Из всех великих композиторов Людвиг ван Бетховен, пожалуй, в наибольшей степени оказался современником и свидетелем наполеоновских войн. Именно на эту бурную эпоху пришёлся расцвет его творчества, и революционные марши, героические противостояния, ликование победы опосредованно отразились в его симфониях, а однажды, в «Битве при Витории», были изображены самым непосредственным образом. И, хотя Бетховен никогда не бывал в России, его биография косвенно связана и с Бородинским полем. Дело, разумеется, в русских связях композитора – точнее, связях с русскими меценатами.
На рубеже XVIII-XIX веков социальное положение музыкантов (и в том числе композиторов) начинает меняться. Служба при дворе монарха, в замке аристократа либо при крупном храме перестаёт быть единственно возможным источником доходов. Но, пока система, дающая композиторам возможность независимого заработка, ещё не сложилась, покровительство богатых и знатных людей продолжало играть большую роль. Напрямую оно выражалось в посвящении им произведений. В наши дни посвящение – знак эмоциональной признательности автора кому-то из близких или коллег, но двести лет назад оно создавало систему определённых обязательств. Автор мог посвятить свой труд богатому и знатному лицу (или даже монарху), надеясь на ответную поддержку и подкрепляя этой связью свой авторитет у издателей. Если от аристократа ожидалась финансовая поддержка, то высочайшая особа оказывала честь уже самим согласием поставить своё имя на титульный лист. Меценат, в свою очередь, сам мог заказать определённую музыку, посвящённую ему.
Бетховен, конечно, не был угрюмым и нищим непризнанным затворником, каким его иногда изображают. Принципиальная борьба за право на свой оригинальный стиль вовсе не мешала ему искать покровительства и заработка. И на большинстве его произведений стоят посвящения – порой коллегам Гайдну или Сальери, но чаще аристократам, чьи имена сейчас мало кому что-то говорят. В этом контексте знаменитое перечёркивание Бетховеном посвящения 3-й «Героической» симфонии Наполеону, провозгласившему себя императором, приобретает особый оттенок – это не только символический жест, но и вполне материальный отказ от возможной помощи могущественнейшего человека.
Бетховен быстро оценил возможности сотрудничества с русскими меценатами – приехавшими из далёкой богатой страны и, как он справедливо полагал, тем самым открытыми ко всему новому. Уже в молодости он поддерживает связи с русскими дипломатами в родном Бонне. В 1801 году три скрипичных сонаты посвящены им новому русскому императору Александру I. И, хотя в то время молодой государь этого не заметил, позже, в дни Венского конгресса, он вознаградил за них Бетховена, а Елизавета Алексеевна даже посетила два авторских концерта композитора. В 1806 году Бетховен создаёт три квартета по заказу русского посланника в Вене графа Андрея Разумовского, по просьбе заказчика вставив в них русские темы (что сделало заказ ещё более интересным для Бетховена, всегда интересовавшемуся необычной для него народной музыкой, будь то славянская или кельтская). Имя Разумовского (вместе с другим покровителем, князем Лобковицем) стоит и на титульном листе знаменитой 5-й симфонии Бетховена, равно как и 6-й, «Пасторальной».
К началу 1820-х годов, однако, Бетховен находится в трудном положении. И дело не только в усиливающейся глухоте, лишившей его возможности выступать на сцене. Музыка его становится всё более сложной и даже авангардной, и автор теряет широкую популярность, которую приобрёл в дни Венского конгресса. Разрушается и система меценатства, уступая место чисто рыночной конкуренции. В это время, осенью 1822 года, Бетховен получает письмо: «Будучи столь же страстным любителем музыки, сколь и большим почитателем Вашего таланта, я позволяю себе написать Вам, чтобы спросить Вас, не согласитесь ли Вы сочинить один, два или три новых квартета, которые мне доставило бы удовольствие оплатить так, как Вы назначите. Я с признательностью приму посвящение. Будьте добры дать мне знать, какому банкиру должен адресовать сумму, которую Вы пожелаете получить. Инструмент, на котором я играю — виолончель. Я жду Вашего ответа с самым живым нетерпением. Прошу Вас принять уверения в моем глубоком восхищении и высоком уважении. Князь Николай Голицын».
Бетховен воодушевлён. Предложение немыслимо щедрое – заказчик готов уплатить любой гонорар и не ставит никаких условий по ограничению издания квартетов или места их первого исполнения. В слуховых тетрадях Бетховена, куда племянник Карл и посетители писали ему свои сообщения, упоминаются московский губернатор Голицын, министр Голицын в Петербурге. Быть может, это кто-то из них? Но на самом деле заказчик – их очень дальний родственник.
Николай Борисович Голицын родился в 1794 году. Отцом его был князь Борис Голицын, ещё в молодости, поссорившись с Павлом I, прервавший блестящую карьеру и удалившийся во владимирское имение Симы. Николай с юности увлечён музыкой, в детстве он провёл два года в Вене, где, как позднее вспоминал, видел издали самого Гайдна. Но в это бурное время его ждёт военная карьера. По окончании Пажеского корпуса Николай зачислен, вслед за двумя старшими братьями, в лейб-гвардии Конный полк. Но не для строевой службы – его, сына урождённой княжны Анны Грузинской, взял себе в ординарцы лучший друг отца, князь Пётр Багратион. Со штабом Багратиона 18-летний Николай Голицын проделал летом 1812 года весь путь до Бородинского поля. 24 августа в бою за Шевардинский редут он контужен в голову – пуля пролетела чуть выше, прострелив насквозь фуражку, – и в день основного сражения в бою не участвовал. Смертельно раненый Багратион, прощаясь с ординарцем, советовал ему перейти к Георгию Эмануэлю. Сам Багратион, как известно, был отвезён в голицынское имение Симы, где вскоре и скончался. Николай Голицын не сопровождал его – оправившись несколько дней в Москве, он присоединился к отступающей армии. Эммануэля в ней пока нет (он ранен в тот же день, что и его будущий адъютант), и Голицын временно стал адъютантом генерала Карла Сиверса. При нём, а затем при Эммануэле, он проделал с русскими войсками весь путь до Парижа, за отличие при взятии которого награждён золотой шпагой.
Позже, в 1824 году, как раз в дни интенсивной переписки с Бетховеном, Голицын специально приедет на Бородинское поле – в конце августа, ровно через 12 лет после битвы. Родным он напишет (возможно, слегка приукрашивая впечатления): «Поехал в Можайск, — побывал на поле Бородинском, посмотрел на кости русские, французские и еще десяти народов, до сих пор во множестве разбросанные в некоторых местах поля. Посмотрел и призадумался. И проводник-мужик спросил меня, показывая на груду костей: “Что, узнаете ли, которого князя, графа или нашего брата простого человека?”» А в 1839 году именно на Николая Голицына, после кончины Дениса Давыдова, возложена будет миссия доставить из села Симы на Бородинское поле останки Багратиона. Затем он присутствует на торжествах по случаю открытия Главного монумента, у подножия которого упокоится Багратион. По воспоминанию Жуковского, именно Голицын вдохновит его тогда же на написание «Бородинской годовщины».
Пока же Голицын, оставив в 1821 году военную службу, погружается в гущу культурной жизни Петербурга. В числе его друзей – едва ли не все прославленные поэты, писатели и композиторы тех лет. Интересы его разносторонни – позже среди его произведений появятся и биография генерала Эммануэля, и воспоминания о войне 1812 года и Заграничном походе, и политическая публицистика, и богословские труды, и сатирические комедии, и переводы на французский язык пушкинских «Клеветникам России» и «Бахчисарайского фонтана» (первый из них сам Пушкин успел прочитать и горячо одобрить). Но главное место занимает музыка – Голицын сочиняет сам, аранжирует бетховенские сонаты для квартета, организует концерты, участвует в создании «Общества любителей музыки». Позже он, несмотря на свой статус, не гнушается лично выступать в публичных концертах, а не только в домашнем кругу.
Для Бетховена это знакомство было, безусловно, удачей. Впервые среди его покровителей появляется человек не только щедрый и готовый платить вперёд, не только ценящий самые сложные его произведения, но и способный в переписке (ибо вживую они так и не встретились) вести диалог на равных. Благодаря Голицыну Бетховен вновь берётся за квартетный жанр. Кроме «голицынских» квартетов № 12, 13 и 15, написаны ещё два, ставшие одними из вершинных произведений композитора. Голицын помогает Бетховену решить и ещё одну проблему. Грандиозную «Торжественную мессу» («Missa Solemnis») невозможно исполнить на родине – повода нет, а играть духовную музыку в концертах в католической Австрии нельзя. В России, впрочем, тоже нельзя, но только православную – и премьера мессы проходит, усилиями Голицына, в Петербурге. Кроме того, столкнувшись с трудностями издания, Бетховен задумывает грандиозный проект – объявить подписку на ноты… среди европейских монархов. Половина монархов эти письма проигнорировала или вовсе отказала живому классику в просьбе, ссылаясь на своих музыкальных экспертов (впрочем, Людовик XVIII не только поучаствовал, но и прислал Бетховену персональную медаль со своим изображением). Александр I, несмотря на всю необычность просьбы, также поставил своё имя в подписной лист – быть может, не без связей, задействованных Голицыным. Признательный Бетховен даже решил посвятить мессу Елизавете Алексеевне, а новую, 9-ю симфонию (поскольку Людовик XVIII скончался) самому Александру, но в 1824 году русский император, устав от количества посвященных ему произведений, ужесточил их согласование, и композитор вынужден был отказаться от своего замысла.
Самому Николаю Голицыну, кроме квартетов, в знак благодарность посвящена увертюра «Освящение дома», написанная к открытию в Вене нового театрального здания. И это посвящение также было щедро оплачено. К 1825 году, однако, отношения испортились. Дела Голицына идут всё хуже – умирают двое маленьких детей, смертельно больна жена, к тому же он разорён и вынужден вновь поступить на некоторое время на военную службу, отправившись на Кавказ адъютантом сперва к Ермолову, а потом к Паскевичу. И, хотя подсчёты показывают, что к тому времени Голицын намного превысил первоначально согласованный гонорар, формально за третий из квартетов он не заплатил. Эти деньги гораздо позже выплатит наследникам Бетховена его сын Юрий (тоже музыкант, создатель собственной хоровой капеллы).
Переписка прекратилась. Бетховен скончался в 1827 году. Николай Голицын прожил ещё долгую жизнь, в которой были не только концерты и литературные труды, но и участие в обороне Севастополя во главе отряда добровольцев из числа своих крестьян, и арест за статью «О возможном соединении Российской церкви с Западною без изменения обрядов православного богослужения». Умер он в 1866 году и был похоронен в Святогорском монастыре на Северском Донце.
Заказанным им квартетам в России была суждена долгая жизнь. Благодаря истории своего появления эти длинные, сложнейшие по музыкальному языку, необычно выстроенные произведения приобретают популярность в России. В 1860-е годы они, как позже вспоминал Н. А. Римский-Корсаков, станут одним из источников, повлиявших на молодых членов «Могучей кучки», чья музыка будет не только глубоко национальна, но и экспериментальна в своих стилистических поисках в мировом масштабе. А в завершение статьи, учитывая сложность квартетов, предлагаем послушать увертюру «Освящение дома» – своеобразный подарок великого композитора своему русскому поклоннику.
Материал подготовил научный сотрудник музея-заповедника "Бородинское поле" Дмитрий Шаров.
