Почти 6 лет. 6 долгих лет провела Раиса вдали от дома, вдали от сына. Еще больше бы провела, да благо выпустили пораньше за хорошее поведение.
Чего только не надумала женщина за эти годы, какие только мысли не приходили на ум. Чаще всего задавала она себе один вопрос:
Что было бы, уйди она вовремя от мужа?
Как сложилась бы ее жизнь? Все было бы иначе? Возможно. Она так и не смогла ответить себе на этот вопрос, но точно знала- как бы там ни было, как бы трудно ей не жилось, все равно было бы лучше, чем сейчас. И сама бы на свободе была, и сын рядом.
Начало тут
Ведь хотела уйти. Сколько раз собиралась, да в последний миг что-то останавливало. Вроде как ради сына жила, ради сына терпела. Как мальчишке без отца расти? Была бы девчонка, другой разговор, а так что из него вырастет? Ни гвоздь забить, ни дерево посадить.
Вот и получилось то, что получилось. И сын от отца ничего путного не видел, кроме обид и вспомнить нечего, и без отца растет, и без матери.
Думала Раиса и о том, зачем за нож взялась, да так и не смогла вспомнить, как все произошло. Как увидела, что рука мужа на шее сына сжимается, а у мальчишки уже и глазки закатываются, так словно память и отшибло, словно в тумане все было. Очнулась- нож в руке, Антошка плачет, её за плечо трясёт, а Олег лежит лицом вниз.
Краска с лица спала у Раисы, так страшно стало, как представила, что на месте Олега мог ее сыночек, Антошка лежать. Ведь задушил бы его, сам не ведал, что творил, в беспамятстве был, в пьяном угаре, не понимал, что перед ним ребенок.
Когда выводили Раю из дома уже толпа любопытных соседей собралась. Стояли люди, головами осуждающе качали, мол как же так, хорошим мужиком Олег был, отправила на тот свет, такая-сякая. Мужики со скорбными лицами дымили, сплевывая в сторону Раисы, и высказывались совсем нелестно.
Женщины плакали. Кто навзрыд, так горько, надрывно, а кто-то просто молча глотал слезы. О чем думали? Да каждая о своем, только это свое не каждая озвучить осмелилась. И Раю многие жалели. По человечески жалели, по женски, но молчали. Что тут говорить? Еще и в немилость со своими словами войдешь.
-Ох, Олежек, Олежек! Молодой совсем, жить да жить бы ему, а вот поди ж ты, горе то какое! -Молодая еще женщина, пышная, рыхлая, вся какая-то оплывшая, словно дрожжевое тесто, ревела навзрыд, прикладывая пухлые ручки с пальцами- сардельками к лицу, и размазывала по щекам слезы.
-И чего ей не хватало, Райке-то? И в дому все есть, и во дворе. При мужике жила, как сыр в масле каталась. Осиротила парнишку-то, как теперь без батьки жить? Не реви, Любка. Что теперь убиваться-то?
Рыхлая Любка, дальняя родственница Олега, седьмая вода на киселе, узрев благодарного зрителя залилась слезами еще пуще прежнего, и сделав шаг к высокой, худощавой женщине уткнулась ей в то место, где у обычных женщин находится грудь, продолжила свой концерт.
-Ладно без батьки, и мамку теперь не скоро увидит. Посадят Райку-то теперь, точно посадят.
-Да ну туда ей дорога.
Свекровь, Антонина Дмитриевна, убивалась, слезы горькие лила, да все на Раису в драку кидалась, мол сгубила сыночка моего, свела в могилу, чтоб тебе пусто было!
Антошка подошел к бабушке, хотел успокоить, да так сверкнула на него глазами бабушка любящая, так оттолкнула его от себя, что не удержался мальчик, упал.
-Уйди с глаз моих, чтобы я тебя и близко не видела! Изо рта убитой горем бабушки сыпались такие оскорбления в адрес и Раи, и Антона, что старушка, стоявшая поодаль не выдержала:
-Да как тебе не стыдно, Тонька? Как тебе не совестно-то, дитя безвинное, мальчонку, внука рОдного такими словами прикладывать? Бога не боишься, так хоть людей постыдись! Сама ведь знаешь, что Олег-то твой не подарок, измывался и над Райкой, и над мальчонкой. Легче бы тебе стало, если бы внука твоего к земле готовили, а сына в каталажку? Вот то-то же.
Не успокоилась Антонина. Не смирилась. Не смогла Антона принять. И до этого не шибко внука жаловала, мол не наш, не в в нашу породу, поди нагуляла Раиска-то. А как представила женщина, что каждый день под одной крышей с пацаном жить придется, каждый день ненавистные Райкины черты в нем разглядывать, так не задумываясь и отказалась, мол забирайте его, увозите куда хотите. Не справлюсь я с ним, не совладаю.
У Раисы ни сестер, ни братьев не было, да и родители ушли один за другим. В глухой деревне тетка жила, хотела она Антона забрать, да не дали, мол и возраст у вас, болезни разные, да и вообще, школа далеко, как добираться мальчик будет? В интернате жить? Совсем от рук отобьется, пусть уж лучше сразу в детский дом.
Хорошо хоть не озлобился Антошка, не винил мать в случившемся. Понимал, что не специально все было, не умышленно.
Ему 13 было, когда все это случилось. Да, возраст такой, когда глаз да глаз нужен. Только Антон, несмотря на свой спокойный и покладистый характер проявил твердость, и все обидчики, которые поначалу придирались к мальчишке, со временем успокоились.
Нелегко было Антону. И не только первое время было трудно. Все годы, что прожил он в казенном доме трудно ему приходилось. Он ведь с матерью-то и не расставался никогда надолго, так, летом иной раз к тетке съездит в гости, а так все дома да дома. Даже в лагерь детский не ездил ни разу, отец все считал, что баловство это. Ну какие покатушки, когда дома работы непочатый край?
Антонина ни разу не навестила внука. словно в один миг вычеркнула его из своей жизни. Был, и нет его. Даже тетка материна, и та приезжала. пусть не часто, но все же такой заряд бодрости получал Антошка от этих визитов, от общения с родным человеком, что и жить потом легче становилось.
Еще и письма мамины душу грели. Писали они друг другу часто. Нет, не жаловалась Рая на свою жизнь, да и Антон не писал о том, как ему трудно, но все это читалось между строк. В письмах этих такая нежность, такая любовь была, что только ими и жили мать с сыном, строили планы на будущее. Что делать будут, как и где жить. Оба понимали, в поселок возвращаться не хотят.
-Антошенька, сынок, ты смотри, учись хорошо, чтобы профессию хорошую получить. Тебе уже немного осталось, но я бы на твоем месте после 9-го класса не спешила поступать. Не торопись взрослеть, сынок. Успеешь еще хлебнуть ее, жизни этой взрослой. Это тебе сейчас кажется, что нужно быстрее вырваться из этого места. Не спеши, хорошо подумай. Определился уже с профессией? Куда поступать будешь?
Антон читал письмо, и хмурился, и улыбался одновременно. Эх, мамочка, знала бы ты, как мечтаю я поскорее закончить хоть эти 9 классов, и бежать отсюда, не оглядываясь. Вроде и кормят, и поят, и одевают, но до того тошно, хоть волком вой. Тут у каждого свой характер, далеко не мягкий. А если характера нет, то понтов столько, что отбиваться замучаешься. Да и взрослые- такие безразличные, словно каменные. Это только по бумагам они им словно родители, а так приласкают что словом, что делом, аж спина иной раз от той ласки в дугу выгибается.
Аж слезы на глазах у Антона выступили, когда вспомнил, как завхоз его однажды так прутом приложил, от самого плеча и до бедра след остался.
-Не переживай, мама, все у меня хорошо. Учусь без троек, стараюсь. Занимаюсь много, все успеваю. У нас в комнате хорошие пацаны, не шумят, поэтому к урокам я всегда готов. С профессией пока не знаю точно, думаю, куда пойти. Если после 9-го уходить, то не большой выбор, тракторист, сварщик, электрик, да по стройке. И общежитие есть. Пока думаю, время еще есть. А вообще, хочу на электрика пойти.
Не только от мамы писем ждал Антон с замиранием сердца. С Варей переписку вел все эти годы.
Тогда, когда определили его в детский дом, всем деревенским друзьям писал Антон. Кто-то не ответил на письмо, кто-то написал пару раз, и общение прекратилось, с кем-то общался чуть дольше, но все равно интересы разошлись, и через несколько лет почти все друзья отсеялись. Остался только Пашка, что с Антоном с детства не разлей вода были, да Варя.
Знал Антон, что у Вари мать против их общения. Знал, что с почтальонкой договаривалась, и его письма сама у нее забирала, не доходили они до Вари, поэтому хитрили друзья, и письма для Вари вкладывал Антон в конверт для Пашки.
Хоть и подростками были, а планы на будущее строили Варя с Антоном.
Вот закончится школа, поступят учиться, получат профессию, пойдут работать, и обязательно поженятся. Что Варя, что Антон единогласно хотели остаться в городе.
Все же после 9-го класса решил Антон поступить. Как бы не уговаривала его мать не торопиться взрослеть, да жизнь сама его заставила раньше времени взрослым становиться. Какой толк сидеть в этом детдоме? Уж лучше в свободное плавание идти.
Когда Антон заканчивал 1-й курс, Варя закончила 9-й класс.
-Прости, Антон. Не отпускают родители после 9-го, придется в 10-й идти.
Конечно расстроился Антон, но умом понимал, что так лучше для Вари. Он подождет. Как раз учебу закончит, и в армию пойдет. А там уже и мама вернется.
Продолжение
Спасибо за внимание. с вами как всегда, Язва Алтайская.