Дискуссия состоялась 16 марта 2023 года в чате профессионального сообщества МежВед
«Профилактика суицидального поведения у подростков» — официальная формулировка, которая на наш взгляд сильно размывает настоящую проблематику. То, что мы вообще можем профилактировать суицид — это миф. Мы собрали экспертов из сферы образования, медицины, социальных организаций, чтобы по-другому сформулировать задачу и вместе поисследовать варианты действий разных специалистов.
Важно разобраться, что конкретно мы (разные специалисты) понимаем под суицидальным поведением подростков.
Профилактику чего и с кем надо проводить, чтобы не допустить беды?
Цель дискуссии:
- Описать маркеры назревания проблемы
- Составить модель действий для специалистов, друзей, родителей
Выявленные в ходе дискуссии маркеры назревания проблемы:
- изоляция ребенка, одиночество, замкнутость
- известные нам случаи насилия, стресс, агрессия по отношению к ребенку
- виктимное, зависимое поведение
- причастность к каким-то сообществам
- демонстративное поведение
- резкое изменение поведения
Основные тезисы участников дискуссии:
Ангелина Лангинен, клинический психолог, специалист системы образования
Сама формулировка «профилактика суицидального поведения» мне кажется не очень понятной. Когда у ребенка есть самоповреждения, то его не профилактировать, а спасать надо. Там уже столько накопилось, там такой уровень напряжения, отчаянья и безысходности...
Работая в школе я обратила внимание, что суицидальное поведение считывается, когда идет очевидное самоповреждение, дети уже с порезами, они высказывают не только мысли, но и планы.
Поэтому мое предложение — переформулировать. Профилактика суицидального поведения — это профилактика социально-психологической дезадаптации. Если на уровне социальных структур это будет звучать как «социально психологическая дезадаптация», где не очень все хорошо — нужно чем-то помочь, какие-то проблемы решить. А суицидальное поведение — это кризисное состояние и нужна работа с кризисными состояниями.
Наталья Андреева, психолог, директор АНО «Родительский центр «Подсолнух»
Профилактика суицида — это подмена понятий. Безусловно — это уже кризис и логичнее в этой ситуации говорить о профилактике буллинга, о профилактике насильственных методов воспитания.
И второй момент, который мне тоже кажется очень важным и принципиальным. Действительно, все, что связано со словом суицид, смерть ребенка вызывает, естественно, катастрофическую панику всех вокруг. Но, к сожалению, это вызывает панику не только у родителей (хотя их присутствие духа тоже очень важно в этой ситуации), но также вызывает панику у специалистов. Специалистам хорошо бы разобраться и разделить подростковые проявления и то, что нельзя к ним относить. «Наказующая» история, безусловно должна просто уйти. И для того, чтобы разговаривать с родителями, сначала должны привести себя в порядок сами специалисты.
Анна Глухова, Комитет по социальной политике Санкт-Петербурга, Главный специалист сектора семейных форм устройства детей, оставшихся без без попечения родителей
Родители, возможно, не всегда понимают, с чем связано то или иное поведение детей, но они не понимают, куда и можно обратиться.
Мы возлагаем надежды, на систему образования, например. Слава богу, что большее количество детей, несмотря на возможности закона об образовании, у нас все таки организованы в школы и попадают в поле зрения взрослых людей, сторонних специалистов, которые могут оценить, что с ребенком происходит что-то не то.
Суицидальное поведение, с которым мы сталкиваемся — это демонстративное поведение. Не уверенное решение расстаться с жизнью, а крик о помощи обществу взрослых людей, что хотя бы кто-то найдется в окружении, кто протянет руку помощи.
Хорошо, что у вас есть такое сообщество, в которое вы меня когда-то пригласили, но вот на уровне города я не знаю кому об этом сказать — у нас идет какое то недопонимание с образовательными организациями. Даже если они что-то узнают, что-то понимают про семью, то дальше эта информация никуда не идет. Они как-то стараются разрулить это на своем уровне. К сожалению, это зачастую не очень хорошо заканчивается. И вот этот нарастающий ком проблем, который не делится на других, на другие субъекты, которые могли бы оказать на своем уровне помощь — это, конечно, наша боль.
Галина Смирнова, президент Семейного центра «Лада»
Мы пытаемся работать в этой теме, идем в школы. Школы делают большие круглые глаза. Такое впечатление, что они живут по принципу «если мы об этом не думаем, мы не говорим, то у нас этого нет, а если начнем хоть как-то озвучивать, то «накаркаем». Суеверное отношение к теме. Понятно, что она сложная и рядом с этим находиться очень трудно.
Мы очень долго думали как быть и пошли таким путем — мы проводим для специалистов школ семинары по работе с негативными чувствами. Они практические — и специалисты, и учителя могут прочувствовать негативные эмоции. После педагогов мы идем в к детям и проводим тренинги. Главный посыл к детям — это то, что человек имеет право на негативные эмоции. Это нормально в разных ситуациях и можно научиться с ними справляться. Можно научиться вести себя конструктивно. Когдам мы — взрослые даем детям право на злость — тогда дети сами приходят со своими проблемами к психологам. Для меня, как руководителя очень высокий показатель качества работы — когда сами дети просят родителей обратиться к психологу.
Светлана Суворова, председатель правления МОО «Врачи детям», «Помощь рядом»
То, с чем нам приходится работать в системе социального обслуживания, как раз связано со своевременным выявлением кризиса детского неблагополучия. Нужна своевременная психологическая поддержка до того как ребенок совершил какие-то суицидальные попытки.
Попытки работы с самими подростками предпринимаются многими организациями и специалистами. Другой вопрос, когда мы говорим, что могут делать учителя и так далее, я думаю, что мы снимаем ответственность с семьи. Странно звучит когда мы говорим, что школа что-то должна, медицина...
Проблема суицидов — это все-таки проблема профилактики неблагополучия семьи. Воспитание родителей в первую очередь. И поэтому мы разделяем эту проблему, то есть мы, как специалисты, работаем с детьми. А программы для родителей и работа с родительским сообществом, фокусирование на этой проблеме, я бы так сказала, должно быть нами с вами централизованно организованно. В партнерстве и с какими-то одинаковыми подходами.
Галина Бочарова, психолог Отдела профилактики деструктивного поведения и кризисных состояний (ОПДПиКС) приюта «Транзит»
Правда, что нас не учат быть родителями. Правда, что культура насилия очень сильна. Очень много детей, которые обращаются, говорят о жестоком обращении родителей. И тут я согласна со Светланой Суворовой, что нужно разделять ответственность. Есть ответственность семьи, есть ответственность нас, как помогающих специалистов, есть ответственность школьной системы и есть ответственность самих подростков. Им правда нужно рассказывать об их уникальности, ценности. Сейчас современные подростки стали осознанней. Я хочу как-то внести нотку позитива. Они сами обращаются за помощью, сами звонят, они сами ищут. И часто вот наши современные подростки — они осознанней, чем их родители.
Наша задача поддерживать и подростков, и родителей. Мы мечтаем, что с самого детского сада, будут лекции и семинары для родителей о важности разговоров, о важности эмоционального включения в детей, что важно, не количество времени, а качество.
Еще важный маркер суицидального поведения — это резкое изменение в поведении ребенка. Еще у подростков очень сильно страдает их самооценка, самоценность. И у нас, как у психологов, есть такая задача — растить их самоценность, их нужность, важность для мира и общества. Этота профилактическая часть, которая может оставить их в этом мире.
Лена Дума, психолог, руководитель программ АНО «Родительский центр «Подсолнух»
Очень важно научить отделять, что такое истинное суицидальное поведение и что такое поведение демонстративное. Потому что с демонстративным мы работаем по каким-то критериям, а с истинным — его можно иногда не схватить за руку.
Потом мне бы хотелось, чтобы мы не выкидывали в сторону ребят, у которых есть отягощение с точки зрения одиночества или опыта насилия — как физического, так и пренебрежения. Это сразу группа риска! Это виктимное поведение, к которому склонны ребята с разным сиротским опытом. Виктимное поведение, когда это многодетная семья. Виктимное, зависимое поведение, когда человек очень легко и быстро может попадать под влияние. И тогда это не истинный суицид из точки своего собственного «я хочу и я делаю, потому что меня никто не слышит, меня мама с папой бьют и так далее». А это «я хочу быть причастным к какому то сообществу. Я делаю, как они. Я делаю, как мне говорят, я делаю с ними».
И тогда, может, не быть булинга и так далее, но это зависимое поведение. Я бы назвала его «суицид по неосторожности». Когда стоял на крыше, хотелось сделать селфи, в одной руке телефон, в другой руке алкоголь — и он полетел. Для всех взрослых это будет суицид, но его намерения были демонстративными. Он хотел быть виктимным, быть причастным к чему-то. Здесь очень точно нужно понимать, где находится ребенок, что он делает, куда он смотрит.
МежВед — это чат специалистов, работающих в социальной сфере для оперативного поиска необходимой информации по теме или нужной службы при решения возникающих рабочих вопросов.
Чтобы присоединиться к каналу — перейдите по ссылке ниже:
