Чистыми руками / Cu mainile curate. Румыния, 1972. Режиссер Серджиу Николаеску. Сценаристы Титус Попович, Петре Сэлкудяну. Актеры: Иларион Чобану, Серджиу Николаеску, Александру Добреску, Георге Диникэ, Джордже Константин и др. Прокат в СССР – 1974. 27,6 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Серджиу Николаеску (1930-2013) за свою карьеру поставил три десятка фильмов разных жанров, среди которых были масштабные костюмно-исторические постановки («Даки», «Михай Храбрый» и др.), вестерны («Прерия», «Последний из могикан», «Зверобой», «Приключения на берегах Онтарио»). Но наибольшую любовь советских зрителей этому режиссеру принесла детективная ретросерия о борьбе с преступностью в послевоенной Румынии, начатая со стильного фильма «Чистыми руками».
Итак, читаем рецензию, опубликованную в "Советском экране" в 1974 году:
«Если сказать, что в фильме много стреляют, и добавить, что речь в нем идет о борьбе полиции с бандитами, то жанр и стилистика подобного фильма становятся ясны каждому. И действительно можно не увидеть в румынской картине «Чистыми руками» ничего, кроме дежурного боевика, сделанного на историческом материале (действие происходит в начале 1945 года, когда Бухарест только-только был освобожден от фашистов). Но внимательному зрителю ясно, что фильм замахнулся на большее.
Коммунистическим партиям стран социалистического лагеря приходилось в то трудное время решать много трудных задач, и одна из первых — навести порядок в разоренных войной странах, дать измученным жителям возможность спокойно вздохнуть.
Все, конечно, без труда вспомнят фильмы о той поре на схожие темы, например, польский «Закон и кулак». Но это вовсе не означает, что авторы румынской картины заранее обрекли себя на повторение. Политическая обстановка в Румынии тех лет ничуть не напоминала польскую или какую- либо еще, румынские коммунисты имели другой опыт, другие традиции...
Так вот и попал рабочий коммунист Михай Роман в полицию — по велению партии. Ему никогда не приходилось заниматься вылавливанием уголовников, а схватка предстоит жаркая. Шайки орудуют в городе почти неприкрыто, в их распоряжении есть даже танк, подобранный у фашистов. Положение Романа осложняется еще тем, что кадры в полиции старые, королевские, и людишки там подобрались разные, вплоть до прямых пособников бандитов. Да, собственно, потому и был послан коммунист на работу в комиссариат.
И опять-таки не имеет значения тот факт, что искусство не в первый раз обращается и образу коммуниста, который поставлен партией на опасный пост и должен стоять там насмерть, хотя вокруг вовсе не друзья-единомышленники В этой драматической ситуации заложены достаточно богатые возможности. Дело, конечно, не только в смелости и решительности — смел и решителен и помощник Романа Миклован; комиссар Роман — это прежде всего человек убежденный, человек идеи. Борьба с преступниками для него часть борьбы за построение нового общества.
Особенно ясно твердость характера бывшего подпольщина проявилась в сцене разговора с бандитами, захватившими его в плен. От того, скажет ли он «да» или «кет», зависит его жизнь. Такие сцены не могут не волновать, в них проявляется величие духа мужественных людей, которые никогда не дадут, просто не способны дать врагу хоть ненадолго, хоть для вида восторжествовать над собой.
У его помощника Миклована иные взгляды на жизнь. Его влечет романтика опасности, ему в радость не столько торжество справедливости, сколько победа над врагом в личной схватке. Так он и бродит по кадрам, словно шериф-одиночка из американского вестерна. И, надо сказать, убивает Миклован так же мастерски и с удовольствием.
Профессионализм и недостатки политической сознательности одного, идейность и неопытность другого,— столкнув этот дуэт, можно высечь немало ярких психологических искр, ведь героям есть что перенять друг у друга.
Но вот этого, к сожалению, в фильме и не происходит. Герои духовно не обогащаются и не изменяются — какими вошли в картину, такими мы их видим и в последнем эпизоде. И повисает в воздухе их спор о том, каким же путем нужно добиваться утверждения социалистической законности, а он мог бы превратиться о принципиальное столкновение мировоззрений.
Миклован бравирует своей аполитичностью, но для зрителя остается неясным, откуда эта аполитичность — от позы, от выстраданных убеждений, от недостатка ума? И почему Роману не удалось убедить товарища в своей правоте? А каким бы содержательным мог стать образ Миклована, если бы авторы дали бы герою подробнее изложить свою философию и показали её несостоятельность в изменившихся условиях, историческую правоту Романа.
Но по ходу действия фильма стреляющий человек начинает все больше и больше нравиться авторам, а в последней сцене, где Миклован самолично устроил кровавую расправу над бандитами, они уже откровенно любуются им, романтизируют его. И все благие идеи, заявленные в первой половине фильма, во второй практически пошли насмарку. Место критики занял апофеоз.
Дежурный набор кинематографических штампов подчеркивает художественную слабость картины.
Если же на минуту отвлечься от стрельбы и поножовщины, то нельзя не подумать, что в руках у авторов был интересный и захватывающий материал. Но уже не в первый раз мы видим, как односторонне понятие «законы жанра» берут, к сожалению, верх над хорошими замыслами» (Всеволод Ревич. В плену жанра // Советский экран. 1974. № 23. С. 4).