«Фильм «Уважаемые люди» итальянского режиссера Луиджи Дзампы начинается банальным сюжетным ходом. В сицилийскую глубинку, в глухой, заброшенный городок, приезжает молоденькая учительница. Ее хорошенькая гордая головка набита самыми благородными намерениями, она жаждет сеять в душах учеников разумное, доброе, вечное, а мы заранее предвидим неизбежное крушение этих иллюзий. Тем более, что нам сразу сообщают, что героиня уже в девяти местах не прижилась, везде не поладила с косным начальством, и, значит, в десятой по счету школе с новой силой вспыхнет все та же драма.
Учительница (ее играет очень одаренная и красивая Дженнифер О'Нейл) станет демонстрировать и взрослым и детям души прекрасные порывы, несмышленые дети ее полюбят, опытные коллеги примут в штыки — все ясно... Не совсем ясно только, как поведет себя молодой учитель.
В роли Микеле мы узнаем голубоглазого Франко Неро, которого не однажды видели — в фильме Элио Петри «Следствие по делу гражданина вне всяких подозрений», в картине Дамиано Дамиани «Следствие закончено, забудьте...». Франко Неро — актер неожиданный, он вполне может сыграть бескомпромиссного, волевого героя, но с тем же успехом — и с тем же холодноватым блеском голубых глаз — сыграет и уклончивого, эластичного приспособленца. Трудно догадаться, какое амплуа предназначил ему на сей раз режиссер. Понятно только, что учительница Элена Барди неминуемо влюбится в Микеле.
Луиджи Дзампа — ветеран итальянского кино, принадлежит к славной когорте неореалистов первого призыва, имя его известно уже добрых три десятилетия. Но неореалистические мотивы не исчерпаны: в «Уважаемых людях» они дают себя знать в душераздирающих картинах чуть ли не пещерной жизни на окраинах городка, там, где — и в тесноте и в обиде — поныне ютится бесправная беднота.
О ранних неореалистических фильмах напоминают и экстатические массовки, которые Дзампа организует с нескрываемым состраданием: оборванные, худые, плачущие женщины осаждают учительницу, гонятся за ней, наивно веруя, будто она способна им помочь.
А новая, почти навязчивая для итальянского кинематографа последнего времени тема сказывается здесь в откровенной, окрашенной ностальгией любви к редкостной — и уже исчезающей — красоте таких вот укромных, затерянных провинциальных уголков, живописных островков прошлого.
Но в старинных кварталах среди музейных вещей течет сегодняшняя жизнь, и Дзампа пристально в нее всматривается. Взгляд у него острый, в фильме нет характерной для коммерческого искусства зализанности, он подкупает своеволием жизненности. Нам только кажется поначалу, что сценарный замысел слишком ясен и наивен.
Однако внезапно фильм сворачивает с проторенного сюжета. Мгновенно исчезает куда-то мотив, поначалу звучавший вполне определенно и внятно...
Перед нами вдруг возникает — в странном безмолвии, в легкой туманной дымке сицилийского утра — поразительная и странная панорама пустынной площади в центре городка. Посреди нее на обыкновенном стуле, картинно закинув ногу на ногу, фатоватый, в добротном костюме, с красным цветком во рту, сидит, как живой, некий молодчик. Но он не живой. Обитатели городка жмутся к домам, поглядывают на него с ужасом, близко не подходят. Все знают: это мертвец, труп. И красный цветок в бледных мертвых губах означает, что молодчик убит в отместку за оскорбление красивой женщины. А именно молоденькой учительницы Элены Барди.
Элена в недоумении — в городке она никого не знает. Да, был такой мерзкий, но, конечно же, проходной, эпизодический, «для местного колорита», персонаж с усиками, который действительно ее оскорбил в автобусе. Но некому за нее мстить! Какая-то абсурдная случайность...
Однажды ночью она торопливо пересекает всё ту же площадь. Вдруг на площадь с оглушительным треском вылетает мотоцикл. На нем сидят двое, и одни хватает Элену за волосы, мотоцикл кружится и кружится по площади, волоча распростертую учительницу по булыжной мостовой. Ее дикие вопли слышит весь городок, но никто не решается ей помочь, никто не вмешивается.
А наутро посреди площади недвижно сидят на мотоцикле оба негодяя. Оба опять как живые. И оба покойники, оба привязаны к мотоциклу. Их тела продырявлены шестью пулями. Ни один человек в городке выстрелов не слышал. Никому из обитателей двое убитых вообще неизвестны!..
Мудрено ли, что вокруг учительницы (которая коротко знакома с одним лишь Микеле, а Микеле, человек осторожный и тихий, на загадочного мстителя ничуть не похож) возникает некий ореол тайны и власти? Всякий, кто осмеливается оскорбить учительницу словом или действием, тотчас превращается в покойника, и его труп торжественно выставляется напоказ в самом центре городка.
Мудрено ли, что все хотят угодить учительнице?
Странные и страшные происшествия, которые творятся вокруг нее, неожиданно открывают перед Эленой огромные, почти безграничные возможности. Городские власти по первому ее слову соглашаются дать пособие бедной многодетной семье. Важный сенатор готов по ее требованию преобразить даже весь город: добиться утверждения закона, предусматривающего всевозможные блага — новые дороги, больницы, водопровод, канализацию. Проповедница добра и просвещения, в сущности, правит городом, ибо некая таинственная и смертоносная сила стоит за нею и ей покровительствует.
Возникает ситуация и трагическая и абсурдная. В какой-то мере она схожа с основной коллизией фильма Франческо Рози «Сиятельные трупы»…
Фильм Рози весь выстроен как серия таинственных и совершенно бессмысленных убийств. Зеленоватый, ирреальный свет время от времени (всякий раз предвещая очередное убийство) медленно заливал экран, неотвратимо внося в душу зрителя глухую тревогу. Предсмертный холод этого освещения боролся с ярким, веселым солнечным светом, озаряющим площадь перед дивным барочным собором, и похоронные катафалки, и черные плюмажи лошадей, и всю ритуальную медлительность траурных процессий, так рельефно, так фасонно рисующихся на фоне добела раскаленной сицилийской земли.
Оператор «Уважаемых людей» Эннио Гуарниери тоже стремится особенно красиво сиять самые мрачные и самые невероятные кадры, отмеченные печатью трагической несуразности.
Но если Рози никакого объяснения веренице убийств так и не дал и в конечном счете оставил нас в полном неведении (мы не узнали, кто и зачем убивал), то Дзампа постепенно раскрывает карты.
Становится понятно, что Элена Барди, сама того не ведая, избрана на роль бессловесной пешки в кровавой игре неким Беллокампо, бывшим адвокатом по профессии, фашистом по убеждению и руководителем местной мафии. Управляя учительницей, как марионеткой, Беллокампо добивается вовсе не жалких пособий для бедняков, а выгодных подрядов и барышей для себя.
Движение к абсурду приостановлено. Превозмогая страх, Элена силится разорвать паутину, сотканную Беллокампо. Финал пронизан верой в человека, сильного духом, способного хотя бы и в одиночку вступить в бой за идеалы гуманизма.
Не стоит, однако, скрывать, что картина Дзампы, хоть в ней и брезжит луч надежды, в целом воспринимается как свидетельство того, сколь кризисна и сколь абсурдна социальная реальность современной Италии.
Находясь в Москве, другой известный итальянский режиссер, Бернардо Бертолуччи, сказал: «Сегодня итальянская действительность кажется мне «ирреальной» настолько, что если снять о ней фильм, то — простите мне каламбур — невозможно будет проявить пленку. Или же получится фильм такой же «ирреальный», как и сама действительность».
Луиджи Дзампа, как мы убедились, сумел «проявить свою пленку». Но для этого ему пришлось уверенной рукой многоопытного мастера внести осторожные коррективы в картину действительности, где честного человека могут запросто превратить в разменную монету чужой торговли, столкнуть в грязь и замарать кровью.
Оптимистические нотки финала звучат громко, но воспринимаются то ли как неизбежная дань условности, то ли как заведомая утопия. Им не доверяешь. Ибо в конце фильма, как и в начале его, мы снова во власти самого банального сюжетосложения» (Бачелис Т. Движение к абсурду // Советский экран. 1978. 2: 4).