Легковушка медленно двигалась вдоль посадки по разбитой, покрытой многочисленными ямами и выбоинами дороге. Со стороны могло показаться, что машина крадется. Жаркий летний день подходил к концу, солнце мягко соскальзывало с небосвода, прячась за деревья и удлиняя тени предметов до просто неприличных размеров.
Посадка представляла собой мини-джунгли, сплошное переплетение растительности, по большей части жесткой и колючей. Совершенно дикое, пустынное место, где Рязанцев рассчитывал спрятать машину и пешком добраться до нужного адреса. Он даже не предполагал, где обустроит пункт наблюдения за дачей Надежды Гурфинкель. Рассчитывал сориентироваться на месте.
- Через сто метров поверните направо, - проворковал навигатор.
- Спасибо, - ответил Иван Иванович и подумал: «Очень удобная штука. Не нужно ломать голову, как куда-то попасть».
Стажер посапывал на заднем сидении. Сел и сразу вырубился. Два часа дрыхнет.
Следователь повернул по указке навигатора направо и оказался на узкой грунтовой дороге. В дождь по такой не проедешь, а сейчас – никаких проблем. Последние две недели или даже больше с неба не упало ни капли.
Неожиданно сбоку в посадке открылся прогал. Иван Иванович на автомате загнал свою «Ладу Гранту» туда. Навигатор бурно выразил протест, мол, надо ехать дальше, но следователь не среагировал на его механические вопли. Место ему понравилось. Посреди прогала лежало небольшое бревно, а около него след от костра, прогоревшие холодные угли в ямке. Видимо, этот укромный пятачок облюбовали любители шашлыков.
Машина остановилась, мотор перестал работать, и Артем пробудился.
- Где мы? – спросил он сонным голосом.
- Ну, если верить карте, то примерно в двух километрах от дачи госпожи Грудьфинкель, - ответил Иван Иванович. – Ты ночами-то спишь?
- Сплю, но мало, - сконфузился Артем. – У меня это… отношения.
- Дай догадаюсь. Со свидетельницей Аленой Рыбалкиной. Хорошая девка. Повезло тебе, стажер. Но сейчас давай работой займемся.
- Каковы наши дальнейшие действия?
- Я отправляюсь наблюдать. Ты в это время закрываешься в машине и спишь дальше. Через 4 часа меняешь меня. Проснешься по будильнику, прямо сейчас его поставь. Следующие 4 часа ты на дежурстве, а я отдыхаю.
- А если объект наблюдения себя обнаружит, что тогда делать?
- Отправишь мне сообщение. Сам ничего не предпринимай. Никакой самодеятельности. Тут надо быть особенно аккуратными. Преступник вооружен, и терять ему нечего. Можно на пулю нарваться. Или вспугнуть. Смоется – и ищи свищи. Ну, я пошел!
Солнце уже ушло за горизонт, и лишь немногочисленные тучки, погруженные в небесную синеву, подсвечивались снизу его убегающими лучами. Вечер полностью съел тени, заросли окутывал мрак. Скоро пошли дачи. Некоторые были заброшены, огороды заросли сорной травой и бурьяном. На других угадывалась жизнь, участки были ухоженными, на кустах болтались мелкие помидоры и привядшие перцы. Попадались и совсем развалившиеся домики, просто куча темных бревен, отороченных мхом, среди буйных зарослей.
Кое-где в окнах мелькал свет. Собак здесь не держали, это был не элитный поселок, состоящий из особняков. Поэтому никто не сопровождал Ивана Ивановича задорным лаем. И это была самая большая удача. Следователь должен был оставаться невидимым и неслышимым.
Навигатор сообщил о том, что Рязанцев приближается к нужному дому. Скоро строение предстало перед ним, приземистое, темное. Комнаты три, не больше, определил Иван Иванович. Рядом располагалась еще одна деревянная постройка, совсем крохотная, видимо, для хранения инструментов. А сразу за ней темнел домик неизвестного архитектора.
Забор был довольно ветхим, огородом никто не занимался, поэтому бурьян вымахал по пояс. Перед поездкой Иван Иванович переоделся в спортивный костюм и кроссовки, он знал, куда отправляется. Выключил звук на мобильнике, пролез сквозь большую дыру и пополз по сорнякам. Высокие растения полностью укрывали следователя.
Он добрался до дома, заглянул в одно окно, в другое, света нигде не увидел. Тишина царила мертвая, складывалось впечатление, что дача пустовала. Но Ивана Ивановича ввести в заблуждение мало кому удавалось. Он оперся на подоконник и сунул нос в приоткрытую форточку. Пахло сигаретами, свежим хлебом и туалетной водой. В доме кто-то жил, причем довольно давно.
«Тут же подвал должен быть, - подумал Рязанцев. – Вот, где Коля Зенцов хоронится».
Можно было вызвать ОМОН и взять бандита. Но оставалась чисто теоретическая вероятность, что в доме обитает какой-нибудь бродяга. А что? Бомжи разные бывают. Есть такие, что туалетной водой пользуются. Иван Иванович не хотел, чтобы над ним потом месяц ржали коллеги, мол, Рязанцев напустил омоновцев на бездомного. Репутацией он дорожил. Нужно было убедиться в своей правоте. Но как?
«А куда он ходит в туалет? – вдруг пришла в голову следователя мысль. – В доме удобств нет, я бы увидел. На двор не выйдешь, слишком велик риск нарваться на какого-нибудь зеваку. Люди разные, кто-то мимо пройдет, а кто-то заподозрит неладное, проявит любопытство, начнет выяснять… Остается ведро. Очень неудобно, по маленькому еще так-сяк, а вот по большому… Скорее всего, глубокой ночью Коля Зенцов посещает сортир на улице. Когда уверен, что соседи спят. Значит, надо дождаться этого момента».
Иван Иванович понимал: наблюдение может затянуться. Сколько раз в сутки люди какают? Некоторые - один раз или даже реже, другие - несколько. К каким относится Николай Зенцов? Кто бы знал…
Метрах в двадцати от туалета громоздилась большая куча земли. Здесь и устроил Иван Иванович наблюдательный пункт. Нарезал веток и подстелил, чтобы было мягче лежать.
Августовская ночь была теплой. Иногда пробегал шустрый бархатный ветерок. Пролетал одинокий комар, сердито жужжа. Все располагало ко сну. Но спать было нельзя. Наоборот полагалось бдить, запастись терпением и ждать. Смотреть в оба и слушать.
Дверь хлопнула совсем неслышно. Иван Иванович сначала решил, что звук «прибежал» с соседней дачи. Но потом он заметил, как от домика отделилась тень.
Когда человек приблизился к туалету, Рязанцев узнал Колю Зенцова.
