В статье рассмотрим обстановку сложившуюся в российской провинции во время важных для всей Российской империи дней Февральской революции 1917 года.
Если в столице страны- Петербурге, где как казалось-«все нити страны были зажаты в кулаке полиции», и в данном оплоте русского царизма за три дня до Февральской революции никто из составлявших верхушку царского правительства не отдавал себе полного отчета в серьезности положения, не замечая нарастающей и готовой вот вот разразиться «революционной бури»- то о российской провинции и говорить не приходилось.
Все хитросплетения внутренней политики характеризовавшие последние месяцы правления последнего русского царя Николая II – до провинции докатывались лишь в виде слухов, домыслов и шёпотов.
Думский же «прогрессивный блок», исключивший верхушки отечественной буржуазии, воспринимался только лишь как очередной парламентский трюк. Это была просто отличная тема для разговоров и дебатов на банкетах земского и городского союзов, но не более того. Даже «пророческие письма» М. Родзянко последнему русскому царю Николаю II оставались неведомыми даже для крупных провинциальных городов.
Жизнь в российской провинции текла-как текла. Нестерпимо угнетала затяжная Первая Мировая война и очень сильно чувствовалась беспросветная полицейская власть. Вся страна, от маленьких детей и до стариков, видела что согнав миллионы простых людей в окопы, царское правительство ничего не смогла придумать лучше, чем как поставить их под неприятельскую артиллерию. И предсказуемо, реалии тяжелой войны лишь только усилили негативные стороны самодержавного строя и заставили страну «проснуться».
Февральские события 1917 года в больших провинциальных городах начались собственно с того что со страниц газет исчезли сведения о каких-либо событиях в стране. И в течении четырех дней телеграф упорно не передавал ни каких телеграмм из Петербурга, особенно от собственных корреспондентов. И на все вопросы получался стереотипный ответ: «Гололедица». И это несмотря на то, что стояла оттепель!
Памятуя о недавней деликатной восприимчивости цензоров телеграфа к «крупным событиям», когда о окончании жизненного пути Распутина замалчивалось, а упоминания о нём вычеркивались из телеграмм, даже тогда когда вся страна уже знала о случившемся-жители провинции не доверяли сообщениям о четырехдневном отсутствии связи с Петербургом из-за одной гололедицы. И в редакциях провинциальных газет начались шёпотом передаваться всякие «предположения». Говорили о забастовки, и оглядываясь шептались об уличных демонстрациях в столице…Но все это носило характер дерзких мечтании, и всерьез никто не предполагал что « уже началось».
По мнению отечественных историков, Февральская революция 1917 года была до такой степени подготовлена всем ходом вещей, что борьбы с «грозной властью самодержавия» на местах она почти не потребовала. И поэтому, в большинстве городов бывшей Российской Империи эта революция началась и закончилась «телеграфным порядком» - четыре дня стояла «гололедица».
Потом была получена телеграмма, что царизма больше нет. И Россия приняла эту новость..