерти, юного, 18-летнего герцога гласит, что его молодой организм не выдержал многодневных возлияний на собственной свадьбе, на которые так щедр был царь Пётр, – даже не доехав до своей столицы Риги. И Анна вспомнила о своей племяннице – дочери своей старшей сестры Екатерины Ивановны и герцога Мекленбург-Шверинского Карла Леопольда, родившейся в Ростоке 7 декабря 1718 года. При рождении девочку крестили по протестантскому обряду и нарекли Елизавета-Екатерина-Христина. Супруги быстро расстались, и Екатерина вернулась в Россию, где Елизавету перекрестили по православному обряду, и она стала Анной Леопольдовной (кстати, странно, почему именно Леопольдовной, а не Карловной, по первому имени отца?). Но Анна провела хитроумный крюк – наследницей сделала не племянницу, а объявила, что трон наследует потомок по мужской линии Елизаветы-Екатерины-Христины, то бишь уже Анны Леопольдовны.
Но для того, чтобы такой потомок появился, принцессу необходимо выдать замуж. И по заданию императрицы в Европу, шерстить по германский княжествам, отправляется один из ее приближенных – Левенвольде.
Анна Леопольдовна имела наружность приятную и даже привлекательную, ростом была выше среднего и довольно стройная. Она отличалась чрезвычайной белизной лица, которому темно-русые волосы придавали еще более блеска. Свободно говорила на нескольких иностранных языках, любимым ее занятием было чтение книг, которые для нее выписывали из-за границы. Но характером пошла в отца – была своенравна, вспыльчива и нерешительна.
Жениха нашли в Брауншвейге. Второй сын местного герцога Фердинанда Альбрехта Антон Ульрих Брауншвейг-Вольфенбюттельский родился в августе 1714 года в Беверне. Он получил достойное образование, был прекрасно воспитан, наделён изысканными манерами. Кроме того, у Антона Ульриха было весьма редкое качество для того времени – он крайне толерантно относился к другим людям, приверженцам иных верований и культуры. В июне 1733 года Антон Ульрих становится гостем Российской империи. Вместе с принцем Брауншвейгским приезжает и его свита, в числе которой юный барон Карл Иероним фон Мюнхгаузен (тот самый, прославившийся своими невероятными похождениями). Но невысокий и робкий юноша, отличающийся мягким характером и скромностью, не впечатлил Анну Леопольдовну, хотя при российском дворе надеялись, что между парой зародятся нежные чувства. И никто из придворных не благоволил принцу Брауншвейгскому Антону Ульриху, и его свадьба с принцессой Анной откладывалась на весьма неопределенное время. Однако императрица уже приняла решение, и в 1739 году был заключен брак между ее племянницей и герцогом Брауншвейгским.
Но упрямство и взбалмошность Анны Леопольдовны доводила Антона Ульриха до умопомрачения. Она вся чески избегала встреч с ним, тем более, не желала оставаться с женихом наедине. С другой стороны, у нее завязалась любовь с австрийским посланником графом Морицем Линаром. И до интимной близости у них не дошло лишь потому, что принцессе следовало до свадьбы сохранять невинность. Дошло даже до того, что в первую брачную ночь, чтобы не оставаться наедине с теперь уже законным мужем, Анна пригласила в спальню свою фрейлину и лучшую подругу Юлию Менгден. Представляете, что испытывал муж, который хотел, но не мог исполнить супружеский долг, поскольку в одной кровати, помимо него и жены, лежала еще и фрейлина!? И только грозный окрик тетки, императрицы Анны Ивановны, пригрозившей племяннице всяческими карами, заставил ту принять мужа.
3 сентября 1740 года ребенок был окрещен в личных покоях императрицы в присутствии, духовенства, фельдмаршалов, полных генералов и всех государственных министров. Остальные придворные в парадных платьях разместились в прочих покоях царицы. Она одна воспринимала младенца, которому было дано имя Иван, в честь отца императрицы и дедушки самой роженицы. Затем кроватка новорожденного была установлена в смежной с опочивальней императрицы комнате, что давало возможность Анне Ивановне видеть его в любое время суток. Наконец, императрица повелела пеленать и распеленывать младенца лишь в присутствии герцогини Курляндской, которая, с удовольствием взяла на себя эти заботы.
В 1740 г. Анна Иоанновна почувствовала, что скоро уйдет из жизни. Во время болезни она всерьез задумалась о выборе преемника. Законным претендентам на престол, детям Петра Великого, передавать право наследования императрица не хотела.
Именно поэтому наследником в своем завещании Анна Иоанновна называет сына Анны Леопольдовны и Антона Ульриха.
В завещании императрицы значилось:
«По воле божеской случиться может, что внук наш в сие ему определенное наследство вступить может в невозрастных летах, когда он сам правительство вести в состоянии не будет; того ради всемилостивейше определяем, чтоб в таком случае и во время его малолетства правительство и государствование именем его управляемо было чрез достаточного к такому важному правлению регента, который бы как о воспитании малолетнего государя должное попечение имел, так и правительство таким образом вел, дабы по регламентам, и уставам, и прочим определениям и учреждениям, от дяди нашего, государя императора Петра Великого, и по нем во время нашего благополучного государствования учиненным, как в духовных, военных, так в политических и гражданских делах поступано было без всяких отмен. К чему мы по всемилостивейшему нашему матернему милосердию к империи нашей и ко всем нашим верным подданным во время малолетства упомянутого внука нашего, великого князя Иоанна, а именно до возраста его семнадцати лет, определяем и утверждаем сим нашим всемилостивейшим повелением регентом государя Эрнста Иоанна, владеющего светлейшего герцога курляндского, лифляндского и семигальского, которому во время бытия его регентом даем полную мочь и власть управлять на вышеозначенном основании все государственные дела, как внутренние, так и иностранные, и сверх того в какие бы с коею иностранною державою в пользу империи нашей договоры и обязательство вступил и заключил, и оные имеют быть в своей силе, как бы от самого всероссийского самодержавного императора было учинено, так что по нас наследник должен оное свято и ненарушимо содержать. Не менее же ему, регенту, по такой ему порученной власти вольно будет о содержании сухопутной и морской силы, о государственной казне, о надлежащих по достоинствам и по заслугам к Российской империи всяких награждениях и о всех прочих государственных делах и управлениях такие учреждения учинить, как он по его рассмотрению запотребно в пользу Российской империи изобретет. А ежели божеским соизволением оный любезный наш внук, благоверный великий князь Иоанн, прежде возраста своего и не оставя по себе законнорожденных наследников преставится, то в таком случае определяем и назначиваем в наследники первого по нем принца, брата его, от нашей любезнейшей племянницы, ее высочества благоверной государыни принцессы Анны, и от светлейшего принца Антона Ульриха, герцога Брауншвейг-Люнебургского, рождаемого, а в случае и его преставления – других законных из того же супружества рожденных принцев, всегда первого, и при оных быть регентом до возраста их семнадцати же лет упомянутому ж государю Эрнсту Иоанну, владеющему светлейшему герцогу курляндскому, лифляндскому и семигальскому; в таком случае, ежели б паче чаяния по воле божеской случиться могло, что вышеупомянутые наследники, как великий князь Иоанн, так и братья его, преставятся, не оставя после себя законнорожденных наследников, или предвидится иногда о ненадежном наследстве, тогда должен он, регент, заблаговременно с кабинет-министрами, и Сенатом, и генералами-фельдмаршалами, и прочим генералитетом о установлении наследства крайнейшее попечение иметь и по общему с ними согласию в Российскую империю сукцессора избрать и утвердить; и по такому согласному определению имеет оный Российской империи сукцессор в такой силе быть, якобы по нашей самодержавной императорской власти от нас самих избран был. И яко мы вышеописанное определение по довольному и здравому рассуждению в пользу нашей империи и всех наших верных подданных учинили, того ради и чрез сие всемилостивейше повелеваем, чтоб все государственные чины в управлении по должностям своим дел оных регенту были во всем так, как нам, послушны и в пользу империи все его повеления и учреждения исполняли. А между тем неизменно уповаем, что оный определенный от нас регент по имеющей чрез многие годы к нам верной ревности оставшей нашей императорской фамилии достойное и должное почтение показывать и по их достоинству о содержании оных попечение иметь будет. И яко, с одной стороны, такое регентское правление его любви герцогу курляндскому натуральным образом не инако как тягостно и трудно быть может и он сию тягость приемлет…»
Этот акт был напечатан 18 октября, а уже на следующий день, 19 числа, печатают указ императора Ивана III: «По указу его императорского величества, будучи в собрании, Кабинет, Синод, Сенат обще с генералами-фельдмаршалами и прочим генералитетом по довольном рассуждении согласно определили и утвердили: его высококняжескую светлость от сего времени во всяких письмах титуловать по сему: его высочество, регент Российской империи герцог курляндский, лифляндский и семигальский». И только через четыре дня вышел указ императора титуловать высочеством «вселюбезнейшего его государя отца принца Антона Ульриха».
В результате этого указа вышла в российской истории некая путаница – Ивана Антоновича величают то Третьим, то Шестым. Все дело в том, как считать: если от первого царя Ивана Грозного – то Иван Антонович стал, действительно, третьим Иваном на российском престоле. Однако же, и сам грозный царь Иван Васильевич считался четвертым Иваном по счету (от великого князя Ивана Даниловича Калиты), да и дед Ивана Антоновича все же прозывался Иваном Пятым. Потому и мы будем называть Ивана Антоновича Иваном Шестым.
Однако, все же не числительное императора-младенца было самым странным в указе о регентстве, а то, что, в случае бездетной смерти императора Ивана, ему должны были наследовать родные братья его от того же брака Анны Леопольдовны с принцем Антоном. Это распоряжение имело такой смысл, что если бы принц Антон и все сыновья его умерли или если бы Анна Леопольдовна развелась с принцем Антоном и вышла замуж за другого, то дети ее от второго брака лишались права на престол, следовательно, это право делалось принадлежностью не внука царя Ивана Алексеевича, но принца Антона Брауншвейгского. Распоряжение о престолонаследии составлял вице-канцлер Андрей Остерман, в котором трудно было предположить ненамеренное допущение такой странности; гораздо легче предположить, что Остерман, будучи самым ревностным приверженцем принца Антона и зная нерасположение к нему жены его, Анны Леопольдовны, хотел выражением – «от того же брака» – заставить ее сохранить брачную связь с принцем Антоном.
Как видите, права на престол получили все отпрыски Антона Ульриха и его супруги. Несмотря на столь успешное стечение обстоятельств, Брауншвейгское семейство было недовольно своим положением. Да, после смерти Анны Иоанновны императором был объявлен Иван VI Антонович. Регентом же при нем был герцог Эрнст Бирон, фаворит покойной императрицы. По сути, вся власть принадлежала Бирону.
Антона Ульриха такое положение вещей тоже не устраивало, но он не отличался решительным и дерзким нравом, а потому предпочитал выжидать удобного часа для поворота ситуации в свою сторону. Что примечательно, в армейских кругах тоже было немало людей, недовольных Бироном. Кстати сказать, немало офицеров сочувствовало Антону Ульриху, проявившему себя с самой лучшей стороны во время очередной русско-турецкой войны при штурме крепости Хотин, в котором Антон Ульрих участвовал под руководством фельдмаршала Миниха.
Не нравилось такое регентство и матери царя-младенца Анне Леопольдовне. Она в очередной раз проявила свою строптивость. Бирон хотел до конца выдержать доказательство своей привязанности к покойной императрице и не переезжал из Летнего дворца в Зимний до погребения Анны Ивановны. Но Анна Леопольдовна заявила, что она сегодня же переезжает на житье в Зимний дворец и, разумеется, возьмет с собой своего сына.
У нее были основания сомневаться в подлинности завещания тетушки Анны. Не рука ли самого Бирона водила царскими перстами по бумаге, когда нужно было подписать указ о регентстве? Не зря же Анна Ивановна до последнего тянула с этим указом – значит, не хотела видеть своего фаворита в роли правителя Российской империи.
Бирон, не ожидавший таких слов, даже несколько опешил. Он посмотрел на присутствовавших принца Антона и его нового русского адъютанта Грамотина.
– Этого никак нельзя допустить, – решительно произнес герцог.
– Как это нельзя? – Анна Леопольдовна смерила Бирона высокомерным взглядом.
– Никак нельзя! Вам ведь известно, что по воле покойной государыни император поручен непосредственным моим попечениям, и потому он постоянно должен быть там, где нахожусь я.
Бирон было сделал несколько шагов к дверям той комнаты, где находился младенец, но его опередила Анна, молнией бросившись к той же двери и загородив регенту путь.
– Вы не войдете к его величеству! Я мать государя российского, и никто в мире не отнимет у меня моего сына!
Такой решительности от по большей части вялой, апатичной и безразличной ко всему Анны Леопольдовны никто не ожидал. А она, тем временем, вбежала в спальные покои младенца-императора. Ошарашенный герцог, не скрывая злобы, смотрел на нее.
Против регента составили заговор, исполнение которого взял на себя именно Миних, хотя он и понимал, чем рискует в случае, если Бирон его переиграет. В заговор были вовлечены и оба родителя Ивана VI Антоновича, и сын фельдмаршала Эрнст Миних, женатый на одной из сестер Менгден, также являвшейся фрейлиной Анны Леопольдовны, и даже хитрый канцлер Остерман.
Совместными усилиями, заговорщикам удалось лишить Бирона регентства, спустя всего лишь пару недель после смерти императрицы. Регентом маленького царя стала его мать, Анна Леопольдовна.
9 ноября был опубликован Высочайший Рескрипт царя Ивана VІ Антоновича, где находим и следующие слова: «Означенный Бирон, будучи при Нас регентом, любезнейшим Нашим родителям, Их Императорским Высочествам Государю Нашему Отцу такое великое непочтение и презрение публично оказывать, и притом еще с употреблением непристойных угроз, также дальновидные и опасные намерения объявить дерзнул, по которой причине не только любезнейшие Наши Государи Родители, но и Мы Сами, покой и благополучие Империи Нашей в опасное состояние приведены быть могли б. И для того необходимо принуждены себя нашли, по всеподданнейшему и усердному желанию и прошению всех наших верных подданных духовного и мирского чина, поименованного герцога, от того регентства отрешив, сослать в Тобольск навечно, с окладом в 15 рублей ежедневно».
Новоиспеченная регентша принялась бездумно раздавать земли и денежные пожалования, как то всегда делали и прочие особы, захватывавшие насильно власть на Руси. Порядок присвоения чинов, установленный в Табели о рангах, постоянно нарушался, гвардейцы были возмущены муштрой.
Но в этой междоусобной борьбе все совершенно забыли о существовании еще одной претендентки на престол, дочери Петра Елизавете. Если говорить чисто юридически, то Елизавета не могла претендовать на занятия российского престола, поскольку была незаконнорожденной (Петр обвенчался с Екатериной уже после рождения Елизаветы). Но кто в России выполняет законы? Тем более, когда речь идет о власть предержащих!
Подписывайтесь на канал, делайте ссылки на него для своих друзей и знакомых. Ставьте палец вверх, если материал вам понравился. Комментируйте. Спасибо за поддержку!