«Когда мы видим очень уверенную в себе и очень любимую «романтическую англичанку» (так и назвал свою картину Д. Лоузи), потерянно и кротко сидящую на камнях дикого пляжа и торопливо жующую бутерброд, мы ведь отлично знаем, что она вернется.
Вернется в свои надежные стены, к любящему мужу, любимому сыну и опять-таки к газону и газонокосилке. Вернется! Куда ей деться, этой и потому и романтической, что совершенно не приспособленной к самостоятельному существованию, умной, тонкой, интеллигентной женщине?
Фильм Лоузи — очень английский фильм, то есть все в нем столь же иронично, сколь горько, столь же легкомысленно, сколь и мудро.
Картину Лоузи можно пересказать и трактовать с десяти различных точек зрения. И все-таки мы и здесь сосредоточимся на внутренней драме героини а мудром и точном исполнении Гленды Джексон.
Если «Клетка» — фильм-дуэт, то «Романтическая англичанка» все-таки фильм-соло (несмотря на вполне профессиональное присутствие Майкла Кейна и Хельмута Бергера).
Да, нелегко ответить на массу вопросов, возникающих вокруг этой «англичанки». Например, чем же плох ее преданный и любящий муж, столь влюбленный, что даже обклеивает ее фотографиями все стены своего кабинета, где — про нее же — и пишет сценарий? На основе ее — и своих — тонких ощущений, и подозрений, и предчувствий. На основе ее жизни, которую он остроумно выстраивает в духе задуманных им литературных ассоциаций.
И вот результат — маленький семейный взрыв за надежными стенами особнячка: благополучная и бесконечно уверенная в себе женщина, побросав бриллианты и манто, бежит, бежит без оглядки куда глаза глядят, с юным обольстителем, сутенером (он же поэт, он же агент банды торговцев наркотиками), с которым ее муж — в интересах будущего сценария — так заботливо и долго ее сводил.
Он, конечно, приедет за ней и подберет, как заблудившуюся собачонку. И она, конечно, вернется — куда ей деться? А какая прекрасная, солидная, обеспеченная жизнь, несмотря на весь позор и проступок, ожидает ее подле газона и газонокосилки!
Какие высокие заборы и какие глухие стены! Мы не увидим их в фильме Лоузи, как не увидим французской средневековой клетки и американских игрищ у костра. Все очень размыто, недоговорено, недосказано, все по-английски сдержанно и иронично.
И... так бесконечно драматично. Потому что есть это все, живет это все в душах людей — и клетка, и ночные кошмары, и горечь обиды, и трагедия непонимания. И яростное желание протеста — стихийного, бессмысленного, отчаянного. И все эти бездны — совсем не страшные, казалось бы, бездны комфортного мира» (Валентина Иванова. Бездны комфортного мира // Советский экран. 1975. № 22. С. 16-17).