Постепенно Дарина отказалась от игр. Выяснилось, что быть в одиночестве даже лучше. Можно спокойно рисовать, не поёживаясь от фырканья и насмешливых взглядов. Или, почувствовав таинственный зов, который иначе ещё называется вдохновение, отложить рисунки и провалиться в себя – в то укромное место в себе, где однажды сами собой начали рождаться сказки. Если бы её, застывшую в одном положении, с затуманенным взором, устремлённым в недоступное никому другому пространство, увидела Наставница, то наверняка испугалась бы. На такой случай Дарина доставала из рюкзачка и клала на колени рукоделие: вышивку, вязание или незаконченную детскую рубашку – смотря чем мучили на занятиях, в надежде, что это обманет Наставницу, а если не обманет, то хотя бы задобрит.
Белла никак не могла поверить, что подруге действительно нравится быть одной.
– Ну пойдё-о-ом, – каждый раз перед тем, как уйти «на охоту», жалостливо поскуливала она. – Не хочешь играть – не играй, просто побудь с нами.
– Я лучше порисую, – отказывалась Дарина.
– Это же ску-у-учно…
– Ни капельки!
Иногда Белла тоже порывалась остаться, и тогда уже Дарине приходилось уговаривать подругу не жертвовать собой, всеми силами убеждая, что час одиночества она с лёгкостью переживёт.
– Ладно, – в конце концов соглашалась Белла и горячо обещала: – Я недолго! А потом приду и помогу тебе с рукоделием!
Возвращались девочки возбуждёнными, раскрасневшимися. Бесцеремонно вторгались в волшебное одиночество Дарины, рушили его, как игрушечный кукольный домик, сами того не замечая. Юная Сказочница давила в себе костерки раздражения – тогда ещё их можно было раздавить – и принималась с нетерпением ждать, когда же Наставница объявит, что пришло время спать.
Наступление ночи Дарина любила не только потому, что спугнутые шумом сказки в тишине прилетали обратно. Была ещё одна причина.
В детстве они с Беллой страсть как любили пошептаться о чём-нибудь сокровенном перед сном: рассказывали друг другу свои тайны, делились мечтами о будущем, и Дарине было необыкновенно хорошо от тех ночных разговоров.
– Тихо вы! – шикали на них соседки по палатке недовольными сонными голосами.
Прохихикавшись в одно на двоих покрывало и помолчав сколько хватало терпения, Белла с Дариной возвращались к прерванной беседе, и она продолжалась до тех пор, пока какая-нибудь из девочек, у которой никак не получалось заснуть, не объявляла:
– Всё! Я иду за Наставницей!
Это была серьёзная угроза. Наставница могла развести нарушительниц дисциплины по разным местам.
Белла вздыхала:
– Ладно, давай спать, – и брала Дарину за руку, будто это спасло бы, если бы кто-то пришёл ночью и захотел разлучить их спящих.
И снова Дарине становилось так щемяще хорошо, что она с лёгкостью прощала уходившему дню все огорчения, которые были в нём.
Вскоре пальцы Беллы расслаблялись, дыхание выравнивалось, а Дарина, если её сон где-то запаздывал, переключалась на свои сказочные фантазии.
Однажды, после того как подружкам в очередной раз пригрозили Наставницей, и Дарина приготовилась погрузиться в одну из своих недосочинённых сказок, в голове у неё раздался голос Беллы:
– Ты меня слышишь?
Дарина замерла. Это было так неожиданно и непонятно, но точно было! Ясный, словно, очищенный от всех посторонних шумов, даже тех, что обычно не заметны человеческому уху, голос Беллы как-то оказался у неё в голове!
– Ты спишь? – раздалось снова.
Дарина осторожно приподнялась на локте, попыталась вглядеться в темноте в лицо подруги: с ужасом вдруг подумалось, что Белла умерла и разговаривает с ней с того света.
Белла прыснула, зажала рот одеялом. Дарина с облегчением рухнула обратно на тощую подушку.
– Как ты это делаешь?
– Не знаю. – Ответ снова прозвучал в голове. – Просто я подумала, как бы хорошо было, если бы мы умели общаться мыслями, а не только словами. Можно было бы хоть сколько разговаривать, и никто нас не смог бы подслушать. Ну и попробовала… А ты? Попробуй тоже!
Дарина сосредоточилась на пустоте, которая осталась в голове после затихших звонких слов подруги, и воображение, как художник-импровизатор, тут же нарисовало ей картинку: будто её голова – это её личная палатка, куда никому из посторонних нет доступа, а совсем рядом – дверь в дверь – палатка Беллы. Нужно только отодвинуть полог и позвать:
– Белла!
– Я слышу, слышу! – обрадованно взвизгнуло в ответ. – Скажи ещё что-нибудь!
Дарина подумала и отправила в приоткрытую щель:
– Я хочу себе одноместную палатку. Чтобы она была только моя. Ты приходила бы ко мне в гости… Нам вдвоём в ней хватило бы места, а больше никто не смог бы влезть.
– Когда мы придём в Благодатные Земли, – голос Беллы сделался тягуче-сладким, – у нас будет всё, что мы хотим!
– А если мы их не найдём?
– Ты что! Даже не смей так думать! Обязательно найдём!
В детстве Дарина не сомневалась в существовании Благодатных Земель. Она всего лишь трезво смотрела на вещи: шансов найти Земли было ровно столько же, как не найти. Ведь Старейшина не знал дороги и вёл общину наугад. Либо они попадутся на пути, либо нет.
Белле такая математика отчего-то была непонятна, и Дарина, попробовав раз или два, решила не докучать подруге объяснениями, не тратить драгоценное время перед сном на пустое.
Они никому не рассказывали про мыслесвязь. Во-первых, всё равно никто бы не поверил, а во-вторых, обладать секретом (не каким-то девчоночьим, пустяковым, а самым настоящим!) – это было особое удовольствие, даже богатство. Мыслесвязь, будто сбывшаяся сказка, сочинённая о них кем-то неведомым, украшала их сиротское детство…
Продолжение здесь: Возлюбленный
Спасибо за прочтение🤍
Не забывайте ставить лайки, если вам понравилось, и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить продолжение😊