Когда я проснулась, солнце уже стояло высоко, через незанавешенное окно проникая в наш новый-старый домик. Пошарив под кроватью рукой, я нашла телефон (по сути, название одно, без симки толку от него) и посмотрела на время… И чуть не упала с кровати: была половина третьего! Я давно... нет, нет: я НИКОГДА не спала до такого времени! Разве что после ночной смены.
В первую секунду я хотела по привычке подскочить и побежать, а уж потом, на ходу сообразить что к чему и куда я бегу, но вдруг с удовольствием поняла, что никуда мне спешить не нужно. Впервые за чёрт знает сколько лет — не нужно! Можно валяться хоть сколько. Я с наслаждением потянулась, выгнувшись назад. Оказалось, что просто прелестно иногда побыть в отпуске! И не важно, по какой причине он случился. Наверное, я старею, но с недавних пор поняла одну вещь: если жизнь даёт благо, следует им воспользоваться и не корить себя, и не интересоваться, у кого отобрали вкусняшку, чтобы угостить твою персону. А всё оттого, что тот, кто наблюдает за нами с небес, тот, кому люди придумали тысячи имён, возможно не всегда добр, но мудр неизменно, и всегда знает, как правильно, а кто в этом сомневается, тот дурак. Знаю, знаю, и на меня такое озарение сходит пока тоже не ежедневно. Я частенько противлюсь воле Творца, но только не сегодня! Сегодня я всем довольна хотя бы уже потому, что выспалась исключительно и ещё могу валяться, сколько захочу! Так-то.
Прикрыв глаза, я снова потянулась. События прошедшей ночи всплыли в моём сознании, и я снова ощутила лёгкое волнение. Этот раз, которым, как я считала, всё закончится, был лишь первым... А сколько всего этих разов было?.. Я не считала. Много, наверное. Раньше такое количество любви я могла представить разве что за полгода, и то с натяжечкой. Да и в целом, в только что начатом совместном проживании с этим человеком мне нравилось всё.
К примеру, я была приятно удивлена, что пока я занималась фигнёй и увеличивала убытки, Стас нашёл в глубине двора этот маленький домик, о котором я благополучно забыла, немного в нём прибрал, отыскал в старом сундуке постельное бельё, свил для нас вполне уютное гнёздышко, натаскал в ванну воды из колодца. и догадался её нагреть старым кипятильником! Правда потом сказал, что лучше так не делать, потому что проводка старая, и вполне можно поджечь таким образом весь домик. В итоге и то, что мы вчера здорово переругались со Стасом, и то, как именно это произошло, если и не забылось, то стало таким незначительным и мелким, что теперь вспоминалось лишь с улыбкой. А вот последовавшая за этим ночь очень даже запомнилась, хотя я раньше даже не представляла, насколько же может быть хорошо с человеком, когда так любишь его: всё буквально как в той присказке про ангелов с одним крылом*.
Я не встречала раньше такого мужчину. Стас был словно… Мечта! Впервые в постели я получала именно то, чего мне хотелось и так, как я этого хотела. Он наперёд знал все мои желания и исполнял их, не ленился и не жаловался на усталость. В ответ на это мне тоже хотелось без конца дарить ему ласку и я тоже не чувствовала себя уставшей, пока не устала на самом деле и не вырубилась, — даже не помню, как это произошло. Помню только ощущение безграничного, полного, ничем не омрачённого счастья, такого, которое выпадает в жизни только однажды. И помню, как мысленно благодарила судьбу за то, что мне довелось-таки это счастье испытать. И как хотела сказать Стасу, что люблю его, да побоялась всё испортить. Не нужно… Он этого не хочет. И ничего это слово не даст, ни мне, ни ему. Если есть у нас шанс со временем перевести отношения на другой, более спокойный уровень, я скажу… Но не сейчас, когда всё так горячо и остро. А уж если нет…
Впрочем, сегодня я не способна думать о плохом. Пусть в это утро (да, для меня — утро) всё будет прекрасно. О плохом я подумаю чуть позже, а может, и вовсе не стану о нём думать.
Я ещё не меньше часа валялась в постели, потягиваясь и зевая, а потом всё же кое-как поднялась. Тяжело вставать в такое время, уже не разойдёшься и ничего делать не станешь, но на сегодня это снова неважно.
Мне стало интересно, где может быть Стас. Я выглянула во двор, огляделась, но не нашла его. То, что с ним могло что-то случиться, мне и в голову не пришло, я бы почувствовала. Скорее, он просто выспался, поднялся намного раньше и нашёл себе занятие, — ну и правильно, не лежать же рядом со мной, сходя с ума от скуки. Надо же, и даже не разбудил меня!
Что ж, придёт ведь он рано или поздно, искать его наверное не стоит.
Я огляделась и нашла наше временное жилище вполне сносным и пригодным для того, чтобы перекантоваться до лучших времён. Здесь была печь, и не плохая (мало ли, может задержимся до холодов, да и вообще, это же север!), немного узковатая, но в целом приличная кровать (другой и не нужно при такой страсти), старая, но вполне крепкая мебель, посуда. Даже старенький телевизор. И по сути, это был мой рай… Да вот так: рай. Тот, который бывает и в шалаше, лишь бы с милым. А то, что в этом раю немного грязно, так это сущая ерунда. Приберу, только теперь уж завтра. А сегодня хоть бы на стряпню сил хватило.
А потом я увидела то, что сразу на глаза не попалось, а теперь поразило: на столе меня ожидали сушки-челночки и литровая баночка молока. Конечно, не кофе в постель, но… так мило! Так здорово, что кто-то помнит о тебе и заботится. У меня даже слёзы потекли, сами, бесконтрольно и как будто беспричинно. А потом я перевела взгляд на окно и увидела цветы шиповника, с того самого куста, на который обратила вчера внимание в заросшем садике. Они стояли в старенькой отколотой кружке, источая дивный аромат. Я подошла ближе, хотела понюхать и увидела рядом записку:
«Доброе утро. Не хотел тебя будить. Я во дворе. Проснёшься, позови меня. Стас.»
Схватив клочок бумаги, на котором это было написано, я прижала его к лицу и разревелась. В это утро меня до глубины души трогало абсолютно всё, а уж такое... такого не было в моей жизни никогда. Я всегда сама приносила всем вкусняшки, ставила в вазочки цветы и писала записки.
Я всё ещё сидела на табуретке у окна и ревела, когда Стас вернулся в дом.
— Что такое? — удивился он. — Случилось чего?
Я подняла глаза, отрицательно покачала головой и бросилась к нему, обняла, прижалась всем телом, продолжая рыдать.
— Да что такое-то? — не мог понять он. Однако обнимал и высвободиться не пытался, как это всегда делал мой муж.
Мне хотелось не просто сказать ему, что я его люблю: мне хотелось об этом кричать, так, чтобы слышал весь мир! Но я снова не позволила себе этого. Ни этого, ни чего-либо другого. Я просто плакала, пока слёзы не закончились. И было в этих слезах всё: и любовь, и сожаление о бездарно утерянных долгих годах моей жизни, и робкая надежда на то, что он меня не покинет... И горькая уверенность в том, что это неизбежно.
— Ты мне скажешь, что случилось или нет? — тихо спросил Стас, когда я затихла, продолжая его обнимать.
— Уже ничего… — я глубоко вздохнула и отошла от него. — Забудь. Это так, нервы.
— Ладно, — он пожал плечами, а затем присел за стол, продолжая меня разглядывать. Взгляд его становился всё заинтересованнее и так прожигал, что я чувствовала его даже спиной.
— Что ты так смотришь? — спросила я наконец, когда он в очередной раз проводил меня глазами. Стоит ли говорить, что наслаждаясь уединением, я не стала одевать на себя ничего после того, как поднялась с постели, только простынёй слегка обмоталась, как длинным полотенцем.
— Ничего… Просто... предложение одно есть, — признался он с хитрой улыбкой вставая, подходя ко мне и обнимая.
— Ты разве не устал? — удивлённо спросила я. А в следующую минуту меня снова уложили в кровать, из которой я не так давно поднялась.
***
Совсем стемнело. Здесь, в Карелии, ночь то ли казалась мне, то ли в самом деле была короче, но зато и темень стояла непроглядная. А может, так просто казалось из-за того, что кругом лес. Или из-за отсутствия фонарей на всём ближнем к нам краю посёлка.
Налив в кружку чаю, я вышла на крыльцо и присела на порог рядом со Стасом. Подумала, придвинулась ближе, прижалась, приклонила голову к его плечу. Он обнял меня одной рукой, и моё сердце словно стрела пронзила. Я и представить себе раньше не могла, что ощущение счастья может быть таким острым и всеобъемлющим. Что такую радость можно испытывать, просто прижимаясь боком к другому человеку и чувствуя на своей талии его сильную руку. Как же хорошо!
На небе горели звёзды, крупные и редкие. Ущербная луна, окруженная широким светлым ореолом, плыла над чёрным лесом. Где-то в чаще ухала сова. По приметам, которые я запоминала с детства, вскоре должно было похолодать. Да и пора уже… Это ведь всё-таки север, а лето давно перевалило за середину: подходит к концу июль.
Стас рассказал мне, что вопрос с машиной он сегодня благополучно уладил. А когда я удивлённо спросила:
— И где же она? — мне ответили, что теперь уже далеко.
Я не очень-то понимала, но Стас всё объяснил, и в очередной раз ко мне пришло удивление по поводу его способностей.
Оказалось, что вчера, когда мы подъезжали к посёлку, у него возникло предчувствие, что от машины надо избавляться, и как можно скорее. Это было и логично: теперь машина сто процентов находилась в розыске, и то, что с неё скрутили номера, помогло бы слабо, если б мы попались инспекторам ещё раз. Конечно, пришлось ехать сюда именно на ней, но это была вынужденная, безвыходная ситуация, и больше рисковать не стоило.
Произошедший вчера скандал с моим последующим отъездом Стас видел другим взглядом, не так, как это видела я: для него в этом был способ убить сразу двух зайцев. Мне стало немного обидно, и я спросила:
— Каких это двух зайцев? И от машины избавиться, и от меня?
Он усмехнулся.
— Что за глупости? Ты мне нужна, машина — нет. А два зайца... Один — сбагрить машину, второй — сбагрить не бесплатно. Так и вышло.
Я обратилась в слух, а Стас поведал мне историю о том, как пошёл сегодня утром пройтись и посмотреть, есть ли тут магазин, и в том самом магазине столкнулся с мужиком из соседнего посёлка. Тот приехал на тракторе по каким-то своим делам и спрашивал продавщицу, не в курсе ли она, что за машина стоит недалеко от въезда в посёлок. Девушка не знала, а Стас вышел и дождался тракториста на улице, ощутив своим чутьём, что это нужный человек. Поздоровались, разговорились. Стас рассказал, что машина его, типа купил недавно, а она ведро ведром, еле едет, зря только деньги отдал, ещё и с рулём что-то не то, вот выехал вчера и с дороги улетел, пришлось пешком домой идти, да спасибо, что не убился.
Мужик, недолго думая, предложил замечательный и очень подходящий всем вариант: купить "ведро" для разбора на запчасти.
— Мы со свояком ремонтом машин занимаемся, так что, всякую рухлядь запросто у населения берём и вопросов не задаём. Даже без документов покупаем, ржавьё всякое, после аварий и другое, — гордо заявил он. — Я потому и спрашивал, чья машина, так что, хорошо, что ты пришёл. Она там кстати хорошо так притоплена, ремонт в копейку влетит, так может, продашь?
Стас, изобразив абсолютнейшего лоха, но при этом для виду поломавшись, "согласился" на предложенное. Договорились встретиться через три часа тут же, возле магазина. Мужик приехал в назначенное время и привёз ещё одного, такого же, насквозь пропитанного отработкой мужика, и втроём они отправились за машиной.
Выдернуть "девятку" из грязи при помощи трактора не составило труда, и очень скоро Стасу вручили деньги, не так много, как хотелось бы, — ему эта машина обошлась в своё время в два раза дороже. Но так как он уже подумывал просто загнать её поглубже в лес и там бросить, то сумма оказывалась более чем приемлемой.
Тракторист и его родственник предлагали подвезти Стаса до дома, но он отказался, сославшись на прекрасную погоду и желание пройтись. Затем они пожали руки и попрощались.
Услышав этот рассказ, я лишь головой покачала.
— Вот это да... Какой ты молодец! Действительно, двух зайцев убил! — восхитилась я. — Ха! И даже не показал этим мужикам, где живёшь! — Мне прямо в ладоши захлопать захотелось.
— Надеюсь, некоторое время поживём спокойно и подумаем, что дальше. Посёлок тихий, небольшой, то, что надо: ни почты, ни участкового — ничего. И денег немного теперь есть, на какое-то время хватит, — проговорил задумчиво Стас. — Так что, отдыхай пока.
Мы помолчали немного, глядя в ночное небо. А потом я спросила его:
— Как думаешь, мы здесь надолго?
Он пожал плечами, помолчал ещё и нехотя ответил:
— Не знаю… Поживём — увидим. А что?
— Ну... надо же устраиваться как-то... Хорошо, что тебе удалось продать машину и выручить за неё хоть что-то, но... никакая сумма не бесконечна, деньги кончатся, а нам надо как-то жить, — проговорила я наконец. — И... дома у меня хоть работа была, хоть какой-то доход, а тут слишком мал посёлок, чтобы где-нибудь её найти...
Стоило мне всё это сказать, как рука Стаса сползла с моей талии. Я почувствовала, как он напрягся и вытянулся в струну.
— И что ты хочешь сказать? — спросил он совсем другим, холодным тоном, перебив меня.
— Да ничего… — я попыталась смягчить ситуацию. Обидеть его у меня и в мыслях не было, это точно! — Просто здесь с одной стороны некуда тратить, а с другой, и взять негде, а впереди зима, до неё недолго совсем...
— Ты что такое говоришь? — спросил он резко, поднявшись со ступенек и встав напротив меня.
Я, честное слово, смешалась. Не знала, что ему сказать… Слишком неясными были для меня наши отношения, чтобы я могла ему что-то предъявлять, и просто по привычке надеялась на одну себя, но похоже задела что-то такое, чего не следовало задевать.
— Я не хотела тебя обидеть… — вымолвила я.
Он продолжал молча на меня смотреть. Мне было толком не разобрать выражения его лица: свет, падавший на него с веранды, был слишком тусклым, да и падал чуть ниже, чем нужно. А он молчал. И это означало… наверное, то, чего я боялась. А боялась я того, что происходящее между нами для Стаса ничего не значит. Он просто спит со мной. Просто меня использует. Просто считает временной необходимостью. А потом просто заплатит и просто уйдёт. Всё остальное — в моей голове.
Я не выдержала этого его взгляда, отвела глаза и тоже поднялась с крыльца.
— Ладно, я пошла спать, — бросила я, разворачиваясь. Мне хотелось спрятаться, упасть на постель, уткнуться в подушку и пореветь, хотя я прекрасно понимала, что это не может помочь. Жизнь раскололась от осознания собственной ненужности. Я не хотела чтобы он видел, как я страдаю от этого, достаточно было и того, что он об этом, разумеется, знает.
Но Стас не дал мне уйти. Он схватил меня за руку и развернул к себе лицом, быстро и властно, так, что я не смогла сопротивляться. Я снова оказалась один на один с этим взглядом — взглядом, который мне и видеть было не нужно: я чувствовала его.
— Отпусти, пожалуйста, — попросила я, понимая, что мне не вырваться и не желая разреветься у него на глазах. А он всё смотрел. Я не знала и не понимала уже, что мне делать. Вот просто не знала — и всё. Одно было ясно: я ошибалась, что научилась чувствовать его мысли, как он мои. Мне казалось, я настроена на него, как антенна… Сейчас же эта антенна ничего не улавливала. Одни только помехи. А потом Стас заговорил, и смысл его слов не сразу уложился у меня в голове.
— Я понимаю, — начал он тихо, — что ты жила среди тех, кто тобой пользовался, кто не уважал и попросту доил как корову. Теперь я вижу, что ты сама во многом виновата: ты своими действиями всех разбаловала. Но это дело прошлое. Это мне ясно. Не ясно другое: почему ты пытаешься и меня таким сделать?
— Я?
— Ты, ты. Или тебе плохо со мной? Ты настолько привыкла каждый день вкалывать, что тебе без этого уже не живётся? Я не понимаю… Признайся: тебе со мной плохо? — он повысил голос. — Тебе больше нравится, когда над тобой издеваются?
— Стас…
— Нет: ты признайся! Тебе что, так проще? — он почти кричал.
— Просто я не знаю, как мне себя с тобой вести… кто я для тебя? Что всё это значит? Куда ведёт?.. — прокричала я в ответ и — не выдержала. Опять разревелась. Наверное, в сотый раз за этот день. Да и вообще, за последнее время я пролила трёхлетнюю норму слёз. И я была уверена: он сейчас скажет мне гадость и уйдёт куда-нибудь. Поступит так, как всегда делал мой муж… Но он так не сделал. Он обнял меня снова.
— Я… мне страшно. — я пыталась справиться с собой, но ничего у меня конечно не получалось. Слезы продолжали течь, а судорожные рыдания всё сильнее сотрясали тело. Но Стас не пытался отмазаться и уйти. Молча гладил меня по спине, прижимая к себе. А потом, когда я проревелась, заговорил:
— Я не знаю, что тебе ответить… Я сам в подвешенном состоянии. Но не сомневайся: всё, что я обещал, я выполню. Если я буду жив и сумею каким-то образом связаться с отцом, ты в любом случае получишь деньги, о которых мы договаривались.
— Они мне не нужны, — уронила я опустошённо.
— Не говори глупости. Деньги всем нужны, — произнёс он с горечью. — Так или иначе, ты получишь их, и не спорь. Что же до того, кто ты для меня… — он помолчал. Слова, видимо подбирал. — Ты моя женщина. МОЯ. Мне с тобой хорошо и спокойно. Но говорить тебе что-либо по поводу дальнейшего, обнадёживать тебя я не могу, по той причине, что не знаю, чем всё это закончится для меня самого. Так что, кроме обещания денег, с моей стороны пока не может быть ничего. И пока оно так, просто живи. Как ты умеешь. — Стас вздохнул. — А потом видно будет, — заключил он. — Об одном прошу: прекращай сравнивать меня со своим мужем. И о том, как и на что нам жить, тоже забудь. Раз тебе никто не объяснил, а сама ты не поняла, я тебе это скажу: обеспечивать женщину должен мужчина, и это одна из причин, почему мужчин называют сильным полом. Проще говоря, где взять денег — это моя проблема, и тебя она касаться не должна. Тем более, я уже и так многим обязан тебе.
Я замерла, уставившись на Стаса. Таких слов мне в жизни слышать не приходилось. Вся моя сознательная жизнь состояла из одной только работы. Я с детства была уверена, что должна ежеминутно, ежесекундно пахать, делать всё и за всех, не жила иначе никогда и жутко комплексовала, если делать было нечего хотя бы день. Мне с самого детства проще было услышать ругань по поводу моего безделья, чем сочувствие по поводу моей усталости. А тут такое… Мужчина обязан обеспечивать!.. Проблема денег не касается… С ума сойти!
Итак, я была в шоке. И, наверное, услышанное и породило сладкий трепет сердца. А потом, видимо, от перехлёста эмоций, я не сдержалась.
— Я люблю тебя, — почти бессознательно прошептали мои губы.
Это вырвалось само. А в следующую секунду я поспешила вывернуться из рук Стаса и поскорее убежать подальше, за ворота, в тёмную чащу, не думая, что там страшно и опасно, забыв обо всём, помня лишь одно: я дура. Я всё испортила, теперь уж точно. И даже если до этих слов можно было ещё на что-то надеяться, то теперь… Теперь всё.
…Я не услышала, как он подошёл. Я почувствовала, а потому не испугалась. А может, и не потому. Может, оттого, что страшнее быть уже не может, я перестала чего-либо бояться и не спешила возвращаться. Просто сидела, привалившись спиной к стволу дерева, и слушала звуки ночного леса. Стас подошёл и присел рядом, слева.
— Ну, ты куда ушла? Хочешь, чтобы съели тебя тут? — спросил он полушутливо-полупечально. В голосе его мне почудилась тень замешательства.
— Пусть… — буркнула я.
Наверное, я бы действительно предпочла это в тот вечер, потому что провалиться была готова. Тысячу раз ведь клялась сама себе НИКОГДА не произносить это слово, ибо боком оно выходит! И вот опять…
— Что с тобой? — спросил Стас, — Я тебя еле нашёл.
— Прости, я не должна была этого говорить, — вздохнула я.
— Да почему? — вдруг удивился он.
— Потому что это всегда ставит крест на отношениях и… — я не договорила. Он закрыл мне рот поцелуем и целовал долго, ласково, пока я не успокоилась по-настоящему.
— Не знаю, кто тебе вложил в голову все эти глупости, — проговорил он после всего, — не пойму, почему ты так не уверена в себе, но всё абсолютно не так, как ты думаешь. Кроме того, не всё на свете необходимо озвучивать. Есть вещи, понятные без слов. Например, я давно знаю, как ты относишься ко мне, знаю ещё с тех пор, когда ты самой себе в этом не призналась...
— Конечно! Ещё б ты не знал, — перебила я. — Мне бы уметь как ты, вот я жила бы!
— Поверь, приятного мало. Когда невольно видишь людей насквозь, то и разочаровываешься в них быстрее. Но твои чувства написаны у тебя на лице, никакие способности не нужны, чтоб их увидеть, всё и так ясно… Пойдём, — он поднялся, подал мне руку.
Я встала, сделала пару шагов, держась за его руку. Темно было потрясающе; если б не Стас, подумалось мне, вряд ли я дошла бы до дома, не покалечившись, либо ноги переломала, либо глаза на ветках оставила бы. Он же вёл меня, идя чуть впереди, раздвигая ветки и не выпуская мою руку.
Наконец лес, а вместе с ним и густой подлесок, закончились. Мы вышли прямо к дому. Видимо, я, пребывая в растрёпанных чувствах, ломанулась через кусты напрямик, не разбирая дороги. Н-да, без Стаса я и правда имела все шансы стать чьим-нибудь ужином. Это же не наш, Воронежский лес, это Карелия, тут, как я слышала, и медведи водятся, и много чего ещё… Прямо дрожь пробрала. Я крепче вцепилась в руку Стаса, прижалась к нему боком. Он посмотрел на меня, и его глаза сверкнули в лунном свете. Мне показалось, что он улыбнулся.
— Стас… — обратилась я к нему уже у калитки, — а… ты? ..
— Что – я?
— Ты как ко мне относишься? — спросила я. В самом деле, что за детский сад? Я хочу знать!
Он остановился, немного подумал.
— Я же уже сказал: не всё на свете нужно говорить. Многое понятно и так, — произнёс он туманно. — Тебе что, именно слова нужны?
— Нужны! — жарко выдохнула я. Теперь уже всё равно.
Стас долго думал, держа меня за руку, а другой рукой поглаживая меня по щеке.
— Давай сначала разберёмся с тем, о чём я говорил, — сказал он наконец. — А потом и это обсудим.
— Почему?
— Потому что так будет правильно, — заключил он. — Просто поверь. — и он выпустил мою руку.
Мы пошли к дому вместе, молча, и он уже совсем не смотрел в мою сторону. Во дворе я поотстала, присела на лавку возле куста шиповника, закурила.
Что ж, опять оказалась права… Но это уже ничего не меняло.
_____________________________________________________________________________________
*Люди — это ангелы с одним крылом. Для того, чтобы взлететь, им нужно очень крепко обняться.
_____________________________________________________________________________________
Читать сначала
Предыдущая глава
Продолжение
_____________________________________________________________________________________
Спасибо, что прочли! Буду признательна за лайк и подписку!