"Накинув куртку и сунув ноги в валенки, Лёлька вышла на крыльцо, на всякий случай прихватив с собой верную спутницу – палку от старой метлы. В душе бушевала злость, сколько можно ещё терпеть этого человека в своей жизни, и сейчас она готова раз и навсегда показать ему дорогу из её жизни..."
НАЧАЛО.
Глава 30.
Теперь Лёлька ежедневно отправлялась в теплушку геологов с маленькой медицинской сумкой за пазухой, чтобы на морозе лекарство не замёрзло.
Морозов хоть и старался держаться молодцом, но тяжкий кашель и жар, который держался несмотря на лечение, указывали на серьёзное осложнение.
- Ну, зато вас здесь встретил, - откашлявшись, говорил он Лёле, - Спасибо вам за книги, даже не ожидал, что здесь в Заречном такая богатая библиотека. Вы их с собой привезли?
- Нет, с собой я совсем немного привезла. Это у Карпа Игнатьевича и его супруги такая сокровищница. Они по почте заказывают, им дети присылают и друзья. А вам всё равно нельзя по многу читать. Нужно отдыхать, спать больше. Питьё обильное, как доктор сказал. Вот, я вам принесла варенье из облепихи, Любовь Никитична послала.
- Передайте ей от меня поклон, Лёля. Ну, вы хоть расскажите, как вы сами здесь, в глуши.
- Ничего, хорошо, - Лёлька почему-то смущалась от взгляда и улыбки Морозова, - И прекратите пожалуйста меня на «вы» называть, я уже сколько вас просила.
- Да, действительно, простите. Но ведь и вы меня тоже на «вы» величаете, - рассмеялся Морозов и тут же закашлялся, - Как-то у нас не получается синхронно на «ты» перейти.
- Ох, чуть не забыла! Любовь Никитична дала мне ещё растирание для… тебя, - споткнувшись, сказала Лёлька, - Сказала, что это медвежий жир. Я, как медик, конечно, не знаю, насколько это действенно, но обещала ей, что применю. Вы… ты как, не против народных методов лечения?
- А мне что, от медвежьего жира хуже не будет, это я точно знаю! Мажьте… то есть мажь! Сейчас на мне и испытаешь, как медик, будет ли от народного средства эффект.
Постепенно ушла неловкость, которая бывает между малознакомыми людьми в самом начале общения, и Лёлька всё чаще ловила себя на мысли, что ждёт… когда уже пора будет идти к пациентам. Кроме Морозова она ещё заходила к десятилетнему Толе Соколову, который жил вдвоём со старенькой бабушкой. У Толи была ангина, а бабушка по слабости глаз не могла, потому Лёлька и забегала проведать пациента, сделать укол и обработать ему горло люголем. А уже после Соколовых она отправлялась к Морозову.
- Карп Игнатьевич сказал, что как только температура спадёт, будем отправлять тебя в Ключевую, придёт «буханка», зимник уже работает. А из Ключевой скорее всего поедешь в районную, там диагностика лучше.
- Не хочу уезжать, - Морозов огорчённо покачал головой, - Тем более в больницу, я надеялся отсюда за Кривую уже уехать, у нас там сейчас с Сергеевым самое горячее время – готовим отчёт, два года работали над этим участком, и оказались правы! Много чего нашли полезного. Лёль, может поговоришь с доктором, пусть не отправляет. А я долечусь уже, что назначите – всё буду принимать по расписанию.
- И не рассчитывай на меня! – усмехнулась Лёлька, - Здоровье дороже, и нечего тут придумывать! Если Лешаков говорит, что нужно в больницу, так и нужно сделать. Ты же не хочешь, чтобы эти твои отчёты стали последними? Нужно беречься, чтобы потом не было осложнений, и ты мог работать.
- Кстати, помогла народная-то медицина, - сказал Игорь, - Я ночью почти не кашлял, легче дышалось.
- Ну вот и хорошо, я тебе ещё принесла липовый цвет, заваривай и пей. Это… это мне ещё Глафира Трифоновна подарила.
При воспоминании о бабе Глаше Лёлькин голос чуть дрогнул, она подумала, как же скучает теперь по тем временам, по их посиделкам и разговорам у печки.
- Расскажи…
- Что? – отвлекшись на свои мысли, Лёлька не расслышала, что сказал ей Игорь.
- Расскажи, что случилось. Я же вижу, тебе от этого тяжело. Когда-то я тоже переживал не лучшие времена, и теперь понимаю, что люди, которые были тогда рядом, помогли мне это пережить, слушали меня, поддерживали.
- Да что рассказывать, долго это и не интересно. Даже вспоминать не хочу! – отмахнулась Лёлька, испытывая какое-то странное чувство.
Ей хотелось выплеснуть всё, что скопилось внутри, расплакаться и поругаться одновременно, но она понимала – у Морозова за плечами свои горести, и лишние ему ни к чему, тем более сейчас, когда он болеет.
Но стараниями Карпа Игнатьевича, Любови Никитичны и самой Лёльки пациент быстро пошёл на поправку, чему сам он вообще огорчался и не скрывая говорил, что в таких условиях поболел бы ещё. Жар спал, и Лешаков ждал погоды, по прогнозу «большой» мороз скоро отпустит, и тогда по зимнику через Морозную приедет Григорий на своей «буханке». Карп Игнатьевич уже договорился с Гладковым, и тот пациента ждал, согласившись с фельдшером о необходимости лечения в более подходящих условиях.
Как-то после работы Лёлька прибежала домой, постукивая себя по бокам и сжимая руки в кулачки внутри варежек, чтобы хоть немного согреть, такая была стужа. К вечеру мороз усилился, и даже «морозоустойчивый» Хан, как его шутливо называла Лёлька, не носился по двору, как обычно, а предпочёл лежать в сенях. Специально для того, чтобы собака могла войти в сени, Лёля приглашала местного плотника, Петра Мищенко, чтобы тот проделал по низу двери лаз.
- Холод в сени будет проходить, чего это вы придумали, – ворчал Пётр, когда Лёля описала ему суть работы. – А собаке положено на улице жить, вон, у вашего и конура имеется.
- Не будет холод проходить, я уже приготовила войлок, приколочу, - сказала Лёлька твёрдо, - Делайте пожалуйста, о чём договорились. И мне лучше знать, где моей собаке положено жить.
Мищенко пожал плечами, но на то они и городские, потому что все странные – это говорил весь его вид. С того дня Хан лаз в сени оценил и охотно им пользовался. Хотя, к его чести, Лёлька отмечала, что двор от этого он хуже охранять не стал.
Вот и теперь пёс встретил хозяйку на крыльце, а после отправился обойти двор, особенно внимательно приглядываясь к маленьким следам, оставленным каким-то зверьком позади дома, там, где за плетнём в холодном безмолвии стояла тайга.
«Надо к Карпу Игнатьевичу сбегать, - думала Лёлька, растапливая огонь в печи, - Книжки обещала вернуть, и что-то новое взять. На такой мороз и выходить не хочется… но всё же неловко, раз обещала Любови Никитичне, что приду сегодня…»
Её думы прервал суровый лай Хана у калитки и чей-то негромкий голос, разговаривающий с псом. Выглянув в окно, в размытом свете фонаря Лёлька разглядела крупную мужскую фигуру и нахмурилась, уж не бывшего ли мужа снова принесло.
Накинув куртку и сунув ноги в валенки, Лёлька вышла на крыльцо, на всякий случай прихватив с собой верную спутницу – палку от старой метлы. В душе бушевала злость, сколько можно ещё терпеть этого человека в своей жизни, и сейчас она готова раз и навсегда показать ему дорогу из её жизни.
- Лёля, добрый вечер! Прости, что я без приглашения! Если можно, уговори своего охранника меня впустить, а то холодно!
Лёлька узнала голос Морозова и скорее поспешила усмирить сердитого Хана, который на незнакомца смотрел сердито, а на хозяйку преданно и довольно, как бы намекая: «Смотри, хозяюшка, какой я молодец! Чужие здесь не пройдут!»
- Игорь! Ты что! В такую стужу пришёл, разве можно! Лешаков узнает, что ты по улице гуляешь, нам обоим попадёт! Иди скорее в дом! Хан, это гость, успокойся.
- Да я же быстренько, и оделся тепло, - оправдывался Морозов, но послушно заспешил в дом, - Я тебе принёс книгу, ты же сказала, что вечером пойдёшь отдавать, что брала читать! А охранник у тебя что надо – издалека меня учуял! Красавец! Похоже, у него волки в породе имелись.
- Никаких разговоров здесь, в дом быстро! – Лёлька загнала Морозова с крыльца в дом, - Да, его Ханом зовут, расскажу тебе потом его историю. Бывший хозяин говорил, что Хан наполовину волк. Садись к печи, сейчас чаю тебе налью горячего. Игорь, это очень глупо – подвергать риску здоровье из-за какой-то книги! Я бы завтра сама зашла, забрала.
- Сил нет сидеть в теплушке безвылазно, - виновато опустив голову, проговорил Морозов, - И так столько провалялся, хоть свежего воздуха глотнуть.
- Смотри, можно воздуха этого так наглотаться, что потом долго не выпустят с больничной койки. Вот, пей горячее.
Лёлька подумала о себе, что ворчит как бабушка, но понимала, что это она больше от смущения и неловкости. Одета она была в старенькие домашние брюки, шерстяные носки, подаренные Евдокией Трифоновной, и фланелевую рубашку, свою любимую, но… тоже далеко не новую. В таком виде только гостей принимать…
- А ты здесь замечательно устроилась, - согревая руки о кружку с чаем, Морозов оглядел скромную обстановку, - Но я всё же думаю, что тебе здесь не место. Молодой девушке нужно быть «на людях», хотя лично я благодарен вам за такой выбор…
Беседа текла размеренно, уютно трещали дрова в печи, довольный Хан, которого ради такого случая пустили в дом погреться и даже угостили пряником, которые гость принёс с собой к чаю, развалился у двери и благостно жмурился от расплывающегося от печи тепла.
- Лёля скажи… и я заранее прошу прощения, если мой вопрос прозвучит бестактно… Но почему ты вышла меня встречать с палкой в руке? И вид у тебя был довольно воинственный. И собака, охранник, ты не раз упомянула о его необходимости. Скажи, ты кого-то боишься? Кто-то пытается обидеть тебя здесь?
Лёлька внимательно посмотрела на гостя. И подумала, что вот сейчас, как никогда, ей выпал момент расспросить у Морозова всё, что терзало её, разрешить все вопросы, связанные с прошлым и сложить во едино всю мозаику. Чтобы позабыть о ней навсегда.
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить ежедневно, КРОМЕ ВОСКРЕСЕНЬЯ, по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.