(«Без вины виноватые»)
Пьеса, как известно, называется «Без вины виноватые». Но есть в ней, по крайней мере, один персонаж, чья вина совершенно несомненна. Я имею в виду Григория Львовича Мурова. По-моему, это самое несимпатичное лицо пьесы – даже для Коринкиной я какие-то если не оправдания, то моменты понимания найти могу, но здесь…
«За сценой» остаётся начало его романа с Кручининой. Мы никогда не узнаем, что соединило этих двух людей, что заставило явно «правильную», достаточно образованную барышню решиться на незаконную связь, которая тянется уже давно.
При первом появлении Муров может произвести впечатление человека слабого, но не подлого: он заботится о любимой («Разумеется, боюсь, только не за себя, а за тебя. Очень просто, я не хочу, чтоб про тебя дурно говорили»), переживает, что всё так складывается. Однако что-то мешает поверить в его порядочность: почему-то только сейчас он сказал Любе, что их брак «пока невозможен», только сейчас рассказал о претензиях своей матери: «Ей нужно, чтоб я женился на девушке богатой и с сильной роднёй». Для меня удивительно звучит его пояснение: «У меня до сих пор и разговора с маменькой об этом не было». Почему она скажет: «Всё это новости для меня; я тебя знаю четыре года, а ты мне ни слова»? Как сумел он так её приворожить, что́ обещал? Ответа нет.
Вероятнее всего, в этом человеке, который мне кажется своего рода русским вариантом мопассановского «милого друга» (кстати, написанного примерно в то же время), было что-то, покоряющее женщин и внушающее доверие к нему. Ведь очень интересно рассуждает о женихе Шелавина: «Да как его любить-то? Шут его знает, что он за человек. Словам его я не верю, да и верить-то им нельзя». Она цинично объяснит, почему выходит замуж: «А теперь я в барышах: управляющий даром, да он же и муж, человек молодой, ловкий, — чего ж мне ещё! Да к тому же он ещё клятву дал из повиновения не выходить». Но ведь почему-то выбрала она именно его (а думается, были и другие охотники), хотя и отзывается о нём довольно презрительно: «Какое богатство! Голь перекатная!», «Ваше высоко-ничего, вот и весь его чин», да и по внешности – «так себе». Но заметим, что всё это говорится в его отсутствие. А как вела бы себя при нём?
Однако если в прологе ещё кто-то, возможно, и будет рассуждать просто о слабости Мурова, который, несмотря на совершеннолетие, никак не выйдет из-под опеки матери («Виновато во всём моё воспитание; я человек забитый, загнанный. Извини меня — ну, я просто боялся»), а потому и позволяет себя купить, боясь признаться – ведь на вопрос Кручининой, почувствовавшей недоброе, «Ты меня не любишь или хочешь оставить?» он ответит: «Что за вздор тебе лезет в голову» (да ещё и можно попытаться вспомнить, как неохотно возьмёт он деньги у Любы и сразу же их вернёт), то дальнейшее его поведение уже ни о какой порядочности говорить не позволяет.
Через семнадцать лет он предстаёт совершенно иным. Дудукин скажет: «Если вы его прежде знали, так теперь не узнаете. Важным барином стал, разбогател страшно и один из главных воротил в губернии». Сам он упомянет: «За огорчение, которое я вам причинил, я был наказан жестоко: покойная жена моя сумела из моей жизни сделать непрерывную пытку. Но я всё-таки не помяну её дурным словом; это наказание я заслужил, и притом же она оставила мне огромное состояние».
Но в этом, казалось бы, вполне благополучном и состоявшемся человеке всё время живёт страх, что кто-то узнает о его прошлом: «Я один из самых крупных землевладельцев, у нас скоро выборы, я баллотируюсь на видную должность, а вы тут заводите сплетни; так и жди какого-нибудь скандала». Он не переносит никаких намёков на неуважение, очень раздражённо отзовётся о Незнамове: «Я ему заметил, что прежде молодые люди были гораздо почтительнее к старшим, а он имел дерзость возражать. Вероятно, говорит, старики прежде были умнее и почтеннее. Глупый ответ».
Семнадцать лет назад он, судя по всему, не очень интересовался сыном (Отрадина попрекнёт: «Ты редко его видишь»), а потом просто избавился от него (вспомним диалог Кручининой и Дудукина: «Так вы думаете, что это сделано умышленно, что его хотели сбыть с рук?» - «Без сомнения. А то зачем же было писать вам, что он умер?»), признавшись, что сделал это, боясь ссоры с женой: «Мы нашли очень хороших, достаточных людей; я им передал сына своими руками и, отдавая, надел тот медальон, который вы мне оставили». Оставим на его совести, насколько хороши были эти люди (судя по воспоминаниям Незнамова, - не очень), но главная подлость – скрыл от матери, что её сын жив.
Сейчас, выяснив, что Кручининой известна правда, он будет всё время внушать ей, что сына давно уже нет. Всем видно, что он откровенно лжёт (чего стоят одни его оговорки с фамилией усыновителя, явно придумываемой на ходу: «Не то Иванов, не то Перекусихин; что-то среднее между Ивановым и Перекусихиным, кажется, Подтоварников»: «Вы сейчас только сказали, что фамилия этого купца Простоквашин, а теперь уж Непропёкин!» - заметит и Кручинина).
И в то же время, мне кажется, он всё время что-то подозревает, и внушает подозрения ему именно Незнамов (почему? Может быть, улавливает какое-то смутное сходство?) – не случайно он будет так расспрашивать о нём Дудукина («А как вы полагаете, сколько ему лет?», «А кто он, этот артист, и откуда?.. Видно, что он не простого происхождения»), так что даже Нил Стратоныч удивится: «Да что он вас интересует?»
А ещё, похоже, Муров до сих пор считает себя притягательным для женщин. Трудно сказать, насколько искренне говорит он о том, что «старая страсть запылала» в нём, но он никак не может понять, что когда-то любившая его женщина совершенно охладела к нему: «Но, Люба, неужели не осталось в тебе ни одной искры прежнего чувства?.. Твоё чувство было так богато любовью, так расточительно!»
Он настойчиво будет снова и снова предлагать Кручининой соединить их судьбы: «Тут только я понял, какое счастие я потерял; это счастие так велико, что я не остановлюсь ни перед какими жертвами, чтоб возвратить его. Вы победили меня, разбили окончательно. Я прошу пощады, прошу мира. Заключимте мир! Я побеждённый, вы имеете право диктовать мне условия; я приму их с покорностью, беспрекословно». Затем заговорит по-другому: «Я знал женщину; теперь передо мной актриса. Я буду говорить иначе. Не угодно ли вам будет посетить меня в моем имении? Не угодно ли вам будет там остаться и быть хозяйкой? Наконец, не угодно ли вам быть госпожою Муровой?» Затем будет откровенно угрожать: «Послушайте, не ссорьтесь со мной! Вам это будет невыгодно: я человек сильный, у меня большая партия».
На угрозу он получит ясный ответ: «Я не боюсь вас. Я знаю, что вы способны на всё; но хуже того, что вы сделали, вам уж не придумать»
Кручинина остаётся непреклонной: «Вы уж заплатили мне злом за добро, а за зло, которое вы мне сделали, у вас не хватит состояния заплатить мне. Я не так богата, как вы, а готова заплатить, что угодно, чтоб только не видать вас, чтоб вы не встречались мне никогда. Я избегала вас, вы сами меня нашли».
И финал комедии:
«Незнамов (тихо). Мама, а где отец?
Кручинина. Отец… (Оглядываясь кругом.)
Муров отворачивается»
А потом будут слова Кручининой (ещё раз напомню их): «Твой отец не стоит того, чтоб его искать. Но я бы желала, чтоб он посмотрел на нас. Только бы посмотрел; а нашим счастием мы с ним не поделимся. Зачем тебе отец?»
Волноваться Мурову не нужно: никто ничего не узнает. Но на празднике воссоединения матери и сына он лишний.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь