(«Без вины виноватые»)
«Да ведь есть же разница между добром и злом?» - в отчаянии спрашивает Незнамов, выслушав миловзоровские россказни про Кручинину. Своё состояние он опишет достаточно точно: «Представь себе, что человек бедный, самый бедный, который всю жизнь не видал в руках гроша, нашёл вдруг груду золота… И вдруг эта груда оказывается мусором. Что тогда?»
«Золото», которое он нашёл, - это возможность общения с Кручининой. Ведь ушёл он от неё совсем не таким, как явился: «Я только раз поговорил с ней, и все наши выходки, молодечество, ухарство, напускное презрение к людям показались мне так мелки и жалки, и сам я себе показался так ничтожен, что хоть сквозь землю провалиться. Мы при ней и разговаривать-то не должны! А стоять нам, дурачкам, молча, опустя голову, да ловить, как манну небесную, её кроткие, умные речи». Ему хочется продолжить эти встречи. Спросит же он: «Ты не знаешь, долго ли Кручинина здесь пробудет?» - и будет очень рад услышать, что Кручинина будет на вечере у Дудукина: «Что ж ты мне прежде не сказал?»
Но беда в том, что ему не с кем поделиться своими переживаниями: Шмага не понимает, продолжая прежнюю жизнь («И я убеждал Гришку отправиться в трактир "Собрание весёлых друзей". Но убеждения мои не подействовали… И не только отказался, но оскорбил меня словесно и чуть-чуть не нанес оскорбления действием; немножко Бог помиловал. Кончено! Гришка погиб для нашего общества!») Но если Шмага только сокрушается, что приятель «нить в жизни потерял», а Миловзоров просто не способен ничего понять («Мамочка, это увлечение. Ты, Гриша, влюблен?» - чем вызывает гневную реакцию: «Сочти так, что ты не слыхал моих слов, что я с этой стеной разговаривал»), то Коринкина, используя «первого любовника», стремится сыграть на переживаниях Григория, чтобы напакостить Кручининой.
Нина Павловна так озлоблена успехом «приезжей знаменитости» (к образу Коринкиной я ещё, конечно, обращусь), а того больше – её заступничеством за молодого актёра («Она вон и за Незнамова просила. А для чего, спросите у неё? Так, сама не знает. Она-то уедет, а мы тут оставайся с этим сахаром»), что не останавливается ни перед чем.
Очень интересно, что, выслушивая все домыслы о Кручининой, так охотно сообщаемые Миловзоровым («Её главным образом и обвиняют в том, что она бросает своих детей… Вот здесь, например, несколько лет тому назад она бросила своего ребёнка на произвол судьбы и уехала с каким-то барином. Да говорят, это бывало с ней и не один раз»), Незнамов не сразу верит им. И его первая реакция удивительно точна: «Вы сами же сочинили какую-нибудь гадость, да и расславляете везде. Я вас знаю, вы на это способны».
Убеждает его ссылка на Дудукина (тоже персонаж, о котором нужно говорить особо), очевидно, пользующегося уважением Незнамова, однако и после этого Григорий продолжает сомневаться: «Это невозможно; нет, это на неё не похоже. У неё в голосе, в разговоре, в манере такая искренность, такая сердечность». И очень болезненно откликнется на слова Миловзорова «Актриса, хорошая актриса»: «Актриса! актриса! Так и играй на сцене. Там за хорошее притворство деньги платят. А играть в жизни над простыми, доверчивыми сердцами, которым игра не нужна, которые правды просят… за это казнить надо… нам обмана не нужно! Нам подавай правду, чистую правду! Актриса!»
Очевидно, за время общения с актёрами он насмотрелся всего. Кстати, после предыдущей статьи я получила интересный вопрос: «А кто как думает, почему человек, которому только и хочется, чтоб забыли о его существовании, пошёл на сцену? Выбора не было?..» Видимо, действительно не было. Вспомним рассказ Дудукина: «Наконец, в одно прекрасное утро его из дому совсем выгнали; тогда он пристал к какой-то бродячей труппе и переехал с ней в другой город. Оттуда его, за неимение законного вида, отправили по этапу на место жительства. Документы его оказались затерянными; волочили, волочили его, наконец выдали какую-то копию с явочного прошения, с которой он и стал переезжать с антрепренёрами из города в город, под вечным страхом, что каждую минуту полиция может препроводить его на родину». Наверное, эта «копия», находящаяся в руках антрепренёров (единственный его «вид»), и держит его в труппе. Смею ещё предположить, что актёр он действительно талантливый, а потому в нём и заинтересованы (не случайно же антрепренёр после драки в буфете прибежит за помощью к Кручининой). А может быть, на первых порах и, что называется, пригрелся в труппе (актёры ведь умеют быть и очень отзывчивыми!)
Вернёмся к пьесе. Несмотря ни на что, Незнамов ещё сомневается, чего заслуживает Кручинина: «Ах, да я и сам не знаю, уважения или презрения». Но для него непереносимо, что над его чувствами снова посмеялись: «Да ведь они смеются. Это ужасно, это невыносимо! Ведь по крайней мере с моей-то стороны было искреннее, глубокое чувство. И зачем я рассказал!» Он ещё не до конца осознал, кому следует мстить: «Но уж кто-нибудь мне ответит за мои страдания: или они, или она!»
Отметим ещё, что Незнамова коллеги по труппе побаиваются. Миловзоров заметит: «С ним разговаривать-то немножко страшно, он сильнее меня». И действительно, Незнамов готов постоять не только за себя (вспомним его столкновение с Мухобоевым - причём тогда зачинщиком конфликта выступил именно пострадавший: «Тут случился и Незнамов, он и к нему стал приставать. Незнамов, чтоб отвязаться, хотел уйти из буфета; тогда Мухобоев стал ругаться и оскорбил Незнамова самым чувствительным образом»). И сейчас Незнамов заявляет о своей готовности защищать честь Кручининой:
«Незнамов. Ты скажи всем, что я обижать её не позволю, что я за неё…
Миловзоров. Прибьёшь? От тебя, мамочка, только того и жди.
Незнамов. Нет, не прибью…
Миловзоров. Не прибьёшь, помилуешь?
Незнамов. Я убью до смерти».
И поэтому Коринкина уже составила план действий: «Пригласим и Незнамова, подпоим его хорошенько; а там только стоит завести его, и пойдёт музыка». А на вечере его, по сути, и подпаивать не нужно, он сам стремится уйти от действительности: «Ну, пойдём, цивилизованный человек. Пойдём в буфет! Пойдём туда, куда влечёт меня мой жалкий жребий!» И в буфете уже проявит себя: «Они с Шмагой так и не отходят от стола. Кругом их собралось большое общество; Шмага острит, а Незнамов всякого, кто чуть заважничает, вздумает говорить свысока или подтрунить над ними, так и режет, как бритвой. А кругом них публика так и грохочет. У них там пир горой, разливанное море. Тот говорит: "Со мной, господин Незнамов, выпьемте!" Другой говорит — со мной! А Шмага только приговаривает: "И я с вами за компанию"».
А ведь в начале вечера Незнамов просто избегал разговоров с Кручининой, не сказав ни слова при первой встрече с ней! Но сейчас обстановка накалена до предела, так что герой сам заметит: «А ведь мы с тобой ведём себя не очень прилично и, того гляди, скандал произведём. То есть скандал не скандал, а какой-нибудь гадости от нас ожидать можно». Недаром же Шмага сказал: «Он хоть и друг мне, а в такие минуты я стараюсь держать себя поодаль».
И после всего достаточно одного намёка – «Господа, за ужином и вообще при Кручининой, пожалуйста, не заводите никакого разговора о детях»…
И произносится знаменитый монолог, начатый с издёвкой, но в конце звучащий такой болью: «Где, мол, ты ликуешь теперь, откликнись! Урони хоть одну слезу на меня! Мне легче будет переносить мои страдания, мое отчаяние. Ведь эти сувениры жгут грудь».
А после – как растерянно зазвучат его вопросы: «Я её сын?», «У ней не было других детей?» И удивительно по-детски: «А как же мне сказали? Господа, зачем же вы меня обманули?» А после даже испуганных слов Коринкиной «Тише, тише, она приходит в себя» - «Господа, я мстить вам не буду, я не зверь».
Позволю себе процитировать рассказ Н.А.Луначарской-Розенель об А.А.Остужеве в роли Незнамова: «Он падает перед ней, он кладёт ей на колени свою растрёпанную, буйную голову и шепчет: "Мама! Мама!" Еле–еле, чуть слышно; он впервые в жизни произносит эти святые слова…. Большая и такая насыщенная пауза… мать и сын забыли об окружающих. Наконец свершилось то, о чём они не смели и мечтать. Потом Остужев — Незнамов произносит совсем тихо, только приподняв свое заплаканное лицо, свою лохматую голову с материнских колен: "Мама, а где отец?" Невозможно описать интонации этой фразы: в ней было всё его украденное детство, всё горькое одиночество, вся заброшенность его молодых лет. Было в этих словах что–то детское, беспомощное, какое–то робкое ожидание ласки».
И как хорошо, что они всё же нашли друг друга!..
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь