Продолжаем чтение с комментариями книги "Другое шоу" Евгения Плющенко. Осталось не много, еще статьи на 3-4, но, признаюсь, есть очень интересные моменты в книге, которые стоит обсудить.
Мне десять лет, и я участвую в Кубке России.
После соревнований сидим с пацанами в гостинице, играем в карты.
Я выиграл. Старших это разозлило. Кто-то решил покомандовать:
— Иди принеси попить.
Я не хотел никому прислуживать и отказался:
— Тебе надо — сам и принеси. А я буду играть.
В это время в номере кто-то кипятил воду. Огненный кипятильник вытащили из кружки и поднесли к моему предплечью. Рука у этого спортсмена не дрогнула — словно он не до живого человека дотрагивался, а выжигал разделочную доску. Я вскрикнул от боли. Он снова поднес кипятильник к уже раненому месту и снова прижег мне руку. На предплечье мгновенно вздулся кровавый волдырь. Боль была адская.
Я выскочил из номера. Бегу по коридору и рыдаю. Мне больно. Но плачу я не от боли, а от обиды, что кто-то мог такое сделать, а все остальные даже не заступились.
Самая тяжелая, и единственная не "самовосхваляющая великого спортсмена" глава книги. Главное, наверное вот здесь:
Когда я оказался в Питере, мне было одиннадцать. Я был самым младшим спортсменом в группе у Алексея Николаевича Мишина. Вместе со мной занимались Урманов, Ягудин, Новосельцев, Татауров и другие спортсмены.
В Волгограде у нас никакой дедовщины не было — жесткий, порой беспощадный тренер Маковеев держал всех в ежовых рукавицах. О том, чтобы старшие издевались над младшими, и речи не было.
В Питере все было иначе. Над младшими издевались, ими командовали. Младшим постоянно демонстрировали, что те, кто старше, главнее, что им все позволено.
У фигуристов был свой фирменный прием: когда молодых «учили», их били чехлом от коньков по телу, и на коже от сильного удара оставался след «Nike». Еще могли запустить в тебя коньками или ударить кроссовками по голове.
Если ты случайно помешал старшему спортсмену на тренировке прыгнуть, тебя непременно ждала кара. Либо побьют, либо начнут издеваться.
То есть, в 2007 году, когда вышла эта книга, Плющенко открыто заявлял, что не смотря на то, что другие тренеры справлялись и не допускали дедовщины, в группе Мишина она процветала. Отлично! Интересно, что не побоялся, и, кстати, этими признаниями, отношения с тренером не испортил. Вот после таких цитат, к тренеру по-хорошему должны были возникнуть вопросы:
В течение нескольких лет я оставался младшим. И все это время раздевалка была для меня общей тюремной камерой — со своими жесткими законами и паханами.
Щелбаны и подзатыльники были обычным делом. Иногда старшие, чтобы повеселиться, прятали мои кроссовки. Иногда творили что-то невероятное: восемнадцатилетний спортсмен мог ударить меня ногой в живот. Я корчился от боли, пережидал, когда перестанет ныть живот, и шел на лед…
А мы о воспитании Плющенко рассуждаем. Пока у нас складывается формула: убрать школу-прогнать сквозь "дедовщину"-дать много денег. Вот вам и личность Плющенко. Не удивляйтесь.
Очень показательный момент:
Обидчики назидательно говорили мне:
— Плющ, не дрейфь, вот вырастешь, сможешь дать нам отпор, отобьешься.
— Да, я вырасту, и вам всем будет очень плохо!
Что могу сказать, плохо стало всем. Нет у Плющенко никаких преград перед уничтожением любого соперника.
Но, пара "реверансов" в сторону Мишина все -таки есть:
Правда, однажды старшим досталось и от Мишина. Алексей Николаевич случайно зашел в нашу раздевалку и увидел, что я плачу. А рядом сидят здоровенные взрослые фигуристы и ухмыляются.
— Кто его обидел? — В голосе Мишина появились железные нотки.
Все молчат.
— Если узнаю, кто издевается над Плющенко, этот спортсмен кататься у меня не будет.
На какое-то время меня оставили в покое.
Но, кстати, вспоминает Плющенко и хорошее. Это тоже выложу:
Единственным спортсменом, который никогда не позволял себе поднимать руку на младших, издеваться над нами, был Саша Абт. Он вырос на улице, и в детстве ему здорово доставалось. Он сам прошел через дедовщину и сумел стать классным фигуристом. Абт постоянно заступался за меня и других младших товарищей.
Но Саша жил и тренировался в Москве, и встречались мы с ним только на сборах. Там я всегда чувствовал себя уверенней, потому что находился под его защитой, и очень жалел, что мы живем в разных городах.
Ну и заканчивается все позитивно:
И мне точно известно, что сейчас, по крайней мере в Петербурге, никакой дедовщины в фигурном катании нет.
Конечно, теперь все выискивают кому не досталась отдельная раздевалка в "Хрустальном". И как в каждом интервью красиво Плющенко делает выпады в сторону Москвы. А на Санкт-Петербург не смотрите, там же Мишин, а у профессора такого быть не может...ну, почти.
Подписываемся, ставим лайки и комментируем. В этом межсезонье еще почитаем Ягудина, Трусову и Транькова.
Первые части можно почитать тут:
Часть 1: https://dzen.ru/a/ZCLbp3VYHX2f1-ZX
Часть 2: https://dzen.ru/a/ZCLtz8U8l2TsT4m6
