Измена мужа ударила Анастасию точно обухом. Оставшись в квартире одна, она не знала, куда себя деть. Вся ее еще вчера счастливая жизнь рухнула в один момент.
Анастасия долго искала спицы, пришлось лезть в кладовку, на антресоли. Она не вязала уже лет пять или шесть. Не видела в этом смысла. Вязать ее когда-то научила мама, считавшая, что женщина должна уметь и вязать, и шить.
Папа говорил, что мама может не только сшить ему галстук из своего старого платья, но и себе платье из его старого галстука. Все смеялись папиной шутки, хотя он не сильно преувеличивал. Мама Анастасии умела фактически все.
В отличие от мамы Настя рукодельничала редко, времени не было, да и необходимости особой тоже. Нет, она иногда вязала. Когда была беременна, с удовольствием вязала пинетки и крошечные детские шапочки. Иногда вязала варежки детям или себе, не по необходимости, а просто заметила, что вязание успокаивает.
Идея связать плед из старых вещей, пришла к ней давно. Способствовали этому мастерицы с простор интернета, пропаганда теории разумного потребления, и одна из серий фильма «Сумерки», где мать главной героини мастерит для дочери одеяло из своих старых футболок.
Тогда в планах у Насти появился плед, почти чистошерстяной, который бы хранил тепло их тел и энергетику. Еще он бы вызывал добрые воспоминания и холодными зимними вечерами согревал не только тело, но и душу. Плед обязательно должен быть большим, что бы в него можно было завернуться вместе с дочкой, и тихонько секретничать. Или читать книжку сыну, или закутаться вместе с мужем и пить ароматный кофе перед камином, слушая, как потрескивают дрова.
Правда, камина пока не было, в типовых блочных домах не бывает каминов, в которых горели бы настоящие дрова. Такие камины бывают только в частных домах. Впрочем, частного дома тоже не было, не было даже планов на такой дом, и, что самое печальное, лишних денег. Но как говорится, лиха беда начало. Если связать плед, то может быть потом к нему подтянутся и камин с домом.
На всякий случай Анастасия перестала отдавать ношенные шерстяные вещи, а стирала, распускала и скатывала в плотные аккуратные клубочки.
Со временем клубочков становилось больше. Эти клубочки чем-то напоминали ей кирпичики, из которых строится ее будущее благополучие. А сама она напоминала себе кума Тыкву из детской сказки, каждый год покупавшего кирпич для постройки дома. В какой-то момент накопилось достаточно клубочков, но, увы, совсем не стало времени.
Сейчас времени было хоть отбавляй, Анастасия была в отпуске. Дети и муж уехали на море вместе с сестрой Сергея и ее семьей. Поездка эта планировалась еще полгода назад. Они должны были ехать в кемпинг на двух машинах, заранее разработали маршрут, купили складной шезлонг, взяли у приятелей палатку.
Все ее планы рухнули за пять дней до отъезда. Все было глупо и банально. Анастасия никогда не проверяла телефон мужа, женщина доверяла Сергею как самой себе. Знакомы они были с пятого класса, когда Настя с родителями переехала в новый район. С восьмого класса дружили, после третьего курса института поженились.
Поженились бы раньше, еще после второго, но сестра Сергея Вероника первой засобиралась замуж, а две свадьбы в один год их родители не потянули. Да и у Насти в тот год болела бабушка, тоже было не до гулянок.
В браке прожили четырнадцать лет, воспитывали детей, тринадцатилетнюю Машку и семилетнего Олежку. Все четырнадцать лет – душа в душу. Всякое было, и безденежье, и отсутствие своей жилплощади, трудностей хватало, впрочем, наверное, как у всех. Бывает, и ссорились, но через час уже мирились. И вот ее идиллия неожиданно закончилась.
А закончилась она сразу после того, как в телефоне Сергея Настя прочитала СМСку: «Жаль, нам было хорошо вместе». Не понимая, зачем она это делает, Анастасия позвонила автору этого сообщения. А через несколько минут она узнала, что у ее мужа была связь с коллегой по работе.
Когда Сергей вышел из ванной, его брак перестал быть счастливым. Настя не плакала, не кричала, что он мерзавец и подлец, нет, она не могла себе этого позволить, в доме были дети. Женщина молча сидела в кресле, сжимала в руке телефон мужа и смотрела в одну точку. Через два часа, когда родители Сергея забрали детей на дачу, было объяснение.
Сергей не отпирался, да, измена была. Но это был не роман, не длительная связь, даже не интрижка. Это была просто ошибка, следствие корпоратива на природе, выпитого на жаре алкоголя и цепких вишневых губ двадцатипятилетней секретарши, бесстыдно прижавшихся к его губам. Несколько пронзительных мгновений, короткая разрядка, разочарованье и долгие сожаления.
Не было ни романтических встреч, ни длительных ухаживаний, ни флирта, да по сути ничего и не было, только сожаления да несколько СМСок. И последняя, не удаленная им из телефона, стала для семейной жизни Сергея роковой. Его институтский друг, неунывающий, трижды разведенный Семен, балагур и циник, комментируя случившееся сказал:
- Серега, да это же не измена, а просто перeпiхон. Ну, ты тупо попал.
Вскоре случившееся стало достоянием родственников Сергея и Насти. Ее мама и свекровь плакали, и та и другая уговаривали Анастасию не разводиться. Сестра Сергея молчала. Брат Насти, сказавший, из мужской солидарности, что это в общем-то и не измена, сразу получил от жены взгляд, от которого можно было бы окаменеть, а спустя время, уже дома, хороший скандал.
Сергей же клялся, что случившееся для него ничего не значит, что было-то всего один раз, и он не знает, что на него нашло. Говорил, что он любит только ее, Настю, что подобное не повторится и так далее.
Слушая мужа, Настя верила ему, верила, что не повторится, знала, что он ее любит, понимала, что он мучается случившимся. Но ничего с собой сделать не могла, подала на развод. Ну не могла она простить эту «неизмену», забыть случившееся, переломить себя. Ни ради детей, ни ради прожитых вместе счастливых лет, ни ради светлого будущего. Развод, только развод. Настя для себя все решила. Другие варианты развития событий она даже не рассматривала.
Было принято решение, что на море Сергей поедет без нее, с их детьми и семьей сестры. После возвращения они поговорят с сыном и дочерью, и он переедет к родителям. Пять дней до отъезда Сергей спал на диване в гостиной, Анастасия усиленно изображала простуду, меряя температуру, притворно кашляя и глотая аскорбинку.
После отъезда почти бывшего мужа и детей Анастасия не знала чем себя занять. На работу ходить не надо, начался отпуск. В связи с отъездом семьи домашние дела были сведены до минимума. Настя встретилась с подругами, обсудили случившееся, поохали и поахали.
Одна подруга твердит, что такое прощать нельзя, и придавший раз, предаст и в другой. Вторая сказала, что это можно считать почти «неизменной», вот если бы длительная связь, тогда развод. А у Насти дети, и любой человек заслуживает второго шанса. Проводив подруг, Настя в очередной раз разрыдалась.
Утром следующего дня Анастасия вспомнила о спрятанных в глубине комода клубочках шерсти и начала вязать плед. По поводу рисунка женщина раздумывать не стала, плед будет полосатым, самой простой вязки: ряд лицевых, ряд изнаночных.
Монотонная работа успокаивала нервы, руки были заняты, а мысли… Незаметно обиду и раздражение сменили воспоминания.
Первая полоска пледа была из грубой деревенской шерсти молочного цвета. Этот свитер начала вязать Сергею ее бабушка, еще до их женитьбы. Но старушка в то время уже плохо видела, довязывать пришлось Насте. Свитер был толстый и очень теплый, Сергей, носил его и на рыбалку, и в поход, и на лыжи.
Вторая полоска из зеленой меланжевой шерсти от ее платья. Она тогда только вышла из декрета на работу. Вещей, подходящих для офиса, у нее не было, она родила дочку на последнем курсе. В то время весь ее гардероб составляли разные джинсы и юбочки несколько сомнительной длинны. В общем, это подходило для девчонки-студентки, но отнюдь не для молодой сотрудницы офиса федеральной компании.
Несколько дней Настя ходила и засматривалась на респектабельное элегантное платье. Один раз даже зашла в магазин с невестой своего брата. Для бюджета молодой семьи сумма была неприемлемой. Тогда она просто помечтала об этом платье.
Анастасия начала вязать третью полоску. Теплый, мягкий клубочек альпака покатился с ее колен и упал на пол. Точно пушистый белый котенок, подумала Анастасия. Теплая уютная мягкая кофточка. Она была в ней в тот вечер, когда узнала, что беременна во второй раз.
Ей стало нехорошо в гостях у друзей. Сережка тогда испугался, а она подумала, что подобное с ней уже было. Они извинились перед друзьями, помчались в аптеку и бегом домой. А затем вместе несколько минут ждали заветных полосок, а потом восемь месяцев сына.
Полоска темно-зеленого цвета, из безрукавки Сергея. Одетый в эту безрукавку, он, встречавший, ее из роддома, бережно взял на руки кулек, обвязанный голубой лентой.
Опять полоска из грубой деревенской шерсти. Настя впервые за неделю улыбнулась, вспомнив, как Сергей был похож в этом свитере на Хемингуэйя. Потом владелец свитера поправился, свитер же от стирок сел, и долго лежал на антресолях, а потом превратился в упругие клубочки.
Клубочек шерсти нежного салатного цвета остался после ее пончо. Пончо они купили в Чехии, их первая совместная поездка через полтора года после рождения сына. Настя надела обновку еще в магазине, засунув свою ветровку в сумку. Вспомнила, как Сергей смотрел на нее восторженными глазами.
- Ты чего? – спросила она тогда.
- Настька, ты даже не представляешь, какая ты у меня красавица, – ответил он.
Снова полоска из ее меланжевого платья, того о котором она когда-то мечтала. Деньги на него появились неожиданно. Сергей вместе с шурином в выходные разгружал вагоны. Настин брат старался заработать деньги на свадьбу, а Сережка… Сергей встретил ее после работы, специально повел в тот магазин и с видом Рокфеллера достал нужную сумму. Ей тогда и плакать и смеяться хотелось.
Вновь пришла очередь клубочка-котенка. Еще одна полоска пледа. Сергей любил, когда она надевала эту кофточку. Как-то они шли по парку, и каблук ее шпильки застрял в решетке ливневки. Она тогда споткнулась, муж подхватил ее, обнял, улыбнулся и спросил:
- Может опять в аптеку? Как думаешь?
Она тогда только рассмеялась. В аптеку по этому поводу она пошла только через два года. Этого ребенка, к сожалению, ей не удалось сохранить, а они так хотели еще сына или дочку. Настя винила себя, плакала через день. Сергей обнимал ее, и в его сильных руках ей становилось хорошо и спокойно. Он говорил, что у них еще обязательно будет ребенок. Что же, судя по всему, Сергей ошибся.
Опять полоска из ее пончо. Они летали в Чехию через Москву. В столице она зачем-то купила себе парик, хотела произвести эффект своим появлением.
Домой Настя заявилась в новом пончо и с длинными волосами темно-каштанового цвета. Ее мама удивленно ахнула, дочка тоненьким голоском ойкнула, а полуторагодовалый Олежка разразился громким плачем, увидев, как незнакомая тетя тянет к нему руки. На всякий случай в тот вечер он держался поближе к Сергею.
Опять полоска, а за ней другое воспоминанье, еще одна, и еще одно воспоминанье, а потом еще и еще.
К приезду Сергея и детей плед был готов.
* * *
Через пять лет Анастасия, завернувшись в плед, сидела перед камином рядом с Сергеем в их доме. Дом был небольшим, но уютным и теплым. Все было так, как она кода-то мечтала. Впрочем, не совсем, ароматный кофе пил только Сергей. У Насти в чашке был чай с молоком, ведь кормящим мамам не рекомендуют пить кофе.