Через два дня Валера пришел на базу Прокопия. Которую не сразу узнал. На нее он заглядывал осенью, с хозяином. Тогда было не до разглядываний – пришли поздно, ушли рано – шугá торопила.
База поднималась по высокому берегу, открытая на три стороны. И трем ветрам. Которые, верно, путались меж теснящихся строений. По краю угадывался забор, что редкость на таежных базах.
Набор строений включал баню с покатой крышей, крытый навес забитый дровами, и другой, для сена, с колодой-поилкой. Амбар на высоких ногах, приземистое строение лéдника. Будки для собак были занесены, однако под свесом избы было видно, что они рублены попарно, из колотых плах.
Изба имела обширные сени. Вдоль стен которых составлены фляги, старые лодочные моторы, деревянные заготовки, инструмент и рыбацкое. Чердака не было. Потолок был не забран, на редких досках под крышею угадывались морды разного размера. Тут же на жердях висели сети и расшитый невод.
Хозяин базы объяснил развитое хозяйство тем, что начиналось хозяйство как рыбацкий стан. На котором молодые Прокопий с женой давали стране сигá.
А река, будто бы была более проезжая. Теперь хуже. И озеро, протока из которого угадывалась выше по течению, почти заболотилось и отделилось. Мелкое, оно летом обильно цвело, затем водоросли вплывали, сносились течением и формировали топкие берега. А уровень озера, по словам, на памяти Прокопия, стал выше уровня реки метра на полтора. Теперь оно сообщалось с рекою кратко, по весне. Из населения там процветали только щука и окунь.
Поужинали еще засветло.
Прокопий ждал, предупрежденный Сергием. Ходил на рыбалку. Достал хариусов. Свежесоленый Валере показался сырым. Пах он свежестью, что называют «как огурец». А жареный был хорош. Рецепт приготовления, выстроенный на экономии муки и чистой посуды, Валера взял на вооружение.
Постное масло в сковороде накалялась, в него сыпалось несколько ложек муки, так чтобы она «растворилась» в масле. Затем клалась чищенная рыба. Жарилась до готовности, солилась по окончанию жарки. На все уходило едва 10 минут – и все готово. Без комков. Румяно.
- Каков секрет улова – спросил Валера, занявшись рыбой.
- Блесна поменьше, короед побольше - всё.
- А на червя?
- Сергий развлекается, в деревне под полом бочку червей держит, да в лесу их не сохранишь, а короед - вот он.
- А откуда рыба короеда знает?
- Так деревья падают под берег. Опять, похож на ручейника, или пахнет как надо – кто ж ее разберет. Да я на длинную «удочку» рыбак.
- Неводом?
- И им.
Не без интереса Прокопий заглядывал в записи Валеры.
По двум дням учета выходила ничтожная численность соболя. "Перелов" - предположил Валера. Глухарь попал исключительно на перевалах меж ручьями. Рябчик тяготел к кускам березняков около малых ручьев. Берега которых, вдоль тальниковых зарослей, исходила куропать. Лосьих следов не было. Да и откуда им – лось житель широких приречных долин. В тайгу по высоким снегам не лезет. А узкие таежные ручьи меж крутых берегов им неудобны. Хотя корм и имеют.
Разговор зашел о промысле и его усовершенствовании. На что хозяин базы имел свое мнение.
Исходя из того, что белка давала бόльшую часть улова на его участке, Прокопий считал, что переход на давилки позволит ловить больше. Быстрее. Но насчет качества можно поспорить. Все-таки сбивая белку полузарядом, из малопульки, шкурка остается качественнее, чем от давилок и древесных капканов. Которые плешины нет-нет, да и сделают. А уж гематому непременно.
Кроме того, улов на давилки с приманкой ожидается лишь в голодные белке годы. Беда, что в такие годы белка в основном сходит еще по открытой воде, когда она еще не выходная. А в сытые годы, едва каждая десятая интересуется приманкой. Мясной - побόле.
В лове соболя капканами с наживкой Прокопий видел несколько достоинств. Капкан с приманкой станет ловить ходовых и молодых соболей. А в случае бескормицы - и лишних, что сохранит местных соболюшек. Которые всегда осторожны к открытым капканам. Постановку же капканов под след считал пережитком, поскольку берут они и местных соболюх.
Ускорение лова увеличением кол-ва капканов, для замены длинного сезона коротким, Прокопию не очень нравилась. Поскольку на его памяти кочевки были и во второй половине зимы. Заранее не угадать.
Завершение сезона раньше ради качества меха вовсе показалось смешным, поскольку разница в цене оказывалась несущественна:
- Немногие пойдут на короткий сезон, хотя от него и мех качественнее и дороже на рубль выйдет. А если «перелова», как говоришь, не будет, не будет, значит, и дополнительного заработка.
Валера возразил:
- Заметил, что тем, у кого хозяйство богатое, и лишний заработок ни к чему.
- Это есть, вот они и станут коротко ловить, а то и от сезона могут отказаться.
- То есть регулировать промысел можно только наличием зимней работы в деревне – констатировал Валера.
- А что за нужда регулировать? Пустых угодий много, промышленников мало, осваивают едва десятую часть.
- А почему пусто в лесу? Ну и на будущее, чтобы максимум взять, без перелова.
- Будущее дело темное, план дело бумажное, а заменители промысла дело личное. И если угодья тасовать никто не будет, лезть не станет к промышленнику - не будет и перелова. Своё берегут лучше.
- Так к коммунизму через двадцать лет не придем, к кулаку придем – попытался пошутить Валера.
Прокопий пытливо просмотрел на него, пытаясь определить – энтузиаст или ерничает. Понял. Но шутку не поддержал.
Сошлись на том, что промысел дело индивидуальное и интенсификацию или запуск нужно оставлять на выбор промышленника. Хочет – так, не хочет – этак.
«Свобода выбора, даже из негодных вариантов, всегда лучше, чем отсутствие выбора» - записал Валера.