Кроме того, что «Двенадцатая ночь» — это дебют Шекспира, это и первая советская экранизация великого драматурга. Эту пьесу называют идеальной комедией, написанной под христианский рождественский сочельник, когда легкомысленность и остроумие блестят как праздничные огни.
Развесёлый сюжет – не оригинальный замысел Шекспира, как и большинство его пьес. Но стихи и «аранжировка» повествования – его несомненная заслуга. Брат и сестра близнецы… Это отсылка к очень модной теме того времени об андрогинности женщин, что, кстати, и отражалось в театральной практике игры юношами женских ролей. То, что девочку Виолу (Клара Лучко), переодевшуюся в мальчика Цезарио (Клара Лучко), дама Оливия (Алла Ларионова) принимает за симпатичного кавалера, служащего влюблённому в неё сеньору Орсино (Вадим Медведев), каким-то изысканным способом ломает границы приличия и добавляет пикантности в отношения Цезарио, влюбленного(ую) в Орсино, который видит только дружбу в лучах девичьей любви.
Брат Оливии, Себастьян (Клара Лучко) добавил к небесному облику своей сестры несомненную мужественность, окончательно покорившую Оливию таким сверхъестественным дионисийским сочетанием силы и слабости. И уже с двойником Цезарио она вступает в тайный брак, который разбивает сердце герцога Орсино и его веру в душевную чистоту Цезарио.
Мораль сей маскарадной головоломки в том, что не надо бы нам верить глазам своим, но слушать сердце с его любовными ритмами и обертонами.
Этот фильм – одна из серьёзнейших заявок на международный уровень советского кинематографа. Как и чемпионам в советском спорте, съёмочной группе в лице Клары Лучко (любимой актрисы Сталина), Аллы Ларионовой (жены Николая Рыбникова, народного кумира), Владимира Медведева (любимца Товстоногова), Михаила Яншина (получившего в том году «народного»), Георгия Вицина (в его первой комедийной роли), и других звёзд театра и кино - Сергея Лукьянова, Василия Меркурьева, Бруно Фрейндлих, - нельзя было проигрывать.
Фильм посмотрели 30 миллионов зрителей. Некоторые считают, что он стал символом «оттепели», выходом из социалистического утилитаризма в искусстве.
Не грех, вдохновившись шекспировским гением, поразмышлять и о самой драматургии, крайне актуальной для возврата в культурное поле человеческих взаимоотношений в сегодняшней токсичной среде нарастающего безразличия, как знака эпохи.
Драматический ансамбль в нашем любимом театре выстраивается относительно жизненности, «психологической состоятельности», типологической зрелости характеров и их жизненных линий, «истории» главных архетипов-тире-индивидов театральной мистерии. Мастерство драматурга позволяет ему вносить в портреты персонажей яркие реалистические детали вплоть до костюма и манеры говорить. Лирическая комедия привносит самые узнаваемые жизненные оттенки – любовь и юмор. Пространство для «самостоятельной» жизни художественно выраженных и проявленных полноценных характеров и является пространством пьесы, в котором «тикают часы» действия, наполненного ритмом чувств и страстей. В это пространство мы с вами и попадаем.
Но пьеса – это не роман. В драматургии всегда присутствует конфликт интересов и характер героев проявляется в противодействии воле окружающих, то есть в не совсем нормальной ситуации. Душевный нрав порождённых сценой образов – это способ реагирования, подсознательная, доведенная до автоматизма защита своих внутренних границ, иногда выраженная во внешней экспансии, вынужденном нападении, «психологическом фехтовании». В такой «диалоговой дуэли», персонажи пьесы проявляют свою витальность, жизненную подлинность. Герой драмы, как корабль, демонстрирует свою сущность в океане, в своей страстной устремлённости к порту назначения, в слиянии с бурной линией своей судьбы: полным сочетанием доминирующей материальной основы и изменчивой энергией стихии, идеальным динамическим соотношением формы и содержания.
Тип характера выводится лишь отчасти из внутреннего принципа, от которого он действует и воспринимает «арену борьбы» заданных в теме обстоятельств. Но основной инструмент обнажения личности в драме – это сближение с другим человеком вне всяких личных тормозов и внешних ограничений, общепринятых в нашей повседневной жизни. Обычно мы держим других людей и саму жизнь на расстоянии. А на сцене происходит максимально близкий контакт вопреки распространенным «за сценой» запретам на близость.
В фигуральном смысле персонажи ищут своего автора, чтобы родиться в живом общении актёров, которые вместе со зрителями учатся видеть в человеке человека, что возможно только с близкого расстояния, через предельный интерес, добровольную боль и безоружное доверие, через сдачу на милость любви и детского приятия.
А истинная драма – это одиночество героев, их неспособность воспользоваться случаем и найти друг друга и благодаря, и вопреки обстоятельствам.