И вот он, рассказ о Бутовском полигоне. Мне очень не хотелось банально пересказывать то, что уже сотни раз написали и рассказали другие. Поэтому и не смог ни вчера, ни позавчера сесть за эту статью – эмоций и мыслей было слишком много.
Побывать на Бутовском полигоне я планировал давно. Слишком уж часто последнее время при написании статей о той или иной церкви, о том или ином монастыре, мне приходилось упоминать: «был арестован и расстрелян на Бутовском полигоне». Например – буквально две недели назад, когда рассказывал о храме святителя Николая в Старом Ваганькове. Когда упоминал его священника Леонида Михайловича Чичагова, благодаря стараниям которого был канонизирован Серафим Саровский, который и сам в постриге взял имя Серафим.
Конечно, там были расстреляны далеко не одни только священнослужители. Вообще таких объектов для осуществления массовых репрессий и «чисток» на юг от тогдашней Москвы было два: бывшая дача Генриха Ягоды в Коммунарке и полигон в Бутове. Первое место предназначалось для расправы над вышедшими из доверия партийными деятелями и работниками номенклатуры, провинившимися офицерами Красной армии, учеными и представителями искусств и творчества. В Бутово привозили всех остальных – рабочих, крестьян, бывших кулаков, бывших белогвардейцев и прочий «антисоветский элемент». Было много матерых уголовников из Таганской тюрьмы, из Бутырки…
И больше тысячи человек, лишенных жизни за свою веру.
И православных, и протестантов, и католиков.
Конечно, официально за веру в Бога у нас не судили, свободу вероисповедания формально вроде бы никто не отменял. Только боролись с религией, просвещали темные массы, учили, объясняли. А если кого судили, истязали пытками, выбивая показания и признания, ссылали, сажали в тюрьмы, отправляли в лагеря или даже расстреливали – так это «за злостное тунеядство и антисоветскую пропаганду».
Официальная версия была в том, что ликвидировали всевозможные заблуждения, серость и необразованность, а ликвидация пастырей, священников и монахов – лишь разлетающиеся в разные стороны щепки из-за непосильного, каторжного труда тех лесорубов «на благо и ради всеобщего счастья». А официально проводимые грабежи, когда десятками и сотнями пудов из монастырей и храмов выносили богослужебные ценности – тоже подавались как благое дело: «ведь нужно было кормить голодающих Поволжья».
Я ходил вдоль этих длинных изогнутых, извилистых погребальных рвов с искусственными цветами и лампадками. Их всего тринадцать, суммарной длиной больше девятисот метров. Обозначили холмиками эти рвы уже в наши дни, когда устраивали мемориал. Когда начали исследовать места захоронений и выявлять их. Тогда же просто закапывали и закапывали.
Рвы эти даже выходили за пределы огороженной территории – на ней уже не хватало места. Но это никого не волновало. Над одним из рвов был даже построен барак, в котором позднее устроили свинарник местного подсобного хозяйства. А вокруг территории полигона начали строить дачи для сотрудников и офицеров Безопасности.
Есть свидетельства, что было время, когда сотрудники, охранявшие территорию, не знали точно, что они охраняют.
А охранялась территория полигона и была закрытой для всех посторонних вплоть до 1995 года.
Я ходил вдоль этих рвов и думал. Откуда возникла та ненависть? Смертные казни были всегда. Они возникли в самые ранние библейские времена, и вина, за которую им подвергали, была строжайше регламентирована в Законе, данном через Моисея. Смертные казни были в царской Руси, при Советском Союзе… но почему так? Откуда вот эта конкретная ненависть и террор?
Мирное местечко на Варшавском тракте, ничем не примечательное. Хоть место историческое. Еще при Василии Третьем здесь жили люди. Первое село здесь появилось в начале шестнадцатого века, им тогда владел Андрей Дрожжин, перешедший на службу великому князю из Польско-литовского королевства вместе с Андреем Вяземским и Михаилом Глинским.
Когда-то здесь мирно жили и мирно умирали. А потом сюда начали привозить, чтобы умереть. Просто потому, что в 1936-1937 годах стали выносить такое сумасшедшее число смертных приговоров, что кладбищенское хозяйство Москвы перестало справляться с этим потоком. Вот и решили оборудовать специальные места на Коммунарке и в Бутове. Было и третье место – Люберецкие мелиоративные поля, но оно пока держалось как резервное. К счастью, так и не пригодилось.
Больше двадцати тысяч жизней людей, известных поименно. За один год, два месяца и одиннадцать дней. Тринадцать рвов глубиной три метра, шириной от трех до четырех и длиной до ста пятидесяти метров, вырытые бульдозерами. Так было проще и быстрей, чем рыть отдельные могилы. Зачем лишний раз утруждать сотрудников? У них и так работа не из легких.
Непрерывный поток. Ближе к часу ночи привезли очередную партию. Завели в барак – якобы для санобработки. Исполнители в это время морально готовятся к очередной «смене» под водочку в каменном доме неподалеку.
А на рассвете… Сверили с фото на документах, зачитали приговор. Тут же вывели из барака, подвели ко рву. Один выстрел в затылок – и снова к бараку, за новыми. Вечером подогнали все тот же бульдозер, засыпали скопившиеся за день тела тонким слоем земли. Исполнителей – уже в стельку пьяных – увезли в Москву. Скоро заступит новая смена.
Здесь есть длинная-длинная аллея, вдоль которой справа и слева сплошными рядами на плитах высечены имена 20762 человек, репрессированных и расстрелянных на полигоне с с августа 1937 по октябрь 1938 года. Сами же расстрелы здесь продолжались до пятидесятых годов... уже не столь интенсивно.
Так почему? Почему так?
Копившаяся десятилетиями ненависть к царской власти, не до конца израсходованная, прорвалась наружу? Возможно. Ведь было время, когда и рабочим приходилось ой как несладко. Иначе бы революции было не состояться. Диктатура пролетариата? Наверное. Ведь казнили здесь в основном без официального судопроизводства с правом защиты. Приговоры выносили внесудебными органами – тройками УНКВД. Приход к власти лишь одного человека – Николая Ежова? Да он ли один.
Одних людей назвали темными и решили их просветить во что бы то ни стало. Других провозгласили источником просвещения. Правда, мы помним, кто в Библии называется светоносным. Денницей, сыном зари…
Не знаю, почему именно тогда и именно так. Знаю только одно. Ненависть порождает ненависть.
Причем почему-то мы всегда считаем себя вправе ненавидеть, а ненависть, которая живет в других, называем злобной, темной и чуждой нам.
А страшнее всего думать о том, что ненависть – всегда искренна. Любовь может быть притворной, ради выгоды или удобства. Смирение бывает ложным. Ненависть – никогда.
А еще пока я писал статью и искал некоторые детали и уточнения, натыкался на статьи о том, что Бутовский полигон – фальшивка и мистификация, что если и проводили там расстрелы (а как их отрицать, если есть множество документов и доказательств?), то, мол, никак не десятки тысяч, а максимум несколько сотен.
Ничего не скажу им в ответ. Помню только собственные чувства, которые испытывал, пока гулял между теми рвами.
А рядом с территорией, огороженной зеленым забором и колючкой, есть еще одна территория. На ней установлен поклонный крест и высится молодой, построенный в 2007 году, белокаменный пятишатровый храм Новомучеников и Исповедников Российских.
У храма два яруса. Памяти тех страшных событий посвящен верхний ярус. В нем три престола.
Центральный – во имя Воскресения Господня.
Левый придел – Святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси, главы Собора Новомучеников и исповедников Российских.
Правый – в память Новомучеников и исповедников Российских.
В нижнем ярусе храма также три престола… и реликварий с остатками личных вещей, утвари и облачений новомучеников.
Простите, это статья получилась и правда совсем не такой, как остальные.
Но другой она попросту быть не могла.
* * *
Большая и искренняя благодарность каждому, кто дочитал и досмотрел мой рассказ до конца! Очень нуждаюсь в ваших комментариях и отметках под постами, это поможет другим читателям находить мой канал.
Не забудьте также подписаться и рассказать об этой страничке вашим друзьям! А также предлагайте свои любимые места в Москве, где можно интересно и с пользой погулять.
И конечно, не пропустите новые истории, ведь продолжение следует...