когда нам больно, когда-то наши родители не знали, как быть с ребёнком, которому эмоционально тяжело. Мы выучили это незнание.
Мы знаем, что усиливая боль на максимум, ее точно заметят и наконец сделают с ней что-то.
Кто-то, но не мы.
Мы боимся увидеть свою боль и потребности в связи с этим. Мы станем судорожно обслуживать потребности других, потому что так у нас словно есть гарантия, что и они обслужат наши, когда придёт время.
Это отдельная тема брать/давать, если нужен пост, пишите в комментариях.
А истина где-то там, где я замечаю боль наряду со своим одиночеством в ней, как единоличным правом на её завершение.
Право это, ровно как и возможность у нас всегда были, есть и с нами навсегда останутся. Мы просто бздим ими воспользоваться, потому что в этом случае нам придется предъявить миру свою СИЛУ, а не привычную слабость.
Именно в этот момент все изменится. А пока я предъявляю миру свою беспомощность, я вроде бы в привычной безопасности.
Потому что наряду с притворством, что я не умею с болью обходиться стоит еще она иллюзия: и радость я себе сам не могу доставить и это- задача кого-то из вне.
Пользуясь другими, мы боимся, что присвоив свою силу, ей кто-нибудь обязательно воспользуется. Жадничаем в ущерб себе.
И дело не в том, что когда-то сделали или не сделали наши родители, дело в том, что нам дали шанс обрести новый навык- заметить себя, свою боль и неудовлетворенную потребность. Научиться ее обслуживать.
Заметил - научился - повторил дцать раз- выработал навык - умею сам без кого-то.
Вот и думаем: без кого так страшно остаться, что лучше испытывать боль и утрировать её всякий раз, чтоб чувствовать его присутствие?