- Ты мне не перечь, - схватил Егор её за локоть. – Про Прошку своего забудь. Убивец он.
- Всё знаю, - зашипела Светка прямо в лицо брату. – Кто в чём виноват. Ты за всё ответишь.
- В дом сказал, - чуть ли не швырнул её Егор, что Светка о калитку ударилась. – А ты, - указал пальцем на Маринку. – Знай, кому что говорить.
Начало истории
Предыдущая глава
Прохор влетел в дом, надрывно дыша.
- Что стряслось? – схватилась мать за сердце.
- Собери чего в дорогу, бежать мне надо.
- Господи, - всплеснула руками, смотря как сын, которого можно было узнать только по одежде да голосу, по дому мечется, вещи хватает да в узел суёт.
- Мать, - проревел, смотря на неё одним глазом, пока второй, оплывший, кровью заливался. – Потом, всё потом. Хлеба там, сала, огурцов.
- Проша, - хотела подойти, чтоб обнять.
- Да некогда мне! – чуть ли не откинул мать. – Христом Богом прошу, снеди какой дай.
Причитает Марфа, у крынок с банками суетясь. Хлеб мягкий ломает, огурцы сюда ж в платок кладёт, картошки. Стучат сапоги по ступеням, замирает Прохор в испуге.
- У Нюры хряка зарезать надо, - входит отец, снимая картуз. – Ты Прохору скажи, пусть к тётке наведается.
- Сам скажи, - вытирает Марфа слезы, что по щекам морщинистым катятся.
И видит Матвей изуродованного сына, брови сдвинул.
– Что такое?
- Оклеветали меня, батя, - горячо зашептал, подбегая к мужчине. – Убили Никифора, случайно вышло, а меня наговорили.
- Ты там что делал?
- К Свете свататься ходил.
- Чуяло моё сердце, - запричитала мать, кляня девку. – Опять из-за неё смерти пошли.
- Да тихо ты, - прикрикнул Матвей на жену. - А свидетели? – вопрошает у сына.
- Дети Егоровские, все подтвердили. Что я это.
- Все? – ахнул отец.
- Кроме Светки, не видала они ничего.
- Клянись, что не ты.
Подскочил Прохор к углу красному, что в избе напротив лавок разместился, на колени упал, кресты на грудь кладёт, торопится.
- Верю, - жуёт губы отец.
- Где ж мне теперь схорониться, батя? – поднялся с пола, выглядывает в окно, не идёт ли за ним кто.
- Ты уши не развешивай, - сурово глянул муж на Марфу. – Отдавай узел, - рукой к себе машет. – А ты за мной пошли, - обратился к сыну, развернулся и на улицу вышел, перед тем пригнувшись, чтоб головой о потолочную балку не удариться.
Схватил Прохор один узел с едой, другой с одеждой да следом выбежал, а Марфа за ними подслушать, вдруг чего важного вызнать можно.
- Пойдёшь, куда скажу, - негромко говорил Матвей. – Я пока всё разузнаю, а ты сиди и не высовывайся, понял? Как решится, пошлю за тобой Гришку.
- А куда идти, бать?
Марфа вся в слух превратилась, интересно, куда Матвей сына схоронит. Как тут подалась дверь, да Марфу с ног свалила.
- Чтоб тебя, - выругался муж, который выучил жену за весь век как свои пять пальцев, и кулаком в воздухе потряс, опять на улице скрываясь. Бросилась Марфа к двери, да отошли, чтоб ушей лишних не было.
- Окаянный, - выругалась в сердцах, - я ж тоже мать!
Так и не узнала, где теперь сына искать надобно, а Матвей так ничего и не сказал, как она не приставала.
Вошла Светка в дом, мать перед иконами свечку зажгла, в молитве голову склонила. Встала Светка рядом, на грозного Бога смотрит, который на переносице брови сдвинул. Икона старая, намоленная[И1] , уж в который раз Авдотья к ней обращалась. Всех детей кровных на тот свет проводила, других взяла, думала хоть одного своего сохранить сможет, не вышло. И в чём же она перед Богом провинилась? Подошла Светка, голову на плечо матери уронила, да так и стояли они вдвоём перед красным углом.
Маринка не показывалась, кто её знает, куда делась, только думалось Светке, что избегать теперь её сестра станет. Оно и правильно, Светка её сама бы выпорола, как только увидела.
Стоит мать, будто неживая, натянутая тонкая струна, коснись – порвётся. Светка к окну подошла, глядит – нет никого, а о Никифоре лишь место напоминает, где кровь землю в бордовый окрасила. Сейчас внесут, оно и к лучшему, негоже брату на земле как беспризорному какому валяться.
Когда вошёл отец, Светка вздрогнула, вырванная из своих мыслей, обернулась. Держит Егор Никифора за плечи, а отец за ноги. Увидала мать и опять в слёзы. Светка к ней подскочила, схватила, держит, а та рвётся к сыну.
- Да постели что-нибудь, - прикрикнул отец на дочку. Сорвалась Светка с места, к сундуку подбежала, вытащила отрез какой-то, сама не поняла, что было, да постелила. Уложили туда, у него глаз открылся и на Егора.
- Смотрит, кого-то насмотрит, - покачал отец головой, прикрывая глаза сыну. – Обмыть его надо, переодеть, мать, - как-то ласково жену позвал. – Ты бы что ль занялась.
Та платок к губам прижала, кивает. Над ребёнком склонилась, по лицу гладит, спящим ей кажется. Пропиталась кровью рубаха, хоть выжимай.
Хороший был Никифор, добрый, не чета брату старшему. Резкий Егор, боевой, чуть что сразу кулаки сжимает да в бой рвётся. Ни выслушать не хочет, ни поговорить.
- Где полюбовник твой? – подошёл к Светке, а она не оборачивается.
- Нет у меня никого, не знаю, о ком речь ведёшь.
- Всё ты знаешь, - шипит прямо в ухо. – Сбежал, трус, как собака сбежал! Брата твоего зарезал и сбежал.
Обернулась резко Светка, умела бы глазами дыры жечь – прожгла б.
- Врёте вы всё! – сцепила зубы да прошептала.
Сидит отец с понурой головой, мать сама не своя, места себе не находит. Бросила на них взгляд Светка, и так жалко стало, что сердце сжалось в груди.
- Не он это, не Прохор, - чуть не плачет, хотела к матери броситься, а Егор удержал.
- Глянь, отец, как любовничка своего покрывает. – Ответить он должон пред судом!
- Да замолчи, - стукнул отец кулаком по столу. – Брата проводить надобно по-человечьи.
Не знает Светка, как на самом деле было, ничего сказать не может, да только не верит, что Прохор такое учинил. Надо Маринку найти и вызнать всё, только никак её сам Егор куда спрятал.
- Дети где? – у брата спрашивает, руку пытаясь из цепких пальцев вырвать.
- Я им не нянька, - отвечает, а сам глазами сестру поедает. Хороша, ох как хороша, аж сердце заходится, в такие минуты обо всём забывает, о тех, кто рядом, что есть на самом деле, будто и нет ничего на свете.
- Да пусти, - неприятны его касания Светке. А ещё пуще оттого, что брат ещё остыть не успел, а Егор всё к рукам прибирает, властью тешится, пока отец горюет да не до того тому.
- Отец, - окликнула Светка, понимая, что сама от Егора не избавится.
- А ну, - замахнулся на старшого Харитон, и тот, сцепив зубы, признал хозяйскую силу, пустил девку. – Брата ещё схоронить не успели, а ты, - заклокотал мужчина, презрительно глядя на приёмного. Разве думали Прохор с Дуней, какими дети вырастут. В любви ростили, учили терпению, труду, Богу молиться. Светка, та ещё добрая да покладистая. Норов, конечно, есть, только отцу с матерью ни разу не нагрубила, слова плохого не сказала. А вот братья – Егор да Давыд, будто в семье, только сами по себе.
- Давыд где? – вспоминает отец про младшего. – И Маринка?
- А мне почём знать, - пожимает Егор плечами. – Я сейчас о другом думаю, как бы негодяй от правосудья не ушёл.
- Я всё в толк не возьму, как Никифор на косу напоролся. Твоя ведь, - смотрел в упор Харитон на сына.
- Скинул я её, как увидал, что Прошка Светку зажимает у ворот.
Ахнула Светка, вскочила с места.
- Не было того, батюшка, врёт он всё.
- Порочная она, - гнул своё Егор, пока Харитон с одного на другую взгляд перекидывал. – Не смог стерпеть. Как увидели, бросились и тащить я его стал, а он кулаками молотит, во, видишь, - показал на губу парень в доказательство.
- Не было такого, не было, - качает Светка головой, в мольбе на родителей смотрят, а ну как Егору поверят, а не ей.
- Поклянись, что с ним не целовалась, - прищуривается Егор и в упор на Светку смотрит.
Замолчала та сразу, глаза опустила.
- Вон иконки, коли совесть позволит перед Богом врать, так поди ж, - махнул брат рукой в красный угол.
Смотрит Светка на мать, которая и не слушает их вовсе, сидит безутешная над сыном родным. Отец, брови насупив, кулак сомкнул, боль свою будто там запечатывает, и стало ей тошно от того, как ведут они с Егором себя.
- Никуда не пойду, - уселась на лавку и голову в ладони уронила.
- Видишь, отец, - победно ухмыльнулся Егор. – Я говорил, блудила с Прошкой, - а у самого внутри всё от этой мысли переворачивается. Первым он хотел быть да единственным у неё. Не было в доме никого, схватил бы за шею, придушил дрянь, всю душу из него вынула своими глазами.
- И Никифор к нему кинулся, только Прошка как косу увидал на земле, так его нарочно туда и толкнул, уж мы ничего поделать не могли.
Сидит Светка, слушает, как Егор ей да Прохору могилку роет, а сказать ничего не хочет. К чему слова, когда ложь ложью покрывается и правдой становится. Маринку только б сыскать, чтоб она всем правду открыла, кто да в чём виноват.
- Иди тёток позови, чтоб матери помогли, потом сестру сыщи и брата, - обращается отец к Светке, а сам в её сторону не смотрит, - да сразу домой, нечего по улицам шататься.
- Уж я за ней присмотрю, - обещает Егор, выходя вслед за Светкой.
Продолжение здесь
Доброе утро, мои дорогие. Что бы я ни делала, не могу повторить успех с "Брошенкой". Новый рассказ мне самой очень нравится, только сужу по реакции вашей, что-то уже не то) Напоминаю о лайках, если рассказ понравился, ведь именно по ним понимаю, в каком ключе лучше работать.