Представители многих гуманитарных профессий, чья работа связана с людьми – психологи, юристы, социологи, педагоги и другие – в своих примерах, обобщениях и классификациях для иллюстраций часто обращаются к значимым произведениям искусства. Описанные случаи в них общеизвестны, они облегчают сформировать общее поле узнаваемых примеров, являясь конструктами, опорами, каркасами теорий, гипотез и предположений. Так, например, З. Фрейд анализировал героев произведений Софокла, Шекспира, Достоевского. Конечно, восприятие художественного произведения у каждого своё, но общеизвестные истории открыты всем для обсуждения, и на этом материале можно обсудить то, что про себя лично говорить болезненно, и что пока трудно для конструктивного изменения.
Семейные психологи в своей работе часто оперируют историями, анализом героев и последствиями их поступков из таких произведений, как “Анна Каренина”, “Крейцерова соната”, “Станционный смотритель”, “Гранатовый браслет”, "Село Степанчиково и его обитатели”, “Бесприданница”, “Что делать?”, “Камера обскура” и другие. Конечно, даже самые известные классические произведения не всеми являются знакомы и узнаваемы. У каждого поколения, социальной группы, общественного слоя свои приоритеты в литературе.
Для того, чтобы литературное произведение можно было использовать в обучении какому-то делу, оно должно многогранно отражать жизненные ситуации, быть художественно правдивым, соответствовать психологической реальности. Например, при изучении исследования истории семьи и построении генограммы (наглядное отображение семейных отношений) семейные психологи знакомятся с трудом О. Берёзкиной “Исследование истории расширенной семьи на материале романа Л. Улицкой "Медея и ее дети".
В моей многолетней работе психологом организации большую долю составляла регулярная психодиагностика сотрудников и кандидатов, и таким образом была возможность соотнести результаты стандартных тестов на тип личности, психо-эмоциональную устойчивость, интеллект, абстрактную логику и другие показатели с любимыми книгами респондентов.
Так, в пик пандемии была возможность сопоставить уже имеющиеся результаты тестов со списком вакцинированных, и выявилось, что у вакцинировавшихся сотрудников средний балл по шкале «абстрактная логика» оказался выше медианного (то есть без экстремумов – минимальных и максимальных значений) среднего по всей организации в два раза. Абстрактная логика отражает способность понимания на абстрактно-понятийном уровне, способность к решению неформальных проблем без четких инструкций, стратегическим подходом к решению сложных задач, и только абстрактно можно себе представить вирус, действие вакцины.
Так вот о книгах: так же выявилось, что люди с низкой психической устойчивостью упоминают определённые книги, часто одни и те же, с высокой – другие. И бывает, что писатель–классик признан, почитаем, а не цепляет, потому что он глубокий интроверт, и мир его – особенное уединение с непременной дистанцией от шумных людей и бурных событий, а яркому жизнерадостному экстраверту просто не хватает энергии в его описанном мире, даже если слова и мысли изысканны и прекрасны.
В рассказе “Невиновные и забытые” Татьяна Москвина пишет о своих любимых писателях, и я поражаюсь: перечислен ряд и моих любимых писателей, не смотря на то, что “Их редко переиздают, мало читают, неохотно вспоминают… их произведения нисколько не устарели по существу … Читать и перечитывать. Они забыты несправедливо”. Список этот, как ответ на вопрос – почему ощущала с автором духовную близость: одни и те же книги читали и выделяли среди других.
Общеизвестные ситуации также можно разобрать и по кино. Упоминание образов, развития событий и характеров героев из таких фильмов, как “Любовь и голуби”, “Служебный роман”, “Доживём до понедельника”, “Дело было в Пенькове”, “Гарри Поттер” впитались в коллективный общественный опыт и используются, как поговорки, присказки, аллюзии, истории об их героях упоминаются, как про общих знакомых. И они тоже растекаются на слои, сообразные возрасту, интересам, уровню интеллектуального и эмоционального развития. Казалось бы: фильмы про войну – одно направление, но и они могут быть такими разными: “Звездные войны”, “Ментовские войны” или “Война и мир”. Все эти войны — для разных зрителей с разными потребностями.
Многообразие психического опыта человека, контакта человека с миром условно делится на три уровня: невротический, пограничный и психотический, и всё это отображено в кино.
Большинство героев с их проблемами – невротического типа, здесь все человеческие проблемы сопровождаются классическими психологическими защитами. Один из современных трендов – герои, находясь в маленьком пространстве, существуют в разных мирах и вселенных (“Елена”, “Паразиты”, “Друзья”, фильмы Вуди Аллена), о женском (“Шоколад”, “Кружева”, “Отчаянные домохозяйки”).
Пограничное кино – про нестабильность во всех жизненных сферах: идентичности, отношений, эмоционального фона, восприятия мира, про перепады в настроении, внутренние саморазрушения, занятия рискованными видами спорта, алкоголь, наркотики, азартные игры, драки, суициды. В них отражается турбулентность мира. В последнее время пограничных героев с расшатанной психикой все больше. Герои “пограничники” часты в артхаусном кино, и, как правило, у них там трагическая судьба (“Таксист”, “Пианистка”, “Бойцовский клуб”, “Последнее танго в Париже”, “Август”, “Форрест Гамп”, “Джокер”, “Властелин колец”, “Бумажный дом”, “Игра в кальмара”, НТВ-шные сериалы с погонями и стрельбой).
Кино про психотический опыт – это хоррор и триллер. С атмосферой паранойи, непонятного бреда, галлюцинаций, зашкаливающей тревоги, одержимости. Тут всегда высокий накал а отношениях, жажда близости и одновременно её невозможность, непереносимость, отторжение, эмоциональные качели, импульсивность, демонизация близких, расщепление людей и мира на черное и белое, низкий самоконтроль, вспышки агрессии (“Топи”, “Иллюзия полета”, “Территория”, “От заката до рассвета”). И если человек смотрит фильмы только про монстров, бесов и рецидивистов, то вряд ли у него внутри ясно и благополучно, даже если внешне он спокоен.
Каждого устраивает эмоциональный фон фильма, который созвучен, понятен. Поэтому кому-то норма — где действия происходят с разного уровня невротизацией, а кому-то нормально, когда главный герой — человек–взрыв, фейерверк, эпатаж. И кино всегда совпадает со смыслом, который актуален для конкретного зрителя, именно эта актуальность и удерживает его внимание.
И напоследок, раз уж разговор о кино, поделюсь впечатлением о только что вышедшем на канале Россия-1 сериале “Лимитчицы”.
Внутри невротического блока фильмов есть такой большой пласт, который киношники называют “ТЖД” — “тяжелая женская доля”. Думала, что будет много подобных штампов, но была приятно удивлена, и фильм крепко удерживал внимание. Российские сериалы смотрю после узнавания, кто сценарист. У “Лимитчиц” – Ольга Шевченко, в её послужном списке среди прочих – запомнившиеся мне “Ранетки”, “Полное дыхание”, “Две судьбы” (первый сезон), “Дедушка”, “Развода не будет”. Решила, что и в “Лимитчицах” будет, что посмотреть.
Вопрос: почему такое название? Ведь лимитчиками называли приехавшие на работу в Москву, а в фильме действия происходят в Иваново, хоть город и не упоминается (Нина бежала на поезд Ленинград–Адлер, он как раз мимо идёт). И в заставке: ткущееся полотно из нитей на станке – синее и струящееся, как река жизни, так и вертелось на языке название “Ткачихи”, но не “Лимитчицы”.
Сериал про деревенских девчонок на ткацкой фабрике. И трое подруг вокруг одного парня вьются – напомнил давний спектакль самарской драмы “Мои надежды” с таким же сюжетом и коронным возгласом бывшей к бросившему: “Учительница первая моя!” Яркие ситчики, портнихи с бумажныим выкройками, бигуди, начесы, атласное бельё, сумочки с замочками–поцелуйчиками и удачно осовремененные песни 70-х, одни “Сумерки” чего стоят.
Фабрика, дутые рекорды, несуны. Любовь, в которой тесно, когда на одном принце у троих сошёлся клином белый свет – как одно на троих для судьбоносных случаев заветно красно платье.
Из только что вышедшей книги “Нетворкинг для разведчиков” (Е. Вавилова, А. Безруков): “… Отношения между людьми подобно стулу – для надёжной опоры им нужны как минимум три “ножки”. Чем больше “ножек” у ваших отношений, тем лучше, но три – тот самый минимум, который обеспечивает их выживание. Три “ножки” – это Общие интересы, Эмоциональное сопереживание и Общий круг общения”. У трёх деревенских подруг и интересы общие – устроиться в жизни, в работе, в городе, и эмоциональное сопереживание – в одном котле событий варятся, и круг общения один – круглосуточно с одними и теми же, как котятки в одной коробке. В каком-то романе читала, как хозяйка сдавала приезжим девушкам комнаты именно по трое, потому что считала, что ей для стабильности лучше бы одних и тех же жиличек на подольше, а именно в троице взаимоотношения надёжнее: ссоры в паре неизбежны, а тут всегда есть третья, как громоотвод.
Назначили начальницей девушку из своего же коллектива – иллюстрация вторичной адаптации, когда хуже, чем чужая: все секреты и ходы простых работниц знает, теперь как перебежчица на другую сторону баррикады. Украшения у героини Зои знакомые: и часики у меня точно такие же были – на витом браслете из белого металла с чернением, и серёжки серебряные гнутым цветочком. Но мне их в конце 80-х с московской оптовой ювелирной ярмарки привозили, там всё появлялось раньше, чем в свободной продаже, а в фильме начало 70-х – на десятилетие ошибочка. Для героя в каждой из трёх подруг было по одной трети от того, что ему требовалось: одна – верная и любящая беззаветно по-матерински, другая была совестью, вдохновляла на развитие и честность, третья – красивая и разбитная.
В целом фильм меня удерживал: много точностей: предметных, социальных и психологических. Ну, кроме названия.
[youtube]https://www.youtube.com/watch?v=GHOIVp-Jsoc[/youtube]
Статья опубликована в СГ "Культура", № 5, 2023.
Автор: Нагорнова Наталья Анатольевна
Психолог, Кандидат психологических наук
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru