Джефри Коттлер - чрезвычайно плодовитый и популярный автор, большая часть книг которого так или иначе связана с обычно "теневыми" сторонами психотерапии; не в инфернально-юнгианском смысле, естественно, просто он пишет о том, до чего более занятые продвижением своей повестки излюбленного метода или направления исследований авторы обычно не то что не добираются, но и не особо стремятся.
Ниже пара фрагментов из тематической книги "On Being A Master Therapist", которая в некотором смысле продолжает углублять ряд тем, поднимаемых в его, наверное, самой массово известной работе "О Профессии Психотерапевта", с которой, о удача, можно ознакомиться в переводе.
Великие Амбиции
Наверное, не должен удивлять тот факт, что лучшие из лучших в психотерапии - это группа крайне амбициозных, целеустремлённых и ориентированных на достижения людей, которые считают важным оставить после себя некое наследие.
Они ощущают сильную личную вовлечённость в свои профессиональные идеи, которые стали их "детьми", их потомством. Они показывают некоторую ревнивость и привязанность к своим теориями, иногда испытывая угрозу перед ожидаемыми нападками. И всё же, со временем те, чьи идеи выдержали проверку, научаются приветствовать критический анализ.
Это подобно качественной методологии в эмпирических теориях, когда исследователь, разработавший новую концептуальную систему, опирающуюся на данные, затем переходит к "теоретической выборке" позднее, умышленно изучая маргинальные точки зрения и исключения.
Они трудятся усерднее остальных
Пожалуй, этот пункт значит больше, чем какой-либо другой отдельно взятый фактор: мастера своего ремесла просто-напросто трудятся прилежнее прочих. Они стараются с большей настойчивостью, дольше сохраняют постоянство, и практикуют, простите, "глубже".
Это согласно с тем, что Скотт Миллер, Марк Хаббл и Барри Данкан обнаружили в своих исследованиях "супер-мозгоправов", о чём пишет Малкольм Гладуэлл в своей книге "Исключительные" (The Outliers), что описывают Майкл Рённстад и Томас Словхолт в своей книге о развитии терапевта, и то, что Дэниел Койл наблюдал в "Кодексе Таланта" (The Talent Code).
Если мы внимательно посмотрим на образ жизни и ежедневное расписание многих выдающихся фигур в нашей области - то непременно увидим, что они привержены совершенствованию своей эффективности с преданностью и дисциплиной, которые иначе как необычайными не назвать.
Они на самом деле по настоящему хороши в том, что делают, во многом не из-за какого-то природного дара, но скорее благодаря созданию и сохранению определённой "культуры совершенствования", которая ведёт их к непрерывному улучшению умений.
Неудачи и ошибки предоставляют ценную обратную связь для улучшения результатов
Мастера терапии учатся на своих ошибках и провалах не меньше, чем на успехах и прорывах. Те, что не в отрицании реальности (и такие изредка бывают) - довольно снисходительны к своим огрехам и ограничениям. Классическое напутствие Фрэнка Питмана о том, что если вы не делаете терапию плохо - вы практически не можете делать терапию хорошо, означает, что бытие выдающимся терапевтом подразумевает эксперименты, принятие конструктивных рисков и выход за пределы того, что кажется уже знакомым.
Многие из тех, кого мы опросили, даже не подписываются под терминологию "неудач" и взамен предпочитают мыслить в понятиях относительного успеха. Арнольд Лазарус выразил это наилучшим образом, указав, что его работа состоит не в том, чтобы помогать клиентам зарабатывать одни "тачдауны", но, скорее, куда скромнее - помогать им двигаться вперёд по полю, собирая "первые касания" (first down)
прим. пер.: крайне культурно-специфичная метафора, связанная с изощрёнными правилами американского футбола. Когда-нибудь получится приспособить к русскоязычному контексту получше, сейчас достаточно того, что речь не о получении "красного диплома", а в основном об удовлетворительных зачётах без пересдач.
Страсть царит безраздельно
Несмотря на многие десятки лет практики - большинство авторитетных экспертов всё ещё тотально обожают свою работу. Они нашли способы сохранять полноценную вовлечённость и заряженность. Это впечатляет ещё больше, если мы обратимся к тем, кто в практике действительно давно (иногда дольше 60 лет!).
И всё же, справедливости ради - популярность и известность даёт некоторым такие карьерные и жизненные опции, которые не всегда доступны терапевтам "в окопах". Они могут выбирать себе клиентов более тщательно, балансировать свою практику с более разнообразной работой, и также наслаждаться определённой мерой почтения от окружающих профессионалов. И определённо существует некоторый "гало-эффект", который в действии у многих клиентов, которые чувствуют себя счастливыми избранными, у которых вышло добиться аудиенции с такой замечательной персоной.
Гибкость и инновации определяют их мышление и работу
Вопреки часто складывающейся репутации приверженности частным теоретическим и концептуальным ориентациям - мы уже упоминали, что бытие мастером означает демонстрацию значительной степени прагматизма и гибкости, применение широкого спектра методов и стратегий, в зависимости от ситуаций и клиентов, а также (!) от своего настроения.
Несмотря на то, что мастера терапии обеспечивают себя (в некотором смысле), "продавая" некий идеологический бренд - за закрытыми дверями они применяют обширный ряд стратегий, которым научились у "конкурирующих" ориентаций и различных коллег.
Одна из вещей, что удивила нас больше всего во время бесед с мэтрами на протяжении множества лет - что часто то, что они делают на сеансах, очень отличается от того, благодаря чему они известны из своих трудов.
Тогда как многие из них обладают имиджем, связанным с некой частной авторской моделью - в действительности они пользуются массой различных подходов, в зависимости от того, что может быть лучше показано в конкретных обстоятельствах.
Когда Уильям Глассер, основатель "терапии реальностью", описывал один из своих самых успешных случаев, в котором по существу полагался на межличностные факторы для достижения прорыва - мы спросили у него, что случилось с его излюбленной "теорией выборам" и вмешательствами, которые подразумевают конфронтацию клиентов с целью признания ответственности за своё поведение. Глассер просто пожал плечами и признался, что перестал применять множество из этих техник много лет назад. Мы упоминаем это не в качестве примера непоследовательности, но скорее для развенчания мифа о том, что великие терапии исповедуют только свои собственные теории.
Они нашли свой собственный голос
С самого начала нашего обучения наши преподаватели, наставники и супервизоры настаивают, что нужно выбрать подход, который подходит нам самим лучше всего (как правило, именно тот, что применяют они). Это необязательно плохой совет, в качестве способа обучиться основам, но очень часто это приводит к удушению множества наших собственных идей. Мы склонны идеализировать выдающихся в нашей области - помещать их на некий постамент и затем поклоняться.
Посетив недавно одну национальную конференцию, мы обратили внимание, что для того, чтобы получить автограф основного докладчика, написавшего несколько классических книг по теме, нужно было простоять в очереди около часа. Опять же, мы уважаем труды этого человека наравне с остальными - но можете ли вы представить себе подобное на конференции стоматологов или инженеров?
Крупные теоретики в нашей сфере нашли способ сделать терапию своей сучкой. Хотя в какой-то период они могли следовать за своими наставниками, каждый из них открыл некий путь к адаптации, разработке и изобретению стиля, который отражает их индивидуальные отличия, ценности, интересы и цели. Более чем слегка иронично, что эти вольнодумцы, бунтовавшие против собственных учителей и укоренившихся теорий - иногда вынуждены бороться с собственными последователями, которые хотят отойти от ортодоксии и запустить свои собственные версии.
То, что дало им возможность выработать собственный терапевтический подход - это готовность бросить вызов традиционной мудрости и статусу кво. Они ставили под вопрос, почему дела делались каким-то строго определённым образом. Они вели себя весьма вызывающе и с удовольствием готовы были всколыхнуть происходящее на сеансах - равно как и в своих статьях, супервизиях и беседах с коллегами.
Они нарушали правила в определённом смысле, не подвергая риску благополучие своих клиентов. Однако они также рисковали наткнуться на неодобрение и цензуру, выходя за рамки принятых стандартов практики на то время.
Хотя мы теперь рутинно принимаем как должное некоторую часть вклада наиболее влиятельных фигур в психотерапии, они часто подвергались внушительной критике, если не насмешкам, за свои весьма неортодоксальные методы.
Их идеи развивались со временем, а за ними развивалась и практика
Даже при своих относительно простых теориях (в конце концов, ни одна теория не может с уверенностью ухватить ключевую сущность переживания или всю сложность изменения людей) - большинство автором способны оценить уникальность индивидуальности людей и культурные различия, с которыми встречаются.
Их влияние продолжает иметь место, потому что они готовы к эволюции своего мышления и к переменам в согласии с временами, обстоятельствами, контекстом и потребностями клиента - также как и к собственному личностному и профессиональному росту.
Многие - ненасытные читатели. Многие также систематически пересматривают и изучают записи собственных сеансов, и сеансы уважаемых коллег. Они часто вовлечены в активные исследовательские программы. И они всегда ищут способы улучшить, доработать и разнообразить свой подход в свете новых открытий.
Их клиенты были их величайшими учителями
Не в том смысле, что они ничему не научились от своих преподавателей, коллег, наставников, супервизоров, исследовательских проектов и любимых книг - но в том, что многие из них прослеживают рождение собственных плодотворных идей к частному клиенту или ряду клиентов, которые заставили их пойти значительно дальше того, что они считали понятным и ясным.
Теоретики вроде Роберта Неймейера, Ленор Уокер и Дэвида Шарффа встретились с испытанием изобрести нечто совершенно новое - потому что их текущий репертуар был недостачным, чтобы разобраться с насущными вопросами некого конкретного клиента. В этом смысле, их клиенты стали невольными соавторами нового или пересмотренного подхода.
В случаях Вайолет Оуклендер, Стива Лэнктона, Пэт Лав и Фрэнка Питмана - они испытали некий сорт чрезвычайного эмпатического преодоления с клиентам, что привело их к пересмотру своего представления о силе отношений.
Кроме того, многие из них испытывали основательное личное влияние со стороны клиентов, которое заходило куда дальше профессионального развития. Их глубоко трогали те, кому они помогали, и близость их отношений. Некоторые приступили к крупным жизненным изменениям в результате контакта с конкретными клиентами, которые подтолкнули их к этому или проходили схожий процесс параллельно. Иных глубоко поражали те изменения, которые они лично наблюдали у своих клиентов.
Согласно исследованию Дэвида Орлински и Майкла Рённстада о том, как терапевты развиваются на протяжении времени - 97% сообщают, что одним из самых значимых источников научения для них оказываются результаты того, чему их научили их клиенты. С самого начала своих карьер мы с любопытством, и некоторым шоком, отмечаем обоюдное влияние, которое происходит во время терапевтических встреч.
Мы вовсе не о том сейчас, что терапевты удовлетворяют собственные нужды на сеансах - скорее о том виде случайного научения и "дарах", что наши клиенты предлагают нам в качестве части параллельно идущих процессов изменений. Один из наших первых супервизоров однажды поделился тем, что ощущал себя наиболее психологически здоровым в те дни, когда разговаривал с клиентам о проблемах, которые ему ещё предстояло решить.
Наша реакция на это откровение была такой, что подобные "незавершённые дела" лишь приводят к чувствам стыда и лицемерности в том, что мы пытаемся помочь кому-то разобраться с чем-то, что нам ещё лишь предстоит проработать самим.
С тех пор мы пытались размышлять о своём личном росте и развитии, что происходили после каждого проведённого сеанса. Иногда мы ленимся и "забываем" об этом, но по крайней мере несколько раз каждую неделю мы находим себя потрясёнными какими-то новым откровением, что неожиданно произошло во время сеанса.
Наши клиенты (или студенты) вряд ли когда-то замечают такое, и мы редко говорим с ними об этом, но мы приписываем крупную долю драгоценной стойкости в наших жизни тому, чему мы научились у своих клиентов - столь же значимый вклад, что и то время, когда мы сами посещали терапию в качестве клиентов или проходили супервизии.
Пересматривая прошлые годы и своих величайших учителей, мы определённо признаём влияние нескольких харизматичных наставников, но столь же ярки в нашей памяти и выдающиеся клиентов, которые реально научили нас большей части того, что мы сейчас знаем и понимаем о том, как происходят перемены. И этот процесс продолжается по сей день.
Собственно говоря, пока мы пишем эти строки, мы оба поражены тем, что произошло на сеансе на этой недели - каждый из нас никогда не сталкивался с подобным ранее. Это привело к определённому замешательству и неуверенности, но также помогло стать наш "шире" в некоторых отношениях.
Мастера-терапевты начинают с "призвания", глубинного побуждения помогать другим и использовать себя, чтобы как-то улучшить этот мир. Это желание становиться важным, когда возникают различные испытания мастерства, включая неизбежные неудачи и разочарования.
Мастера-терапевты учатся на этих осечках так же, как и при помощи лучших учителей, что им доступны - приобретая глубину знания и опыта. И всё-таки высокое качество работы в нашей профессии, или любой другой, что подразумевает близкие отношения - не только в том, что мы знаем, понимаем или можем сделать: как мы с вами ещё убедимся, превосходные клиницисты, прежде всего, воплощают собой заботу и сострадание.
Аппендикс из главы 10
Определение черт личности терапевта, которые играют важнейшую роль, оказывается более хитрой задачей, так как существует немало возможных конфигураций, которые клиенты ценят в зависимости от собственного характера, предпочтений и нужды. Тем не менее, посовещавшись и сверившись с литературой, мы смогли сойтись на нескольких ключевых свойствах личности, которые притягивают внимание и максимизируют влиятельность:
1. Великие терапевты/учителя/лидеры - люди чести и достоинства. Благонадёжность это золотой стандарт, которым измеряются все прочие черты.
2. Они до предела надёжные в принципе. Это не просто о выдерживании границ, но в основном о производимом впечатлении твердокаменной устойчивости, предоставлении обещанного.
3. Это люди неоспоримой целостности и нравственной авторитетности. Послушное следование законам и этическим кодексам даже не приступает к этой территории. Они отвечают перед неким высшим стандартом, оберегая права и безопасность других, даже ценой личных интересов.
4. Они невероятно гибки и терпимы к различиям - если только те не разрушительны. Их воспринимают как непредосудительных и (всё же условно) принимающих (с исключениями для тех случаев, когда люди совершают очевидно вредные или глупые поступки).
5. Они уверены в себе и при этом скромны неким очаровательным образом (в противном случае выглядят нахальными нарциссами). Уверенность - один из мощнейших посредников для культивации надежды и положительных исходов.
6. Они ищут истину и говорят правду. Они искренни и честны, однако сообщают это с огромной чуткостью и тактом, так что клиенты не склонны закрываться от горькой правды, встречая полезную обратную связь.
7. Они спонтанны, избегая при этом безрассудной импульсивности. Они прислушиваются к интуиции, готовые рискнуть, чтобы разделить моменты непосредственности с клиентами.
8. И наконец, они в самой сущности добрые и сострадательные люди, которые глубоко заботятся о других - и они дают это понять способами, которые невозможно не заметить. Они излучают эмпатию, подлинность, конгруэнтность и все прочие чудесные качества, которые делают людей, и терапевтов среди них, привлекательными, неотразимыми и надёжными.