Не осилила только финальное чтение Великого канона Андрея Критского. Не осталось ни физических, ни моральных сил. Времени тоже не было. Буду наверно слушать дома. Даже так. Это допустимо, когда человек уже выдохся.
Ситуация к пятой недели Великого поста у нас пока тяжёлая. У мужа болеет близкий родственник. У меня в конце месяца "горит" рабочий отчёт. Ещё и подсвечник, на который ставят свечи Царице Небесной, в храме почернел. Хорошо хоть к этому информационному моменту я была уже на том этапе последнего издыхания, что смогла только вымолвить: «На всё воля Господа!».
Начиналось же всё, как всегда, хорошо – с небольшого искушения в пятницу (я хорошо так приложилась ногой об какую-то железку во дворе), исповеди в субботу (где попутно смогла решить, мучавший меня всю неделю вопрос) и Причастия в воскресение, перед которым столкнулась с одним нашим старым прихожанином, не посещавшим храм долгие месяцы. Прошедший через тяжёлые физические испытания, но мощно стоящий на своих ногах пожилой мужчина (у меня даже язык не поворачивается назвать его дедушкой) в своё время очень мне помог: и простым участием, и молитвой, и просто тем, что стоял рядом во время службы. Не скажу, что мы вот прямо сдружились, но добрыми знакомыми стали, и всегда радостно приветствовали друг друга перед каждой службой. Какое-то время назад мы всем храмом потеряли его из виду. Я уж было начала думать о самом скверном, но… Именно в тот момент, когда мне так важны были положительные эмоции, нашему дедушке кто-то помог доехать до храма, где его тут же все бросились обнимать и целовать, пока он продирался сквозь эту толпу ко мне, чтобы просто сказать: «Здравствуй!».
Соборование тоже прошло замечательно. Мне удалось найти себе местечко поближе к священникам и подальше от сквозняков и, расположившись рядом с двумя знакомыми женщинами и помогая им на протяжении всего Таинства (свечи подержать, с пола поднять, с храмом помочь), почувствовать себя, наконец-то, в своей тарелке, где я знаю каждый рисунок, щербинку и трещинку.
На Соборовании мне пришлось не только молиться, но и.... петь, что меня очень удивило, так как это было первое Соборование, где образовывались пустоты в молитве, которые следовало заполнять, но… это было даже приятно, так как одно время я ходила петь «Акафист Иисусу Сладчайшему» и слегка грустила по тому, что больше этого не делаю. Смущало только то, что голос был хриплым, но что делать, если 95% присутствующих молчало? Хорошо хоть нашлись заводилы из числа наших неизменных бабушек, поскольку я на эту роль совершенно не годилась.
Вопреки собственным ожиданиям, и Причастие, и Соборование мне дались легко. Если не считать того, что как только я вернулась домой из храма, то сразу же после ужина меня уже нельзя было разбудить даже информацией о том, что… Луна взорвалась - настолько я устала.
На Причастие после Соборования решила идти сразу же, как только представиться возможность, - то есть в среду. Вечером перед исповедью (во вторник) я и наткнулась на обсуждение нашими служащими почерневшего подсвечника. Стало не по себе.
Утром в среду служили незнакомую мне Литургию святителя Григория Двоеслова. С одной стороны, было интересно, с другой, тяжело: я не всегда понимала, что происходит, и это слегка выматывало – вместо с внезапно обрушившимся на Ригу холодом и снегом, бесконечными земными поклонами, к которым я совершенно не привыкла, и диким желанием спать, спать и спать, пока не закончится день.
Совершив несколько десятков земных поклонов и добавив к пятничному синяку ещё два кровоподтёка на коленях, я поняла, что программа минимум на Великий пост – выполнена и теперь впереди у меня будет только Пасха, явиться на которую мы всем храмом строго-настрого наказали нашему любимому дедушке, чтобы всем вместе встретить Светлый и Радостный праздник.
Материал оказался полезным? Ставьте лайк. Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые статьи.