Наконец, дорогие друзья, мы подошли к кульминации нашей истории про убийство Цезаря.
Иды марта (15 е число) считались у римлян днем, когда выплачивались долги. И счет Цезарю был выставлен немалый.
Накануне он ужинал у Марка Эмилия Лепида в окружении пестрой компании, включающей будущего убийцу - Децима Брута. Светские разговоры о погоде, о греческой философии и ценах на рабов прервались неожиданным вопросом- А кто как думает, какой вид смерти лучший?
Цезарь ответил мгновенно. "Лучшая смерть - неожиданная!"
Стали ли события следующего дня неожиданностью для Юлия? Трудно сказать. Доносы - были. Плохие предзнаменования - были. Предсказания-были. Почему Цезарь все это игнорировал, и даже облегчил заговорщикам задачу, отказавшись от охраны? Свои соображения пишите в комментариях.
А тем временем утром 15 марта 44 г до нэ начались обычные заговорщицкие будни. Брут и Кассий расправили свои тоги, спрятали под ними кинжалы и пошли... на работу.
Оба были преторами, а значит, спозаранку приступили к своим судебным обязанностям.
Причем, как на зло, именно в этот день истцы и ответчики оказались на редкость невыносимыми. Один даже выбесил Брута, начав орать, что он пойдет жаловаться Цезарю.
-Ну ну... Иди пожалуйся Цезарю! - наверняка подумал Марк Брут, поглаживая кинжал. Но вслух сказал иное.
Когда же кто-то из осужденных, не желая подчиниться приговору, стал с возмущенными криками взывать к Цезарю, Брут обвел взглядом всех присутствующих и сказал: «Цезарь и не препятствует и никогда не воспрепятствует мне действовать в согласии с законами».
Время тянулось ужасающе медленно. Приемные часы закончились, Кассий даже успел отпраздновать маленькое семейное торжество - его сын впервые надел "взрослую" тогу. Сенаторы собрались в курии Помпея и ждали появления Цезаря. Ждали несколько часов. Цезарь не появлялся. (в отличии от королей, точность не была вежливостью диктаторов)
В конце концов, решено было отправить гонца в дом Цезаря - Децима Брута.
Оказывается, жене Цезаря Кальпурнии ночью приснился ужасный сон, что ее мужа убили. С криком и мольбами она взывала Юлия остаться дома. Цезарь, для которого Кальпурния большую часть времени была чем-то вроде пустого места, в кои-то веки не ночевал у Клеопатры. И в кои-то веки Цезарь обратил внимание на Кальпурнию. Что-то было в ней такое... убедительное. Цезарь решил остаться дома, уже собираясь отправить в Сенат записку, чтобы все расходились. В это время явился Децим Брут - и делая вид, что заботится о репутации шефа (ну ведь Цезарь и так Сенат немало злил в последнее время своими фокусами с диадемами и тронами), уговорил Юлия не обращать внимания на суеверных баб, и пройти туда, где его ждут. А то нервные господа-сенаторы уже ропщут и возмущаются очередной наглости Цезаря.
Цезарь послушно отправился на убой.
Тем временем сенаторы и правда нервничали. Особенно заговорщики, конечно. Моментов из серии "усе пропало!" хроники зафиксировали немало - в том числе жирного тролля сенатора Попилия Лену, который сначала подмигнул Бруту и Кассию и прошептал:"Удачи в вашем деле!" (заговор был ужасно секретный, не правда ли?), а когда появился Цезарь - отвел диктатора в сторонку и начал о чем-то с ним шептаться.
Как всегда эмоциональный, Кассий уже готов был зарезаться, подумав что Лена заложил их Цезарю- но его более флегматичный товарищ Марк Брут вовремя остановил его, сообразив, что Лена просил Цезаря о чем-то своем.
Но самый главный неприятный сюрприз в тот день преподнесла Порция, жена Марка Брута. Напомню, что в одной из предыдущих частей рассказывала, как эта пламенная дочь не менее пламенного Катона (врага Цезаря) приперла своего мужа к стенке, заметив, что тот сам не свой от расстройства (когда тот решал, присоединяться или нет к заговору) .
Пытаясь доказать свою преданность и готовность вынести пытки, Порция нанесла себе ножницами рану в бедро, и терпела, пока та не стала гноится. Брут, увидев, сначала разозлился и вызвал врача, но когда Порция поведала ему, что это не просто членовредительство и "синдром Мюнхгаузена", а выражение любви и силы духа - не выдержал и все ей разболтал. Таким образом, Порция оказалась единственной женщиной, посвященной в тайну. Конечно, само деяние Порция, как дочь Катона, одобрила. Вопрос был в другом...
Знаете, я наверно в душе романтик (где-то глубоко), и признаюсь, что очень люблю Брута и Порцию. Ну это вот прям без вопросов случай великой взаимной любви.
Но, если уж говорить беспристрастно, это и случай, когда любовь не сделала сильнее. Любовь тут погубила.
И племянником Катона Бруту было жить нелегко. А представьте, каково расти ребенком Катона? В общем, не удивительно, что Порция выросла особой несколько невротичной. И ее амбиции великой политической деятельницы не совсем соответствовали морально-волевой амуниции.
В тот день, она, ожидая новостей от мужа, никак не могла найти себе места. Посылала гонца за гонцом. Ну что там? Есть новости? Как Брут? И так как ожидание, мягко говоря, затянулось, Порция начала в буквальном смысле сходить с ума.
в конце концов, под воздействием душевного смятения, телесные силы ее иссякли и угасли. Она не успела даже уйти к себе в спальню, но впала в беспамятство и оцепенение там, где сидела, щеки ее мертвенно побелели, голос пресекся. Увидев это, служанки подняли страшный крик
На крик прислуги сбежались соседи и быстренько отправили сообщение Бруту, в ожидании Цезаря все еще мариновавшемуся в курии Помпея. Сообщение было следующего характера:"Дорогой Брут! Немедленно иди домой, твоя жена умирает".
Тем временем разнесся слух, что Цезарь уже близко. Знаете, по-настоящему интересно, что в этот момент творилось у нашего героя в душе. С одной стороны - дело всей жизни, освободить республику от тирана. Сообщники, которых нельзя подвести. С другой - любовь всей его жизни.
Что выбрать? Жизнь в очередной раз поставила Брута на распутье.
Но, конечно, как настоящий римлянин, он выбрал имидж, а не чувства.
И в этот момент я, наверно, осознала, что конкретно с Брутом не так. Почему персонаж, безусловно, один из самых порядочных (да, несмотря на саламинский займ) из всех, вызывал всегда какое-то смутное недоверие. И тут уж ничего не поделаешь. Как говорил сам Брут
ведь невозможно сделать так, чтобы у каждого не было такого мнения о любом предмете, какое у него слагается.
Театральность. Он как будто всю жизнь играл роль, которую он сам же себе и написал - за исключением, наверно, женитьбы на Порции и самоубийства-тогда уж сделал действительно, что хотел.
Но, учитывая влияние двух титанов трагикомического жанра - Катона и Цезаря, трудно ожидать от Брута иного. К тому же, не нужно забывать, что эти люди с детства были заточены для публичной политики, и словечка по простоте не сказали бы - все с оценкой реакции публики.
Ну достаточно отступлений - что там с Цезарем?
Перед началом сессии, Цезарь по традиции должен был принести жертву - но жертвенное животное оказалось без сердца. Плохой знак. Который Цезарь в очередной раз проигнорировал и даже обругал жрецов.
Усевшись на свое место диктатор тут же был окружен заговорщиками. Они
вытолкнули вперед Туллия Кимвра, который стал просить за своего брата-изгнанника. Все присоединились к просьбе Туллия, ловили руки Цезаря, целовали ему грудь и голову. Сперва Цезарь отвечал спокойным отказом, но потом, видя, что просители не унимаются, резко вскочил, и тогда Туллий обеими руками сорвал у него с плеч тогу, а Каска первым — он стоял позади — выхватил кинжал и нанес диктатору удар в плечо. Рана оказалась неглубокой, и Цезарь, перехватив руку Каски, стиснувшую рукоять кинжала, громко закричал по-латыни: «Каска, злодей, да ты что?» — а тот по-гречески кликнул на помощь брата. Удары уже сыпались градом, Цезарь, однако ж, все озирался, ища пути к спасению, но, когда заметил, что оружие обнажает и Брут, разжал пальцы, сдавившие запястье Каски, накинул край тоги на голову и подставил тело под удары.
Некоторые добавляют, что при виде Марка Брута Цезарь произнес сакраментальное - И ты, сынок? (что звучало по-гречески: Каи су, текнон)
Могу только заметить, что в ключевой момент римской истории участники событий почему-то предпочли орать на греческом. Это интересно.
Убийство оказалось ужасно суматошным, и совсем не красивым. Заговорщики в давке переранили друг друга (в частности, Кассий порезал руку Марка Брута), а из 23 ударов, что нанесли Цезарю, смертельно опасным оказался только один.
Остальные сенаторы в панике начали разбегаться, а когда окровавленный Марк Брут попытался что-то им сказать, они побежали еще быстрее.
Очень часто заговорщиков обвиняют в безалаберности и легкомыслии. Дескать, совсем не подготовились. Но они подготовились, как могли. Децим расставил на ключевых местах своих гладиаторов. Все привели личную охрану и рабов.
Но повторюсь, всего этого в любом случае было бы не достаточно, чтобы "захватить вокзалы и телеграф". Пока убивали Цезаря, Антоний, которого на входе в курию Помпея остановил Требоний, успел сбежать и заперся у себя дома.
А Эмилий Лепид, начальник конницы, и вовсе на сессии Сената в тот день не присутствовал. Узнав о случившемся, он тут же отправился в казармы, расположенные на одном из островов на Тибре - и ввел в город войска.
С Цезарем было покончено, но все только начиналось.
Продолжение тут
PS. Заканчивая родственную тему, хочу заметить, что в дополнение к двум предполагаемым бастардам Цезаря- Марку Бруту и Дециму Бруту, в убийстве принимал участие и предполагаемый зять Цезаря-Кассий. Так как ходили слухи, что не Марк, а дочь Сервилии - Юния Терция, была ребенком Цезаря. А Кассий был женат на этой самой Терции. Такой вот конфликт отцов и детей.
Смущало ли это заговорщиков? Нет, ибо:
"Но наши предки не хотели, чтобы господином был даже отец" - Марк Брут