—Папа, я… ты можешь… - она не договорила, отец попросил подозвать к трубке мать. Опять все бестолку.
Кошка был совсем маленькой, черной, желтоглазой. Не больше месяцев шести от роду. Шерсть блестела, лапки были мягкими с черными подушками, нос тоже черный и мокрый. Кира положила руку на спинку мурлыки, стало спокойнее и теплее, голова перестала болеть и кружиться.
Кошка была особенная! Вроде бы с виду ничем не отличалась от сотен других серных кошек, но что-то в ней тогда притянуло к себе девочку.
Тот мальчишка… Он поднял с земли камень, размахнулся… Так размахиваются перед броском в пионерболе, когда хотят попасть как можно дальше, обычно выходит даже в задний аут. Но здесь было не волейбольное поле, не было ни сетки, ни команды, ни соперников, была маленькая беззащитная мишень - кошка.
Кира не могла вспомнить ничего хорошего, что она бы сделала прежде. Все было серым, обычным. Это вроде бы тоже на подвиг не тянет, но она схватила мальчишку за руку и изо всех сил завернула её ему за спину. Враг не ожидал такого, камень выпал и прокатился по дорожке.
А кошка не ушла. Она стояла перед Кирой спокойная, со своим золоченым ярким проницательным взглядом. Девочка надменно взглянула в лицо хулигана. Её взгляд обжег что-то внутри него, он весь как-то съежился, стал меньше, его испепеляли две пары глаз: Кирины и кошкины. Теперь оставалось только сделать пару осторожных шагов, нагнуться и погладить кошку…
Кире было четырнадцать. Она давно привыкла, что мечты о питомце - это чушь, бред, нечто невыполнимое. Ей вдалбливали это в голову с тех пор, как уехал отец. Он завел ей много лет назад хомяка. Хомяк был бежевый, маленький, милый… А потом хомяк умер, появился брат, мать разошлась с отцом. Кира плохо помнила из-за чего родители повздорили, вроде бы отец был безответственным по мнению матери…
Он и вправду был человеком странноватым, безвольным, но единственный понимал дочь. Хорошо было гулять с ним по вечерам… Он слушал её истории про друзей, игрушки, мультики, рассказывал что-то из своей жизни, смеялся, покупал все что она просила, но не просто так, а обсуждая с ней как все это можно использовать… Он был милым, добродушным выдумщиком, но после развода с женой между ним и Кирой выросла стена. Такая прозрачная, но такая глухая и твердая.
Если они и встречались время от времени из-за постановления суда, то это проходило как-то скомкано, говорить отчего-то стало неловко. Они будто стали чужым, их жизни теперь слишком разительно отличались, ничего общего, ни одной темы для обсуждения. Сказать хотелось многое, но слова застревали в горе и тошнотворно катились назад куда-то в живот.
Кира никогда не плакала, никогда не смеялась. Она привыкла жить незаметно. Ничего в не мире не менялось, а менять этот мир самой было бесполезно. Мать с утра до вечера на работе, брат достает со своими домашками из второго класса, ни одной родственной души.
Кира любила зарыться носом в подушку и лежать так долго-долго, мечтая о прекрасном, о каком-нибудь несуществующем парне, о будущем, и… О питомце. Последнее тоже было неотступно, оно следовало за Кирой всегда, неосознанно, в глубине рассудка. Она даже не отдавала себе отчет в том, что хочет животное. Желательно кошку.
И вот теперь эта самая удивительная, изящная, юная кошечка, словно выточенная искусным мастером из базальта, стоит перед ней… Девочка не вытерпела. Шаг… Ещё шаг… Руки протянуты, мускулы напряжены. Вот уже на ладонях что-то тёплое, мягкое.
Кошка не царапалась, не сопротивлялась. Пару раз рванула в сторону, но словно бы нехотя, для приличия. Кира улыбнулась. Но улыбка быстро сошла с её лица, дома никто не ждал ни её, ни эту самую черную кошечку. Всем было плевать.
Мать пришла в тот день с работы пораньше. Вердикт был ожидаемым. «Вернуть обратно». Но возвращать-то было некуда! Да и это значило бы отступиться, спасовать, проиграть партию. И Кира позвонила отцу. Хотя она и не ожидала другого ответа, но все же разочарование было острым и противным, как засаленная швейная игла. Слез не было. В последнее время они вообще не лились из глаз, словно их кто-то иссушил, выпил до капли. Было жарко, удушающе жарко, Кира бросила трубку и подошла к окну.
Мать смотрела с укором. Но говорит сил не было. Нечего было сказать.
-Кошка останется к нас, - уже в третий или в пятый раз повторила Кира. - Я её не верну.
-Я же сказала вернешь, не то вышвырну сама, - мать злилась. - Не смей мне перечить.
Кира не отвечала. Ей было безразлично, что считает сейчас мать. Кошка должна была остаться, слишком много уже натерпелись обе.
Тишина была звенящей, колола пятки, руки, спину.
-Я сказала унеси! - крикнула в запале женщина.
И Киру прорвало. Она схватила кошку, стоящую тут же в коридоре и рванула дверь. Коридор, лифт, подъезд улица… Прохладный воздух ударил в нос, в голову звенело, кошачья шерсть ощущалась на пальцах… Они уйдут, куда-нибудь непременно уйдут, к бабушке или ещё к кому-то, они не разлучаться. Ни за что.
Девочка бежала долго. Куда глаза глядят. Но вот она запнулась, миг падения показался вечностью. Шершавый асфальт, прогретый за день. Боль в стёсанном подбородке, кошка…
Кира подняла глаза: знакомая соседняя улица, весна, ничего нового. Но сил чтобы подняться не было, хотелось кричать, что-то сдавило горло, не давало выбиться наружу дыханию. Черная кошка сидела тут же, на дороге…
Пришла в себя Кира утром, пахло чаем, чистой постелью, на животе лежало что-то тёплое и тяжелое. Это была кошка. На диване сидели отец с матерью, они о чем-то разговаривали, в дверном проеме виднелась соседняя комната, где вязала бабушка и играл брат. Кажется, что Кира переносилась на много-много лет назад.
-Как ты себя чувствуешь? - спросила мать, улыбнувшись.
-Не сильно ударилась? - уточнил отец.
Кира помолчала.
-Я сплю? - спросила она наконец.
Мать заплакала, отец обнял её и посмотрел на дочь и на кошку, лежащую на ней.
-Вроде бы нет, - ответил он. - А вот твоя пушистая подружка точно спит.
—Неужели моя дочь была так несчастна, что не верит в происходящее?! Ведь сейчас все на самом деле хорошо, кроме твоего ушибленного подбородка… А ты не веришь… - всхлипнула мать.
Кира покачала головой. Спорить сейчас было бы глупо, видно мать и правда грустит. Она положила руку на мягкую черную спинку кошки, чуть приподнялась, наклонилась к такому же черному уху.
-Похоже, что ты волшебная, - сказала она, глядя на добрые глаза отца и на мать, откинувшуюся назад и давшую руку бывшему или уже не бывшему мужу.
Кошка не ответила. Только одобрительно заурчала.
