ЛЕНИН (1917 год). Часть 1
1917-й год оказался настолько богатым на исторические события для нашей страны, что вполне можно считать его целой эпохой.
Судите сами!
Начался год с убийства царского (если точнее, то убийство произошло в декабре 1916-го, но сути это не меняет, ибо все это перешло в семнадцатый) фаворита Григория Распутина (настоящая фамилия – Белых), а закончился, образно говоря, убийством целой империи – Российская империя в том виде, в каком она жила последние триста лет, перестала существовать, на ее месте родилась новая страна, за этот крохотный исторический период (1917-й год) сменившая три названия и два политических устройства.
До конца февраля – это была самодержавная империя. С конца февраля до конца августа – некое желеобразное переходное государственное образование с непонятным статусом и государственным устройством. 1 сентября министр-председатель Временного правительства эсер Александр Фёдорович Керенский провозгласил Российскую республику. Наконец, вооруженный государственный переворот, устроенный партией большевиков во главе с Владимиром Ильичом Лениным 25-26 октября (7-8 ноября), кардинально изменил вектор развития страны, хотя и оставшейся республикой, но из демократической превратившейся в диктаторскую (уточню, что имею ввиду – диктатуру одного общественного класса, пролетариата, над другими – крестьянством и интеллигенцией).
Вот о последнем, и поговорим в этом очерке. Поговорим о том, чего могло бы не случиться в России, в 1917-м, если бы не стечение обстоятельств.
Итак, очередной урок о роли личности в истории.
В марте 1917 года до Швейцарии докатилось известие о революции в России, низвергнувшей династию Романовых. Владимир Ильич Ульянов-Ленин и десятки его соратников–большевиков и представителей родственных партий (меньшевиков и эсеров) стали рваться в Россию, не без оснований боясь, что революционные вихри минуют их в далекой Европе и в истории России они так и останутся партийными маргиналами.
Особенную активность в плане попыток возвращения на Родину проявлял как раз лидер большевиков. Но как быть? В Европе полыхала война, прямого железнодорожного сообщения из Швейцарии в Россию тогда не было (как не было и авиасообщения, поскольку на заре ХХ столетия о возможности авиаперелетов между странами даже и не мечтали).
И выход нашелся!
Опосредованно, через международного авантюриста Александра Парвуса (А.Л. Гельфанда), бывшего немецкого социал-демократа, за неблаговидные финансовые поступки отстраненного от работы в германской социал-демократической партии, а с 1911 года агента германского Генерального Штаба, большевики добиваются разрешения в запломбированном вагоне пересечь Германию и, таким образом, вернуться в Россию. Кайзер Вильгельм II лично дал добро на проезд русских эмигрантов через Германию с обязательным условием устроить в Россию революцию и, тем самым, устранить ее участие в войне на стороне Антанты. Но!..
Но нужна была гарантия представителя нейтральной державы (не немец, не русский), что русские эмигранты не покинут поезда, пока тот не покинет пределы Германской империи. При этом Ленин, говоря простым языком, еще и носом воротил. 28 марта он телеграфировал польскому социал-демократу Якову Ганецкому (Якобу Фюрстенбергу), сотрудничавшему с Парвусом (с 1915 года Ганецкий был исполнительным директором в фирме «Фабиан Клянгслянд», созданной Александром Парвусом для организации финансирования немецкими деньгами революции в России):
«Берлинское разрешение для меня неприемлемо. Или швейцарское правительство получит вагон до Копенгагена, или русское договорится об обмене всех эмигрантов на интернированных немцев», после чего просит его узнать возможность проезда через Англию. 30 марта Ленин пишет Ганецкому: «Пользоваться услугами людей, имеющих касательство к издателю „Колокола“ (то есть Парвусу) я, конечно, не могу» – и вновь предлагает план обмена эмигрантов на интернированных немцев (план этот принадлежал меньшевику Юлию Мартову).
31 марта Ленин от имени партии телеграфирует швейцарскому социал-демократу Роберту Гримму, первоначально выступавшему посредником в переговорах между большевиками и немцами (затем эту роль стал играть Фридрих Платтен) решение «безоговорочно принять» предложение о проезде через Германию и «тотчас же организовать эту поездку».
На следующий день он требует от Ганецкого денег на поездку: «Выделите две тысячи, лучше три тысячи крон для нашей поездки. Намереваемся выехать в среду (4 апреля) минимум 10 человек». Вскоре он пишет Инессе Арманд: «Денег на поездку у нас больше, чем я думал, человек на 10-12 хватит, ибо нам здорово (подчеркнуто в тексте) помогли товарищи в Стокгольме» (товарищи в Стокгольме – это как раз и был Ганецкий, в то время банкир партии большевиков).
Сразу хочу оговориться, что меня, в данном случае, не интересуют вопросы получения или неполучения (а если получения, то в каком количестве) денег от германского правительства на революционные дела (чуть выше я просто упомянул об этом). В этом очерке я просто разрабатываю концепцию, чего не было бы, если бы Ленин не вернулся в Россию в 1917 году. А для этого необходимо объяснить, каким образом вождь большевиков пришел к власти и изменил ход не только российской, но и всей мировой истории.
Итак, вследствие нерешительности Роберта Гримма, посредничество взял в свои руки Фридрих Платтен. Он через германское посольство в Берне вышел на немецкого левого социал-демократа Пауля Леви, а тот связал Ленина с послом, после чего Ленин сел составлять условия проезда. Когда посол Германии в Швейцарии Гисберт фон Ромберг первый раз ознакомился с ними, он сказал: «Извините, кажется, не я прошу разрешения проезда через Россию, а господин Ульянов и другие просят у меня разрешения проехать через Германию. Это мы имеем право ставить условия». Однако в итоге все требования Ленина были выполнены. Более того, поезду было предоставлено еще и предпочтительное право проезда как «важному дипломатическому транспорту», из-за чего в городе Галле на два часа был остановлен даже поезд немецкого кронпринца.
Заинтересованность немцев была так велика, что кайзер лично распорядился дать Ленину копии официальных германских документов (как материал для пропаганды о «миролюбии» Германии), а Генеральный штаб был готов пропустить «пломбированный вагон» непосредственно через фронт, если Швеция откажется принять российских революционеров.
Однако Швеция согласилась.
Условия проезда были подписаны 4 апреля. Текст договора гласил:
«1. Я, Фриц Платтен, сопровождаю за полной своей ответственностью и на свой риск вагон с политическими эмигрантами и беженцами, возвращающимися через Германию в Россию.
2. Сношения с германскими властями и чиновниками ведутся исключительно и только Платтеном. Без его разрешения никто не вправе входить в вагон.
3. За вагоном признается право экстерриториальности. Ни при въезде в Германию, ни при выезде из нее никакого контроля паспортов или пассажиров не должно производиться.
4. Пассажиры будут приняты в вагон независимо от их взглядов и отношений к вопросу о войне или мире.
5. Платтен берет на себя снабжение пассажиров железнодорожными билетами по ценам нормального тарифа.
6. По возможности, проезд должен быть совершен без перерыва. Никто не должен ни по собственному желанию, ни по приказу покидать вагона. Никаких задержек в пути не должно быть без технической к тому необходимости.
7. Разрешение на проезд дается на основе обмена на германских или австрийских военнопленных или интернированных в России.
8. Посредник и пассажиры принимают на себя обязательство персонально и в частном порядке добиваться у рабочего класса выполнения пункта 7-го.
9. Наивозможно скорое совершение переезда от Швейцарской границы к Шведской, насколько это технически выполнимо.
Берн -- Цюрих. 4 апреля (22марта. Н. М.) 1917 г.
(Подписал) Фриц Платен, Секретарь Швейцарской Социалистической Партии.
После этого уже сам Ленин, со своей стороны, заставил каждого из отъезжающих (а их набралось 32 человека) поставить подпись под следующим обязательством:
«Я, нижеподписавшийся, удостоверяю своей подписью:
1) Что условия. Установленные Платтеном с германским посольством, мне объявлены;
2) Что я подчиняюсь распоряжением руководителя поездки Платтена;
3) Что мне сообщено известие из “Petit Parisien”, согласно которому русское Временное правительство угрожает привлечь по обвинению в государственной измене тех русских, кои проедут через Германию;
4) Что всю политическую ответственность за поездку я принимаю на себя;
5) Что Платтеном мне гарантирована поездка только до Стокгольма.
Берн-Цюрих, 9 апреля 1917 г.»
На всякий случай Ленин отобрал все эти подписки у каждого из подписавшихся еще в Швейцарии.
В 15 часов 10 минут 9 апреля, 32 российских эмигранта выехали из Цюриха до пограничной германской станции Готтмадинген. Там они пересели в запломбированный вагон, сопровождавшийся двумя офицерами германского Генерального Штаба – капитаном фон Планец и лейтенантом фон Бурингом, который бегло говорил по-русски, купе которых находилось у единственной незапломбированной двери (из четырех дверей вагона пломбы были на трех).
Спустя много лет, когда были открыты архивы Германской империи, обнаружилось, что в совещаниях на разных уровнях участвовало огромное число людей, в том числе на финальном этапе лично кайзер Вильгельм II, телеграфировавший рейхсканцлеру Теобальду фон Бетман-Гольвегу:
«Министерству иностранных дел надлежит постоянно ставить меня в известность о ходе этого дела».
Вагон пользовался правом экстерриториальности, которая была оформлена весьма своеобразно: по полу коридора шла меловая черта, отделявшая территорию русских эмигрантов от территории немецкой группы сопровождения.
Ни на въезде в Германию, ни на выезде из нее не должна была проводиться проверка документов. Однако, как писал Ленин в своем отчете однопартийцам «Как мы доехали» через неделю после возвращения, в вагон ни разу не заходили не только военные или таможенники, но и проводник.
Этот вагон практически безостановочно проследовал через Германию до станции Засниц, где эмигранты пересели на пароход «Королева Виктория» и переправились в Швецию. В Мальмё их встретил Ганецкий, в сопровождении которого Ленин 13 апреля прибыл в Стокгольм.
О том, как революционеров встретила Швеция, рассказал попутчик Ленина Карл Радек: «В Треллеборге мы произвели потрясающее впечатление. Ганецкий заказал для всех нас ужин. Наша голытьба, которая в Швейцарии привыкла считать селёдку обедом, увидев громадный стол, заставленный бесконечным количеством закусок, набросилась, как саранча, и вычистила всё до конца. Владимир Ильич ничего не ел. Он выматывал душу из Ганецкого, пытаясь от него узнать про русскую революцию всё».
Из Стокгольма можно было уже без проблем добраться до Петрограда и Ленин прибыл в тогдашнюю столицу вечером 3 (16) апреля. Сразу же по приезде в Россию, 4 (17) апреля, Ленин выступил со знаменитыми «Апрельскими тезисами», направленными против Временного правительства и «революционного оборончества». В первом же тезисе война со стороны «Львова и Ко» (князь Львов в то время возглавлял первое Временное правительство) характеризовалась, как по-прежнему «грабительская, империалистическая»; содержались призывы «организации широкой пропаганды этого взгляда в действующей армии» и братаний. Далее содержалось требование перехода власти в руки Советов…».
Причем, стоит особо отметить, что, вопреки угрозам Временного правительства обвинить «в государственной измене тех русских, кои проедут через Германию», оно не только не обвинило и не арестовало «предателей», но и оказало большую помощь приезду революционеров в Россию. По его приказу российским посольствам были выделены крупные денежные фонды для оплаты проезда и других нужд эмигрантов. Впрочем, справедливости ради, отметим, что великодушие правительства распространялось лишь на сторонников «войны до победного конца»; по поводу противников войны Н.Н. Суханов пишет: «С начала революции прошло уже больше двух месяцев, но путь в Россию „нежелательным эмигрантам“ был всё ещё закрыт. Наша революционная власть до сих пор не умела и не хотела добиться свободного пропуска русских интернационалистов через союзные страны».
Наивным февралистским обещаниям «бурного развития России после сбрасывания оков царизма» не было суждено осуществиться. В том числе и из-за внутренних русских особенностей.
Владимир Дмитриевич Набоков, известный юрист и публицист, один из лидеров партии конституционных демократов (отец писателя В.В. Набокова) вспоминал: «В одном из мартовских заседаний Временного Правительства, в перерыве, во время продолжавшегося разговора на тему о все развивающейся большевистской пропаганде, Керенский заявил — по обыкновению, истерически похохатывая: «А вот погодите, сам Ленин едет… Вот когда начнется по-настоящему!» По этому поводу произошел краткий обмен мнениями между министрами. Уже было известно, что Ленин и его друзья собираются прибегнуть к услугам Германии для того, чтобы пробраться из Швейцарии в Россию. Было также известно, что Германия как будто идет этому навстречу, хорошо учитывая результаты. Если не ошибаюсь, Милюков (да, именно он!) заметил: «Господа, неужели мы их впустим при таких условиях?» Но на это довольно единодушно отвечали, что формальных оснований воспрепятствовать въезду Ленина не имеется, что, наоборот, Ленин имеет право вернуться, так как он амнистирован, что способ, к которому он прибегает для совершения путешествия, не является формально преступным. К этому прибавляли, — уже с точки зрения политической целесообразности подходя к вопросу, — что самый факт обращения к услугам Германии в такой мере подорвет авторитет Ленина, что его не придется бояться. В общем, все смотрели довольно поверхностно на опасности, связанные с приездом вождя большевизма. Этим был дан основной тон. Связанное своими провозглашениями свобод, само беспрерывно митингуя, Вр. Правительство не считало возможным противодействовать, хотя бы самой необузданной и разрушительной пропаганде, устной и в печати» (Набоков В. Д. Временное правительство и большевистский переворот).
Впрочем, особых надежд на то, что большевики смогут хоть как-то повлиять на ход событий в России, не было ни у кого. Ленин выглядел откровенным маргиналом и клоуном. Вот портрет «страшных революционеров» глазами самих немцев: «Голодранцы в оборванных костюмах, все пожитки которых можно было увязать в головной платок. Кучка фанатиков, стремящихся осчастливить мир и лишённых всякого чувства действительности». Иллюзий не было даже у его европейских единомышленников. Фридрих Платтен и тот оценивал шансы большевиков так: «Как борцы вы представляетесь мне чем-то вроде гладиаторов Древнего Рима, выходивших на арену навстречу смерти. Я преклоняюсь перед силой вашей веры в победу».
А теперь представьте, как бы повернулась история, если бы Ленина арестовали прямо на Финляндском вокзале, где его встречали соратники!
Подписывайтесь на канал, делайте ссылки на него для своих друзей и знакомых. Ставьте палец вверх, если материал вам понравился. Комментируйте. Спасибо за поддержку!