Боимся, что список окажется слишком огромным, потому что благополучных семей в современных историях крайне мало... Кроме того, мы решили выложить довольно большие цитаты по теме, чтобы вы могли сразу оценить, подходят ли вам эти истории. Развод Анна ВЕРБОВСКАЯ "Бублики для Боба" – Боб, ты с кем будешь жить – с мамой или с папой?
У Гришки талант – с умным видом говорить о всякой белиберде. Я и так уже живу с ними со всеми – мамой, папой, Гришкой, Женькой.
Бабушка Зина то и дело приезжает, терроризирует меня своими претензиями. Дедушка пасётся, как будто ему тут мёдом намазали. Про бабушку Галю я вообще не говорю – она хоть и редкий гость в нашем вертепе, но ведь ей каждый раз изволь уступить своё законное место, спи, как бомж, на полу. В общем, Гришкин вопрос меня очень развеселил. Я так ему и ответила:
– Ха! Ха! Ха!
– Ты что, Боб, ничего не знаешь?
Я много чего знаю, а что именно, тебе, Гришенька, не скажу, потому что нечего совать свой нос в мои знания.
– В общем, это… Насколько я по
Боимся, что список окажется слишком огромным, потому что благополучных семей в современных историях крайне мало... Кроме того, мы решили выложить довольно большие цитаты по теме, чтобы вы могли сразу оценить, подходят ли вам эти истории.
Развод
Анна ВЕРБОВСКАЯ "Бублики для Боба"
– Боб, ты с кем будешь жить – с мамой или с папой?
У Гришки талант – с умным видом говорить о всякой белиберде. Я и так уже живу с ними со всеми – мамой, папой, Гришкой, Женькой.
Бабушка Зина то и дело приезжает, терроризирует меня своими претензиями. Дедушка пасётся, как будто ему тут мёдом намазали. Про бабушку Галю я вообще не говорю – она хоть и редкий гость в нашем вертепе, но ведь ей каждый раз изволь уступить своё законное место, спи, как бомж, на полу. В общем, Гришкин вопрос меня очень развеселил. Я так ему и ответила:
– Ха! Ха! Ха!
– Ты что, Боб, ничего не знаешь?
Я много чего знаю, а что именно, тебе, Гришенька, не скажу, потому что нечего совать свой нос в мои знания.
– В общем, это… Насколько я понял, родители разводятся.
– Чьи?
– Наши, чьи ещё. Мама и папа. Они того… скоро разведутся, имущество начнут делить. И нас всех тоже – меня, тебя, Женьку. Поровну всё равно не получится, потому что нас нечётное количество. Начнутся скандалы, интриги, судебные приставы прибегут. В общем, нельзя это пускать на самотёк. Я считаю, мы имеем право сами решать, кто с кем хочет остаться.
Нет, я всегда знала, что Гришка – шут гороховый. Ему бы в цирке шапито выступать. Выходить на арену в полосатых трусах и с красным носом, бить себя надувной дубиной по голове:
– Ура! Ура! Ура! Развод! Развод! Развод! С кем нам теперь жить, честная публика? С мамой? Или лучше с папой? А то у нас ещё есть бабушка Зина! Она может испечь пирожки с сюрпризами и нажарить целую сковородку котлет!
Не смешно.
Терпеть не могу Гришкины глупые шутки.
– Ладно, Боб, иди, – махнул Гришка рукой. Устало так махнул, как мама, когда мы её до ручки доведём и нервы на кулак намотаем.
И я пошла. Даже спорить и бить его вантузом не стала. Просто закрылась в своей комнате, села на пол, привалившись спиной к стене и зависла, как неисправный компьютер. Я так целый час просидела или даже пять, не меньше.
И конечно, Катя начинает во всем винить себя:
Я! Я!!! Я создаю всем головную боль отвратительным отношением к своим обязанностям и учёбе, и всех уже доконала и довела до ручки,
и ещё вечно клянчу собаку, хотя всем прекрасно известно, что у Гриши аллергия и мы все совершенно не умеем себя вести. И ещё из-за меня
у родителей сплошные ссоры и скандалы.
А теперь Гришка сказал, что они разводятся.
И это тоже – из-за меня.
Но эта новость даже как-то объединяет брата и сестру:
– Гриш, а это обязательно?
– Что?
– Ну, разводиться… выбирать, с кем жить…
Гришка, не поворачивая головы, пожимает плечами. И ещё раз пожимает. И ещё. Сидит так и дёргается, как тощая заброшенная марионетка. А по лицу у него текут слёзы – я же вижу.
И вот так мы с ним сидим и плачем, как два дурака.
А вот маме тяжело:
Глаза у мамы воспалённые, красные – опять ночью плакала. С тех пор, как папа от нас переехал, она плачет почти каждую ночь.
Никакого чуда в конце не будет. Будет просто жизнь.
Гришка, к сожалению, оказался прав – мама с папой всё-таки развелись. Из-за постоянных ссор и несовместимых взглядов на вопросы воспитания многочисленного своевольного потомства.
– Я так и знала! – объявила Женька, узнав о том, что родители расстаются. – Невозможно же всё время ругаться.
Она оказалась самой мудрой из нас и постаралась извлечь из своего нового положения максимальную выгоду. Жить она, как, впрочем, и мы
с Гришкой, осталась с мамой. Но почти каждую субботу и воскресенье проводила у папы, в его новой съёмной квартире. Ходила с ним в зоопарк, на аттракционы, в кафе и рестораны. Объедалась мороженым, получала в подарок конфеты и плюшевых медвежат, стреляла из винтовки в тире. И постоянно была с ним на связи – звонила ему по телефону, жаловалась на меня и Гришку, узнавала решение примеров и задач.
Гришка ездил к папе редко – у него выпускной класс, ему к экзаменам готовиться надо. Не до глупостей ему, даже своих пассий почти
перестал домой приводить.
Я первый месяц очень злилась на них всех, особенно на папу. Десять ваз переколотила, бессчётное число тарелок и чашек. Орала, обзывала
его предателем и отказывалась колоть инсулин.
Потом, правда, немного успокоилась – в первую очередь из-за Бублика, потому что он со своими прогулками, кормлениями, пелёнками, уборками, ветеринарами и прививками отнимал слишком много времени, которого ни у кого, кроме меня, вечно не было.
– Это же твоя собака, – напоминала мне мама. – Нельзя увиливать от ответственности.
Нельзя, конечно. Хотя иногда очень хочется – увильнуть.
Я и от исполнения своих дочерних обязанностей поначалу старалась отбрыкаться. Но папа обижался, звонил мне на мобильный, уговаривал. Потом заезжал за нами, жизнерадостно тряс билетами в кино или в цирк…
– Ты зря кочевряжишься, – делилась со мной богатым жизненным опытом Свистунова. – От нас отец когда уходил, все шторы и люстры поснимал в комнатах. Я не то что цирка, я его самого уже лет пять не видела.
Да я не кочевряжусь… Просто не могу смотреть каждое утро на мамины красные глаза.
– Мам, хочешь, я сегодня никуда не поеду? С тобой дома останусь.
– Нет уж. Обещала папе, поезжай. Он уже и билеты в театр купил.
На какую-нибудь малышовскую ерунду. Ладно уж. Слава богу, с математикой своей отстал.
Поеду.
Юлия ЛАВРЯШИНА "Преломление в зеленом стекле", "Прощай, КоБра!"
У Ани и Насти родители не просто развелись, они еще и дочерей поделили, развезя их по разным городам...
– Ненавижу.
Это было произнесено с такой спокойной убеждённостью, что у меня потемнело в глазах.
Она действительно меня ненавидела. За что? Разве я была из тех сестёр, которые превращают младших в пажей? Разве я гнала её прочь, когда ко мне приходили подружки? Аня всегда сидела с нами и слушала все разговоры. И её, а не меня выбрала мама после развода… Это же мне надо ненавидеть сестру всей душой!
Я почувствовала, как Ромка сжал мой локоть, и это движение, которое Аня заметила, точно прорвало сдерживающую плёнку, и обжигающие слова выплеснулись мне в лицо. Она кричала, что по моей вине всегда чувствовала себя жалкой чёрной галкой рядом с иволгой.
Это сравнение было настолько выстраданным, что стало ясно – Аня придумала его очень давно. Мне такое и в голову не приходило…
– Ты забрала у меня папу! – она судорожно втянула прорвавшийся плач. – Почему он выбрал тебя?! Это же я любила его больше всех на свете! Я мечтала уехать с ним!
Мне хотелось взглянуть на маму, но слишком страшно было увидеть её лицо...
Многие разводятся и не бывает так, чтобы при этом не разрушилась вся семья. Но наши родители сделали это слишком основательно. Не оставив камня на камне.
Валентина Дёгтева "Рыцарь Рыжик"
Мама Рыжика ушла от его папы и сына с собой прихватила. Сын скучает по папе.
...мама тоже подхватила отчаяние, заразилась тоской Большой Бедовой улицы. И тогда Рыжик задал вопрос, который волчком вертелся у него на языке уже много дней:
– А может, позвоним папе? Он что-нибудь придумает!
Позвоним папе – и всё будет как раньше. Ведь до Большой Бедовой и Малой Удачной была когда-то и Просторная Счастливая улица. За что мама так на папу обиделась, что простить совсем-совсем никак-никак нельзя? Вот он, Рыжик, всегда её прощает, что бы она ни натворила.
Мама в тот же миг изменилась в лице. Резким движением ладони размазала тушь и стала похожа на бойца отряда особого назначения.
– Никому мы звонить не будем. Сами справимся
Мама активно ищет нового папу для Рыжика, а он активно сопротивляется
Открыла мама. Глаза у мамы были аккуратно накрашены. Она растерянно улыбалась и теребила бусы:
– Толик, я хочу, чтобы ты познакомился с Юрой.
На диване в комнате сидел какой-то лысый дядька... Тоже мне, Юра, сорок лет в обед. Лысина у него была потная и блестящая. Рубашка тоже мокрая. Глаза слезились. И весь он был какой-то скользкий. Да ещё ковырял ложечкой на тарелочке дрожащее желе.
– Юру ты тоже взяла в кредит?! – недолго думая, выпалил Рыжик. Щёки у него запылали. В один миг он стал Огненным Рыжиком.
– Да что ты говоришь! – зашикала на него мама. – Юра – очень приличный человек! Он директор фирмы! Большой фирмы по продаже
ювелирных украшений...
– Директор?! – Рыжик едва не лишился дара речи. – Мама, прогони его сейчас же! Он злой колдун! От этих директоров добра не жди! Мамочка, зачем нам сдался какой-то Юра, когда у нас есть Йорик, Генрик и Изольда! Да ещё бабуля! Мы со всем справляемся сами!
В тот же миг в дверь просунулись две любопытные морды: одна драконья, другая лошадиная. А к кухонному окну припал огромный глаз великана.
Мама всплеснула руками:
– Рыжик, ты совсем заигрался! Думаешь, я мечтаю выйти замуж за гнома или великана?! Или, может быть, за гоблина?! Мне нужно устраивать нашу жизнь! А ну-ка марш на кухню! – и она достаточно сильно подтолкнула его в спину. Это было обидно, потому что раньше мама никогда так не делала.
– Я не хочу на кухню, я хочу позвонить папе! – кричал Рыжик, упираясь. – Ты едва знаешь этого Юру, а он сейчас возьмёт и превратит нас всех
в лягушек, будешь знать тогда!
Ребенок, по традиции, оказывается мудрее взрослых и в итоге мирит их:
Пока дракон играл, мама не выпускала из рук маленького колечка.
– Знаешь, я зачем-то загадала, – прошептала она Рыжику, – что если оно пропадёт насовсем, то это уже точно насовсем, значит... А если не насовсем? Если оно всё-таки нашлось, это что получается? Ах, и зачем я это загадала! И что это я вообще сейчас тебе говорю...
Рыжик набрался храбрости:
– Мам, позвонить – это же просто позвонить. Это ещё ничего не значит.
– Ты не понимаешь. Самое страшное – это позвонить и услышать, что тебя уже не ждут. О чём нам говорить?
– Обо всём! О драконе, о великане, обо всех приключениях... Нам столько нужно ему рассказать! Ведь больше и некому. Позвони. Просто так.
Екатерина ШЕЛЕМЕТЬЕВА "Когда срастаются деревья"
Пятиклассница Женька заявляет маме, что ни ее нового мужа, ни их будущего ребенка она включать в семейное древо, которое ей задали нарисовать в школе, не будет. Потому что они не семья. В ответ мама рассказывает дочке, что ее любимый дедушка тоже когда-то был "новым папой".
После развода с Таниной мамой папа никогда не приходил к ним домой. Он виделся с дочерью у бабушки, заходил на пару часов каждое воскресенье и всегда приносил для Тани чудесные подарки: киндер-сюрпризы, конфеты, наклейки, мягкие игрушки и даже кукол Барби. Замечательных кукол, невероятно красивых. У Тани их было целых
пять, а ещё настоящий кукольный дом и радиоуправляемая машина, папа привёз их из командировки в Москву. Правда, он не разрешал Тане увозить всё это домой, говорил, чтобы она оставляла игрушки у бабушки. Таня не знала, почему, но спорить не решалась, хотя ей бы очень хотелось показать радиоуправляемую машину и дом для Барби маме, а кукол подружкам в детском саду. Вот бы они обзавидовались!
— Таня, ты слышишь меня? — недовольно спросила мама. — В Германии очень хорошо. Там замечательные условия, там так красиво, ты даже не представляешь. А какая там одежда, сладости, игрушки, здесь таких ни за что не купишь…
Таня непонимающе посмотрела на маму. О чём это она?
— Так вот, — продолжала мама, убедившись, что Таня её слушает, — мы с Юрой посоветовались и решили переехать в Германию. Насовсем переехать. Будем жить поближе к его родным в красивом европейском городе. Понимаешь?
Таня медленно кивнула.
— Ладно, — сказала она спокойно, — переезжайте. Я останусь с бабушкой и папой.
— Нет-нет! — испугалась мама, — Что ты такое говоришь?! Ты моя дочь, я не могу тебя отдать. Это будет неправильно. Ты поедешь с нами. Выучишь немецкий язык, будешь ходить в местную школу. Я узнавала, дети в твоём возрасте быстро учат языки. Не все, наверное. Но если ты постараешься и позанимаешься, наверняка сможешь выучить.
Таня изумлённо смотрела на маму, в горле скатывался и разрастался ком, а к глазам подступали слёзы. В голове словно бомба взорвалась: сотни разных мыслей бились в виски, просились наружу.
— Ты что? — искренне изумилась мама, глядя, как из Таниных глаз крупными градинами покатились слёзы.
— Я не могу уехать, — прошептала Таня. — Как же папа, бабушка, школа, друзья? — Её голос сорвался, и дальше слышались только всхлипы и рыдания.
— Татьяна, не говори глупостей, у твоего отца скоро будет другая семья. Ещё дети. Не так часто вы и видитесь. И какие друзья в первом классе, это же не настоящая дружба. Вы знакомы-то только год. В общем, мы с Юрой всё решили. Он купил недостроенный дом. Вот сейчас поехал его ремонтировать и приводить в порядок. Нашу квартиру мы продадим. Сами пока переедем к моей маме, а как только дом будет готов, Юра нас заберёт к себе в Германию. И хватит рыдать! В этом нет ничего трагичного или ужасного. Это хорошо. Пойми же!
Таня всхлипнула. Она шла по улице, низко опустив голову и беззвучно плакала. Всё рухнуло! Абсолютно всё. Больше не будет её воскресных встреч с папой, выходных у бабушки, игр с Олей и Ромой, не будет их
балконной школы, почтового ведра и лесных человечков на обоях.
Будет новая школа, новая чужая страна, где она никого не знает, где говорят на другом языке. И совсем никого нет рядом. От ужаса Таня сжалась в комок и тихонько заскулила. Мама сразу же прикрикнула на неё. Она быстро шла по улице к дому, надеясь поскорее закончить эту прогулку, и громко объясняла, что Таня должна радоваться тому что происходит, должна гордиться, что её возьмут с собой в новую прекрасную жизнь на другом конце земли.
Таня не радовалась. Она боролась с мыслью, которая росла и крепла в голове, мыслью такой страшной, что хотелось её совсем забыть, раз и навсегда. Но забыть было невозможно. «Это всё он виноват! Он решил
за меня. Он, Юра, хочет разрушить мою жизнь. Увезти от папы, бабушки, от Оли и Ромы. Предатель!!! А я думала, он хороший. Думала, он мне друг!»
— Предатель! — едва слышно, сквозь зубы процедила Таня, — Предатель, предатель! Ненавижу его! Всех вас ненавижу.
Слёзы ещё катились по её щекам, но теперь это были злые слёзы. Больше всего на свете Таня хотела, чтобы план взрослых провалился, чтобы всё осталось как есть и никто никуда не ехал. Чтобы кто-нибудь вмешался и не позволил маме и Юре увезти её в далёкую чужую страну.
Пару дней спустя Таня рассказала о маминых планах бабушке и папе. Она ожидала, что папа сразу же заберёт Таню к себе, или поговорит с её мамой и убедит или заставит её никуда не ехать. Но папа только
нахмурился и ничего не сказал, а бабушка украдкой смахнула слёзы.
— Понимаешь, Таня, — сказала она вечером, когда внучка уже лежала в кровати, — твоя мама никогда не согласится оставить тебя со мной, да это будет и неправильно. Дети должны жить с родителями, с мамами.
Таня ничего не ответила, только поскорее откинула одеяло. Под ним вдруг стало трудно дышать. Она лежала в темноте, прислушивалась к дыханию бабушки и думала, что никто не поможет и скоро ей придётся уехать...
Теме родных и не родных отцов посвящена вся книга, поэтому цитировать ее можно долго. Но мы советуем все же прочитать повесть целиком! Там много нюансов и интересных мыслей на эту тему...
Олег РАИН "Остров без пальм"
...мои тринадцать лет превратились в настоящий водораздел.
Между заполненным сказками прошлым и седым нахмуренным будущим. Да какой там водораздел – самый настоящий раздел! Семьи, имущества и всего остального. Как вы понимаете, в число этого «остального» угодила и я.
Потому что приехал этот мерзкий жирный Бизон и… Впрочем, об этом, я, кажется, уже говорила… Сказать по правде, не таким уж мерзким он был. Иначе зачем бы мама пошла с ним? Конечно, животастый, с двойным подбородком, зато высоченного роста, плечистый, с властной осанкой. Подобрать такому костюм, думаю, было очень непросто, но он их всё-таки где-то находил или шил на заказ. Думаю, при его деньгах невыполнимых задач вообще не было. Мы являли собой семью среднего достатка, его же семья наш достаток считала смешным недостатком. И это было объяснимо. Поскольку Бизон обожал деньги. Он ими оклеивал весь видимый и невидимый
мир. Свой, разумеется. Кстати, единственные слова, с которыми он обратился ко мне, означали предложение сладкого местечка в его фирме.
Я отказалась, а он, похоже, выпал в осадок, хотя внешне этого не показал. Разве что мелькнуло секундное непонимание на лице и погасло. Люди, отказывающиеся от заработка, наверняка казались ему инопланетянами. Зачем жить, если нельзя вкусно есть, щеголять в барском прикиде, гонять в роскошных лимузинах и отрываться на
дорогих курортах? Вот мама, должно быть, его понимала, а я нет. Да что там – у Бизона даже глаза были похожи на рублёвые монетки – такого же металлического оттенка. Но, ёлки зелёные! – какой мёд они источали, когда Бизон поворачивался к моей матери. Вот на что она клюнула, а вовсе не на деньги. Правда, нам от этого было не легче.
Тратить остаток жизни «в захолустье и нищете» мама решительно не желала, и нас половинили всё равно как арбуз. Это нам, это вам…
Пока мама уговаривала папу не волноваться и не ругаться, Бизон не вмешивался...
<...>
Он и сейчас подлейшим образом разлучал меня с мамой и братиком. Впрочем, Глебушка, дурачок такой, был уже куплен с потрохами. Моего братца попросту усадили за руль «Хаммера» и дали поиграть с переключением скоростей. Он и взялся играть, абсолютно отрешившись от действительности. Ухал, гудел и фыркал – верно, воображал себя гонщиком серебряной мечты, кривоносым таксистом из фильмов Люка Бессона, водителем космокрейсера и ещё бог знает кем.
Папа же угрюмо стоял на крыльце и сжимал в руках незаряженную бескурковку. То есть я-то знала, что ружьё не заряжено, а он, вероятно, об этом понятия не имел. О чём вообще может знать человек, когда у него забирают сына и увозят жену?
Я не сомневалась, что в голове у него вихрились совсем иные мысли.
– Успокойся, Димочка! Признайся, всё к тому и шло. Зачем себя и других мучить? И, пожалуйста, не при детях… – мама говорила быстро и неубедительно, левой рукой теребя ворот папиной рубашки, правой застёгивая и расстёгивая свой собственный.
Циркулем расставив ноги, Бизон стоял на некотором отдалении и с каменным выражением на лице следил за переговорами. Он напоминал этакую базальтовую скалу, а вернее – обелиск, из тех, что устанавливают воинам-победителям. Только сам Бизон походил сейчас
на оккупанта и захватчика. Поскольку стоял на нашей территории возле грядки с цветами, посаженными когда-то мамой, – всего-то в нескольких шагах от нашего домика. В один из моментов до отца тоже дошла эта простая и обидная мысль.
Потому что, не дослушав маму, он быстро вскинул ружьё и прицелился в Бизона. Я одна сохранила спокойствие, все прочие восприняли происходящее вполне серьёзно. Мама с криком ударила по стволу снизу вверх, Бизон пружинисто присел, а ружьё всего-навсего сухо щёлкнуло – точно переломили тоненькую веточку.
– Псих… – Бизон отёр лоб рукавом пиджака, по-борцовски поворочал шеей. Голова его, напоминающая шишковатый валун, тяжело провернулась справа налево. Казалось странным, что при этом не слышится каменный скрежет. Очевидно, что ни остеохондрозом, ни радикулитом этот человек не страдал.
– Шизоид, – снова пробурчал Бизон и скупо улыбнулся. Похоже, поступок отца ему даже понравился. Он как бы развязывал ему руки.
<...>
Помощник Бизона переломил ружьё, заглянул внутрь, даже понюхал.
– Да из него уже, считай, год не стреляли, – сообщил он. – И патронник пуст… Конфискуем?
– Верни, – Бизон поморщился. – Поставь куда подальше… Наташ, нам пора.
Он обращался к маме не то чтобы по-хозяйски, однако с той ноткой властности, что обычно выдаёт любого начальника. Я увидела, как перекосилось папино лицо, и, перебежав двор, торопливо обняла
его за плечи.
– Не надо, Дима, – мама снова погладила отца по груди. – Не надо при детях…
Она явно не знала, что можно сказать ещё.
– За Глебушкой мы будем, конечно, присматривать. Ты, Ксюша, тоже присматривай… за отцом. И хорошо учись, прибирайся по дому, салаты
готовь...
Конечно! Хорошо учиться, прибираться и готовить салаты – это было сейчас самым важным!
У меня даже слёзы на глаза навернулись. Но, совершив жуткое усилие, я их сглотнула. Прямо глазами втянула обратно. Не хватало ещё, чтобы Бизон увидел, как я реву!
– Ты когда-нибудь приедешь к нам? – всё же спросила я. Спросила ужасным скрипучим голосом. То есть хотела спросить по-человечески, но голос – он всегда такой – отказывает в самые ответственные минуты.
– Конечно, приеду! – фальшиво заулыбалась мама. И даже руками всплеснула.
Мне сразу стало понятно, что приезжать сюда она не собирается. <...>
– Кстати, вы тоже можете приезжать к Глебу! – встрепенулась мама. – Хоть каждую неделю. Он будет очень рад…
– Наташ! – снова позвал Бизон, и я испытала приступ ярости.
Даже попрощаться по-человечески нам не давали! Тоже, наверное, могла бы схватить ружьё, как папа. И выстрелила бы – только уже по-настоящему, – патроны-то лежали не в чьём-нибудь, а в моём кармане. Но, конечно, ничего этого я делать не стала. Потому что всё было бесполезно и от стрельбы никто бы ничего не выиграл.
Под нашими молчаливыми взорами мама вышла за калитку, с грацией голливудской звезды забралась в джип. Машина, кстати, ей тоже шла. Как шло всё то, что она надевала. Мама вообще была яркой женщиной – высокой, стройной, улыбчивой.
Не все улыбки, правда, красили её, как и помада, между нами говоря, но об этом она всё ещё не догадывалась...
Ксюша не придумывает ничего лучше, как выкрасть брата и сбежать вместе с ним на "необитаемый остров"
Татьяна ШИПОШИНА "Светлый ангел на темной стене"
Родители еле-еле существовали вместе. Слово «развод» звучало под крышей их трёхкомнатной квартиры едва ли не чаще, чем слово «здравствуйте».
Уже полгода как родительская семейная жизнь трещала по швам. Но разорвать последние связывающие их друг с другом ниточки ни мать, ни отец не решались.
Мать кричала, что «терпит всё из-за детей».
Отец в основном молчал.
А Павел научился извлекать выгоду из создавшегося положения. Конечно, выгоду относительную, но всё же… Например, денег можно попросить и у матери, и у отца. А деньги Павлу ох как нужны!
И все же Паша пробует обсудить ситуацию с матерью.
– Так и не пришёл!
Пашка допивал чай. Мать ещё переживала, что отец не возвращается домой.
– Ма… ты извини… но, может, тебе самой на развод подать? А то ты мучишься, мучишься.
Мать подошла к раковине и начала медленно перемывать посуду, оставшуюся после ужина.
– Да я думала.
– И что?
– Может, ты не поймёшь…
– Почему это – не пойму? Пойму.
– Я люблю его! Я ещё его люблю! Как только представлю, что он ушёл насовсем – места себе не нахожу!
– Может, ты просто ревнуешь?
– Ревную? Может, и ревную. Я не знаю, как это называется. У нас так всё красиво начиналось. Он за мной бегал, цветы приносил. Он вообще отбил меня у другого парня. Я с другим дружила. Он дрался за меня! Я не понимаю, почему… Почему так всё заканчивается?
– Ма, но ведь это для тебя унизительно! Он бегает туда-сюда!
– Если ты об этом… ну ты уже большой. У нас уже несколько месяцев ничего постельного не происходит.
– Нет, я не об этом. Я вообще. О ситуации. Ма, извини, но она же унизительна. Для него, конечно. Но и для тебя, понимаешь?
– Ты жесток.
– Ма, я хочу понять. Может, ты просто боишься остаться в одиночестве? Боишься, что у тебя на работе скажут?
– Ты жесток вдвойне.
– Ма… Может, тебе отпустить его? Пнуть его на все четыре стороны? Тогда он не сможет сказать, что его бывшая жена – ведьма и истеричка.
– Паша! Ты взялся меня учить?
– Нет! Я просто больше не могу на вас смотреть!
– Я зависла, – вздохнула мать. – Боже, я зависла. Ты не поверишь – я ходила в церковь и свечки ставила. За то, чтоб он вернулся. И за то, чтоб всё скорее закончилось. Потому что я застряла. Думаешь, я не понимаю, что не надо кричать? Понимаю, но кричу. Он меня обижает
и унижает. Это тянет в одну сторону. А всё прошлое – в другую.
Мать помолчала.
– Если честно, ты прав. То, что скажут люди – тоже тянет. Не хочется, чтоб тебе в спину пальцем тыкали. Вот, мол, эту тоже муж бросил! Наверно, плохая хозяйка. Плохая любовница. Извини, сынок. Люди жестоки.
– Да пусть говорят что хотят! Поболтают и забудут!
– Они забудут, а я – нет. И боязнь перемен. И вы… то, что будет с вами, и то, как вы будете относиться к маме, которую бросил отец.
– Ма, да мы с Катькой любим вас обоих!
– Вот-вот. Обоих. Кто прав, кто виноват. На самом деле. Кто кажется правым, а кто – виноватым. Боюсь. Раздираюсь… в разные стороны. Прости, сын. Иди спать. Иди!
Ничего не оставалось Пашке, как отправиться к себе.
Но хуже всего, конечно, младшей Катюшке...
В большой комнате свет не горел. В уголке дивана сидела, поджав ноги, маленькая Катька и размазывала по щекам слёзы. Пашка сел рядом с сестрёнкой и обнял её.
– Не плачь, – сказал он.
– Паш, а что, папа от нас уйдёт?
– Не уйдёт.
– А если уйдёт?
– А если уйдёт, то уйдёт.
– И как же мы будем жить?
– Как-то будем жить.
– А мы что, его больше не будем любить?
– Почему? Будем.
– А как?
– Наверно, как-то по-другому. Но будем. Я думаю.
– Паш, а он нас что, больше не любит?
– Любит. Я думаю.
– А чего же он уходит? Он ту тётю больше
любит, да?
– Получается, что так.
– А почему?
– По кочану.
– Пашка!
– Ладно, ладно. Не знаю я почему. Почему – сначала любят, а потом – не любят. Не знаю я, почему одних любят больше, а других – меньше.
Мы в школе этого не проходили.
– Паш, а ты узнаешь? Наверно, когда в институте будешь учиться?
– Наверно.
– А когда узнаешь, ты мне скажешь?
– Скажу.
– Обещаешь?
– Угу. Пошли ко мне в комнату, у меня там пачка чипсов… заныкана.
– О! Пошли!
Сестрёнка вскочила с дивана. Слёзы её просохли, и она побежала в Пашкину комнату. Пашка двинулся следом. Чипсы оказались на месте.
Чего не скажешь о людях. Положил пачку чипсов на полку, пришёл через пару дней – пачка на месте. А понадеялся на человека… думал, что надёжнее нету. Потому что кто же надёжнее, чем отец?
Пришёл, а тут…
Мария УШЕНИНА "Станция Узловая"
Мать не смогла простить мужу измены.
Папа подмигивал маме:
– Зоенька-заенька, ты морковное мороженое будешь?
Мама Зоя показывала на зелёное фисташковое и смеялась:
– Капустное!
Юрка шёл между ними, грыз свой пломбир и жмурился от счастья.
А потом они вернулись домой и нашли в дверях записку. Юрка нашёл. Он, как обычно, первым добежал до квартиры. Но развернуть сложенный вчетверо тетрадный лист не успел, подошла мама.
– Что там? – спросила.
Юрка пожал плечами и отдал записку.
Мама развернула её, быстро пробежала глазами. И ещё раз, но уже медленно, перечитала. Лицо у неё сделалось неживым: серым,
без выражения.
Дома она собрала все вещи Юркиного отца в огромные пакеты и поставила в коридоре. А сверху положила найденную записку.
Юрка, понятное дело, тайком прочитал. Ничего особенного: «Витя, ты где? Я тебя вчера ждала, а ты не пришёл. На звонки не отвечаешь. Жду тебя сегодня. Катя». Может, это вообще не папе. Может, ошибся кто-то.
Отец пришёл из магазина, увидел вещи в коридоре, прочитал записку, развернулся и молча ушёл.
Это было почти пять лет назад, но Юрка всё ещё обходил Парк стороной.
Больше цитировать не будем, чтобы не спойлерить. Скажем только, что эта история еще сильно аукнется всем героям...
Аделия АМРАЕВА "Футбольное поле"
Димкин отец когда-то между семьей и карьерой выбрал футбол. Мама ему не может простить предательства и запрещает сыну даже думать о футболе
– Я не хочу, Оль, не хочу! Я не хочу, чтобы он даже думал про эту игру! Чтобы по телевизору смотрел, чтобы говорил о ней… Понимаешь?
Тётя Оля выдержала паузу и говорит:
– То, что его отец проходимец, ещё не значит, что все футболисты такие. К тому же ты сама всё решила тогда. Сама отказалась от того, чтобы он отцовство давал.
– А он и не настаивал! Ему в Германию нужно было беспрепятственно уехать, его «Вердер» пригласил!
– Я повторяю, Тань, он козёл. Но Димка тут ни при чём! Его отец не должен влиять на его жизнь.
– Его отец – футболист. Поэтому мой сын не будет играть в футбол! – мама решительно встала.
Майя ЛАЗАРЕНСКАЯ "Северный ветер дул с юга"
Отец бросил нас сразу после переезда на новую квартиру. Наверное, он готовился к этому давно, собирал бумажки разные, оформлял выезд, но мы ничего не знали. Нас просто поставили перед фактом.
«Илона, ты должна меня понять, я немец по крови и имею право жить на родине. Как обустроюсь – пришлю вам вызов», – сказал он маме, когда она обнаружила собранный чемодан.
И ведь, правда, прислал, но мама ехать отказалась. Здесь Мира, родные, друзья, работа, а там что? – Абсолютная неизвестность и человек, который тайком, как крыса, подготовил свой отъезд.
Мама была гордая. Раньше ей все мужчины на улице вслед оборачивались. У неё волосы – пшеничные и такие густые были, что если в косу заплести – то коса толщиною с руку от плеча до локтя выходила.
И глаза зелёные-зелёные, как молодая хвоя.
Мне от неё этот цвет достался, только не такой яркий.
А когда отец сбежал, она как-то потухла сразу, ходила уставшая с сумками-авоськами, взгляд под ноги.
А тут букетики-цветочки.
Я, конечно, ничего против не имела, только странно это всё было, странно.
Елена ГАБОВА "Улыбка Кубы"
Родители Жени разошлись, но отец стремится общаться с дочерью. А она этим активно пользуется:
Отец приготовил мне роскошный подарок на Новыйгод. Конечно!У него же передо мной чувство вины. Потому что он меня бросил. То есть он
живет не с нами, а с другой, какой-то совершенно дурацкой семейкой. Там двое маленьких мальчишек. Я у него единственная дочка и уже большая – шестнадцать лет. Вот он для меня и старается.
Вообще-то я не очень-то поощряю отца своим обществом. То есть, если он меня приглашает кофе попить, или в торговый центр наряд выбрать, я могу и закапризничать. Могу сказать: «Мне некогда, извини, пап». И все! И он ничего не может с этим поделать.
Но тут я растаяла. Думаю, меня каждый поймет.
Ольга ЕФИМОВА-СОКОЛОВА "Ванькина кругосветка" (в книге "Кто я? Зачем я?")
Многие мамы
— Моя маман тоже против животных. Говорит, ей меня хватает. Убирать за мной, готовить. Обготовилась вся! Из своего салона красоты придёт в девять и на йогу уйдёт.
— Зато не лезет, — вздохнул Ванька.
— Это да. После развода ей совсем этой йогой крышу снесло. Постоянно на диетах сидит. Дома жрать нечего. Хорошо, раз в неделю полуфабрикатов накупит, а я разогреваю.
— А у меня мама вкусно готовит. А отец только шашлыки и уху.
— Везёт тебе! Мой батя только с праздниками поздравляет. Он в Америке математику преподаёт.
— А чего ты к нему не едешь?
— Не зовёт. Да и новая семья у него.
Наталья ПИВОВАРЧИК "Чайка-трещина" (в книге "Кто я? Зачем я?")
Вообще, Димка ненавидел лето. Каждое. Уже четыре года. С тех пор как отец перед школьными летними каникулами, когда они собирались всей семьёй ехать на море, сказал, что никуда не поедет. Собрал вещи и ушёл. Насовсем. Мир раскололся. Вдребезги. Старший брат Стас тогда тоже уехал из дома — поступил в институт. И они с мамой остались вдвоём. Собирать осколки и как-то жить дальше.
В те страшные дни над его кроватью треснул потолок. Отец бы быстро поправил, но мама ходила потерянная, с опущенной головой и красными глазами и ничего не замечала.
Димка каждый день, когда засыпал и просыпался, смотрел на трещину над головой и плакал. Потом она стала его бесить. Но постепенно боль притуплялась. И он привык к трещине, как и к тому, что папы больше с ними нет. Димка думал: «После раны на теле остаётся
шрам. На душе, значит, тоже». Он представлял, что эта трещина на потолке — шрам в его душе. Который уже почти не болел, но не давал забыть. У мамы тоже остались шрамы — две глубокие морщины на лбу, между бровями. И мелкие морщинки в уголках глаз и губ.
От этого её лицо навсегда стало немного грустным. Даже когда она улыбалась.
Мама вообще старалась всегда улыбаться. Быть на позитиве, находить во всём плюсы. Она даже говорила, что если бы папа не ушёл,
то она бы никогда не научилась пользоваться шуруповёртом и чистить засоры в раковине. Раньше Димке нравился такой взгляд на
жизнь. Но в последнее время это его раздражало. Потому что порой плохое — это только плохое. И ничего хорошего в нём не найти.
И ни к чему хорошему оно не может привести. И умнее ты от этого плохого не станешь, только лишний раз убедишься, что жизнь бывает
стрёмной. Но мама упорно продолжала играть в эту игру. Димка понимал, что так она хочет его поддержать. И себя заодно. Но, блин…
Из семьи уходит не только отец. Старший брат срывается и уезжает учиться далеко на Север.
Стас отвернулся к огню.
— Знаешь, я, может быть, виноват в этом, — признался он.
Димка напрягся. Но промолчал.
— Это случилось в то лето. У моего одноклассника был день рождения. Он пригласил нас в ресторан. И там я увидел отца. С какойто бабой. Он так сиял, подарил ей цветы, шампанское им притащили со свечами. За руку её держал. Я долго смотрел, а потом подошёл. Видел бы ты, как он испугался! Он вы вел меня на улицу, пытался что-то наврать.
Было так противно его слушать… Я не выдержал и пригрозил, что расскажу маме, если он не бросит эту бабу. Что было потом, ты
знаешь. До сих пор гадаю, правильно ли поступил. Наверное, не надо было вмешиваться в их отношения.
— Думаешь, он бы тогда не ушёл? — с сомнением спросил Димка.
— Не знаю… но это точно случилось бы не так быстро. И, может быть, у вас с ним осталось хотя бы то лето.
Димка помотал головой.
— Ты не можешь отвечать за решения отца. Если тебе от этого станет легче, то я считаю, что ты ни в чём не виноват.
Стас обернулся к Димке и серьёзно на него посмотрел.
— Ты когда успел так повзрослеть?
Неполная семья
Анна ВЕРБОВСКАЯ "Фея второго ранга"
Семка живет с мамой. Ну это так говорится. А на самом деле мама постоянно работает - она колесит проводницей и не бывает дома неделями.
А папу своего он вообще ни разу не видел. Он, если верить маме, был капитаном дальнего плавания и уплыл ещё до Сёмкиного рождения –
открывать необитаемые острова и исследовать неизведанные земли.
В школе Семку дразнят:
...в школе у него сплошные тройки, друзей настоящих нет и вдобавок все дразнят безотцовщиной.
Вспомнив про безотцовщину, Сёмка чуть не разревелся – прямо перед этой незнакомой старушенцией. Он-то точно знал, и мама всегда говорила, что папа у него капитан дальнего плавания. Плывёт сейчас в безбрежном океане, стоит на капитанском мостике, вглядывается
в пустой горизонт, скучает безумно по Сёмке.
И Сёмка скучает по нему очень сильно…
Но тут в жизни Семки появляется настоящая фея! Уж она-то знает, как решить все проблемы!
– Да что случилось-то?
Бэла Африкановна отставила чашку и с таким участием вгляделась в Сёмкино лицо, что тот не выдержал… Губы у него затряслись, слёзы потекли из глаз помимо воли. И он рассказал фее всё – про Жорика, и подхалима Сапрыкина, и как его, Сёмку, все дразнят, и обзывают
капитанским сынком, и…
– Что предлагаешь с ними сделать? – деловито поинтересовалась Бэла Африкановна и даже достала истрёпанный блокнот, чтобы записать Сёмкины распоряжения. – Вздёрнуть на рее? Скормить акулам? Подсыпать крысиного яду?
– Яду! – обрадовался Сёмка, даже слёзы высохли моментально. – Лучше тараканьего!
– Яду, конечно, можно, – согласилась Бэла Африкановна и убрала блокнот обратно в карман. – Для такого дела никакого яду не жалко.
Только ты на это с другой стороны посмотри.
– С какой-такой стороны? – не понял Сёмка.
– Завидуют они тебе, вот что. А зависть – такая отрава, хуже любого яда. Сама человека изнутри сгрызёт, разъест и уничтожит. Даже
волшебство своё тратить на такого человечишку не придётся.
– А чего это они мне завидуют?
– Как чего? У них-то папаши кто? Бухгалтеры какие-нибудь? Менеджеры суетливые? Инженеришки в протёртых штанах? Вот они
и завидуют. У тебя-то отец – ого-го! Капитан!!! Дальнего, между прочим, плавания! Ты им гордиться должен!
– Ага, – печально кивнул Сёмка. – Должен. Только где он, этот капитан?
– А это уже другой вопрос, – заметила Бэла Африкановна. – Этим мы с тобой займёмся завтра.
На следующий день Сёмка с Бэлой Африкановной начали шить парус.
Тамара КРЮКОВА "Телепат"
— Ты бы лучше об учёбе подумал, а девки никуда не денутся. Весь в отца. Тоже бегал за каждой юбкой, — проворчала она.
Олег практически не знал своего отца. Тот ушёл, когда ему было всего два года, и мать запретила им видеться. Олег вырос с обидой на отца, не столько за то, что он их бросил, сколько за то, что смирился с запретом матери. Олег считал, что отец должен был настоять на своём, ведь он мужчина.
И всё же иногда Олег понимал, почему отец ушёл. Временами он и сам был готов бежать подальше от глупых ссор и попрёков.
Павел ВЕРЕЩАГИН "Ответный ход профессора Васильчикова"
У главного героя нет отца. И хотя он уверяет, что это нормально, разбивать носы тем, кто шутит на эту тему, парню приходилось регулярно.
Мама сварила овсянку. И правильно. «Геркулес» полезнее манки.
– Ты когда вчера пришла? – спросил я, ковыряя ложкой в тарелке.
– Поздно, – призналась мама. – Очень поздно…
– Поздно вчера? Или рано сегодня?
Мама неопределённо крутит рукой в воздухе. Я понимаю: она пришла около полуночи. Где-то посредине.
– Вообще не понимаю, – проворчал я. – Зачем женщины работают на таких работах…
– На каких?
– На таких. Которые совсем не оставляют времени для личной жизни.
Мама посмотрела на меня удивлённо: что это я вдруг?
– А личная жизнь – это что? – осторожно спросила она. – Что ты имеешь в виду?
– Личная жизнь – это я!
Мама рассмеялась. Ну если так, то да. Она согласна. Личной жизни должно быть больше.
Как вы, наверное, поняли, я живу с мамой. В том смысле, что вдвоём. В том смысле, что она у меня одна. А что? Так бывает. Я знаю много ребят, которые живут только с мамой. Это нормально. И если вы считаете как-то по-другому, то вам лучше придерживать язык за зубами. Потому что все, кто пытался шутить на эту тему, остались или с разбитым носом или с фингалом под глазом.
Екатерина КАЛИКИНСКАЯ "1111 слонов, или Мы из живого уголка"
Сашин папа ушел из семьи
К первому уроку я, само собой, опоздал: выхожу всегда впритык. На машине, как моих одноклассников, меня не возят. Папа, когда от нас ушел, и машину свою забрал. Но я не очень-то любил на ней ездить. В ней меня тошнило, хотя она была очень хорошая и дорогая.
Саша очень не против, чтобы мама нашла новое счастье, потому что понимает, как непросто ей живется
– Девочка из вашего класса пожаловалась директору, что вы устроили хлев в запертой комнате!
– Какая девочка?! – в ужасе крикнул я и тут же ясно увидел перед собой лицо Юленьки, похожее на мордочку кролика.
Какой же я дурак! Дурак!
– Неважно какая, – быстро сказал директор. – Сейчас мы пройдём в этот так называемый живой уголок и произведём подсчёт убытков, нанесённых школе. Родителям придётся рассмотреть вопрос о переводе вас в другую школу, а также уплатить штраф.
У меня всё поплыло перед глазами.
Ноги учителей слились воедино. Как будто кабинет заполнило одно многоногое чудовище.
Несмотря ни на что, я любил свою школу. Как же я буду без ребят, без знакомых классов и коридоров, без Давида Игоревича, Лапочки, даже Рыси? Я ведь так привык к ним. Да и мама ужасно расстроится, если придётся ездить на транспорте в другую школу. Не говоря уж
о штрафе…
– А я давно собиралась поступать в гимназию, – храбро ответила Алиска. – Мои родители это одобряют.
Ей хорошо, у неё и мама, и папа есть. И неплохо зарабатывают. Не то что моя бедная, храбрая, но такая беспомощная мамочка с конским «хвостиком» на затылке… Что я ей скажу?
Ну и спойлерить не будем, но все у них будет хорошо!
Елена ВЛАДИМИРОВА "Соло для бас-гитары"
Макс живет без отца. И вся история начинается со странного сообщения, которое по началу кажется розыгрышем:
Вчера, в 23.07.
Здравствуй, Максим! Наконец-то я тебя нашёл. Пожалуйста,
не удивляйся, но я твой брат. Меня зовут Егор. Скорее всего, ты ничего обо мне не знаешь. Я и сам только недавно узнал про тебя
от отца. Давай общаться?
С минуту Макс сидел, тупо уставившись в монитор. Потом неуверенно хмыкнул.
Чей-то дурацкий розыгрыш, не иначе. С аватары сообщавшего смотрел Макс, собственной персоной. Причёска, правда, другая. И футболку такую дурацкую Макс нипочём бы не надел. Да ведь сейчас сфотошопить можно что угодно. Только с какой бы это целью?
Макс ещё раз пристально всмотрелся в портрет. Если не он, то очень похож. Брови, тёмные глаза, нос с горбинкой… Откуда бы ему взяться, какому-то брату? Скорее всего, кто-нибудь из знакомых решил приколоться. Шутники, блин!
Со временем он понимает, что это не шутка, но идти на контакт не торопится:
Трогательное единение! Зачем им Макс? Или, можно подумать, он станет интересоваться отцом, которому всю жизнь был безразличен? С какой стати? Так что ответных писем Егор Ковров пока не получал.
С матерью у него тоже не все гладко:
Мать замолчала. Глаза её медленно наполнились слезами.
– Вот как ты, значит…
Макс поднял глаза к потолку. Ну, сейчас начнётся. Он уже наперед знал всё, что будет сказано. Сколько же раз он это слышал, господи! И всё из-за того, что он опять не смог сдержаться и вовремя замолчать. Хотя Макс не был уверен, что мать не разразится душераздирающими словами и в этом случае.
А она, рыдая, жаловалась на то, что не жалеет ни сил, ни времени на единственного сына, живёт, можно сказать, ради него, а у самой, между прочим, вполне могла бы состояться личная жизнь, а в ответ ни благодарности, ни сочувствия.
– Хоть бы о себе подумал, раз уж обо мне не хочешь, – распалялась мать, и в том же духе вещала о том, что доброта наказуема,
что дети в этом жестоком мире не исключение, и Макс тоже, ему ни до чего нет дела, а она, которая ни сил ни времени…
Макс всё-таки лег и отвернулся к стенке, закрыв глаза и стараясь не слушать.
А главное, он уверен, что отец ушел из-за матери. В каком-то смысле так и было, конечно:
– Слушай, а как отец… Как ты обо мне узнал, в общем?
Макс давно хотел об этом спросить, но всё не решался.
– А! Смешно получилось, – начал Егор. – Я тебе не сказал сразу. У нас скоро брат родится.
Макс присвистнул. Не многовато ли у него братьев в этом сезоне?
– И мама хотела назвать Максимом, а отец возражал. Упёрся, и всё тут. И она тоже упёрлась. Ну, отцу и пришлось расколоться, что один Максим у него уже есть. Ты, то есть.
– М-м-м! А до этого она, типа, ни о чём не знала, мама твоя?
– О тебе – нет.
– Ну и как ей такой… сюрпрайз?
– Да ничего. Ты не думай, у меня мама тоже клёвая. Не хуже твоей.
Он, по-видимому, уловил враждебные нотки в тоне Макса.
– Не сомневаюсь, – с издёвкой произнёс Макс.
– Ты, наверное, думаешь, что отец из-за неё от вас ушёл?
– А разве нет?
Егор приподнялся на локте.
– Раз уж ты об этом, то… Твоя мама сама виновата. Чего она дома осталась, когда отец уехал? Как будто не знала, что у военных не жизнь, а служба.
– Нехилая у него служба была, если уже через год ты родился, – парировал Макс.
– Всё равно, это уже после было. А моя мама всю жизнь следом за отцом. Куда он – туда и она. Даже в горячих точках вместе.
– И ты тоже в горячих точках побывал?
– Я – нет. Меня бабушке с дедушкой сдавали.
– А меня не на кого было сплавить, понял?
Оба замолчали...
Встреча с отцом состоится. И хочется надеяться, что отец в жизни Макса все же появится.
Татьяна ТОМАХ "Правила цветного времени"
Ярослава живет с мамой. Мама постоянно работает. И не торопится посвящать Ярославу во взрослые проблемы, всегда "держа лицо" при ней.
Вот, например, мама. Если за ней осторожно понаблюдать, можно поймать настоящее лицо – очень грустное и растерянное.
Иногда, когда она вдруг задумывается, отрывается от своей работы и смотрит в окно. Так, будто чего-то ждёт. Или кого-то.
Но если при этом её спросить: «Мам, ты чего?» – то сразу спугнёшь это лицо. Мама спохватывается и немедленно снова надевает обычное лицо – серьёзное и строгое. Очень взрослое.
Иногда на это лицо она ещё надевает улыбку – специально для Ярославы. Например, когда считает, что Ярославу надо за что-нибудь похвалить.
А настоящая мамина улыбка прячется где-то под всеми этими надетыми лицами и появляется очень-очень редко.
Марина ДРОБКОВА "Бездна танцует с тобой"
У Коли мать с отцом развелись и мать считает, что парню лучше жить с отцом. Но Коля не торопится оставлять маму с младшим братом...
– Он уже снял жилье, где-то в Марьино. Марьино еще южнее. Но зато отсюда на две остановки метро меньше, чем до Люблино. До салатовой ветки – и вверх. К отцу можно кататься хоть каждый день.
– До сих пор я считала, – мама выпрямилась на стуле, – что тебе лучше жить с отцом. Так как ты взрослеешь и тебе было бы хорошо научиться у него дисциплине и деловым качествам.
«Если папа такой хороший, деловой и дисциплинированный, зачем же вы развелись», – подумал Коля, но вслух не спросил. Он уже спрашивал – раньше. Мама неизменно отвечала, что «отношения взрослых с детьми и взрослых между собой – принципиально разные вещи».
– …Однако съемное жилье, – продолжала мама, – полностью меняет дело. Это не то, чего я хотела бы для тебя. Поэтому я теперь не настаиваю.
Можно было соглашаться или нет, задавать вопросы – неважно. Мама сообщила ему информацию, и эту часть программы целиком выполнила.
Мария САКРЫТИНА "Волшебник для короля"
Тут у всех маленьких героев проблемы с наличием родителей
И Кир спросил:
— А папа у тебя есть?
— Нет.
— И у меня нет.
— Ух ты. Это хорошо.
— Почему? — Кир знал, что у других детей отцы обычно есть. Эти другие дети всегда смотрели на Кира с такой неприятной жалостью, когда узнавали, что у него нет. Киру не нравилось, когда его жалели.
— Потому что это нас объединяет.
Под этим углом на отсутствие отца Кир ещё не смотрел.
— Точно! Да, тогда это хорошо.
А у принцессы нет мамы
— Кстати, у меня нет мамы, — добавила Милесанта.
— Э… Совсем?
— Она умерла, когда я родилась.
Кир помолчал, но всё-таки сказал — хотя принцесса не выглядела ни капельки расстроенной:
— А у меня отца нет.
— Вот это плохо, — кивнула Милесанта. — Отец — он нужнее.
— Неправда!
— Не спорь, я принцесса.
— Ты глупая принцесса!
Майя БЕССОНОВА "Башня падает"
У Сони Башеевой мама умерла. Соня живет с отцом
У этой Башеевой только отец один. Мать семь лет назад умерла. Отец в институте физик.
Елена ШОЛОХОВА "Белый танец"
С Ракитиной всё сложно…
Её терпят из сострадания. Когда она училась в восьмом классе, у неё погиб отец — это я позже выяснил. Сплавлялся по Ангаре и утонул. Ну
и она как с катушек слетела. Однако учителя вошли в положение, оценки натянули, на взбрыки закрыли глаза.
Мария ТОВИЧ "Приговоренные к жизни"
Это, конечно, фэнтези. Но страсти кипят вполне реальные
Валентина даже не знала, кем был её отец. То ли он погиб, то ли исчез куда-то. У неё от него было только отчество – Сергеевна.
Больше ей о нём ничего не известно. А ещё Нелли всегда путалась, в каком роддоме родила дочь. Сначала это был перинатальный центр
номер один, потом областной центр, а иногда и вовсе столичная клиника.
Хотя… она же профессиональная сочинительница. Когда в голове роится столько фантастических сюжетов, немудрено запутаться
в реальности.
И ошибки герои делают вполне реальные. Например, додумывают ситуации друг за друга
– Но почему я его не помню?
– Он ушёл, когда тебе исполнился годик.
– Он бросил нас, – помрачнела Валентина.
– Нет. Совсем нет. Ему казалось, что мне трудно. Что я живу неполноценной жизнью. Называл себя мужем-невидимкой, с которым
в люди не выйдешь. Он считал, что из-за него у меня нет друзей. А мне никто не нужен был, кроме него. Я знала, что он рядом, и мне этого
было достаточно. Но Серёже трудно было в это поверить, и он решил по-другому.
Сможет ли Валентина принять отца?
Людмила РОМАНОВА "Люди крыш"
Ну зачем? Зачем нужно было напоминать про отца? Бить по больному? Женьке ведь было плевать на него! Бросил и бросил! Что с того? Одни проживем.
Раньше, лет пять назад, она пыталась узнать у мамы, кем был ее отец. Но та только отмалчивалась или принималась плакать, закрывшись в своей комнате. Тогда Женька решила: раз ушел, значит, этот человек не стоит того, чтобы о нем думать. И думать перестала.
Только иногда, когда Алька и ее дружки становились совсем уж невыносимыми, Женька жалела, что за нее некому заступиться.
Юлия ИВА "Лето над обрывом"
У Ярославы нет отца и мама категорически не хочет разговаривать на эту тему
Если у меня в жизни всё будет прекрасно, вернётся Дым, или я встречу другого замечательного парня и найду дело себе по душе, в моих сотах счастья одна из множества ячеек — та, где хранится отцовская любовь, навсегда останется пустой. И не надо никакого молодого и стильного отца, как у Даринки. Пусть он будет простым работягой, вроде Колесникова, только чтоб смотрел на меня с такой же нежностью, как Лех на Варю.
Глупо: почти взрослая дылда, а скучаю по папочке, но ничего не могу с собой поделать.
— Мама, расскажи об отце, — попросила я, когда она позвонила наутро.
Напрасно. Мама была не в лучшем настроении.
— Ярослава, что за идея фикс? Сколько можно об одном и том же? Нет у тебя отца! Слышишь? Не-ет. И перестань мне трепать нервы этим вопросом!
Из-за нежелания мамы разговаривать на эту тему у Ярославы будет немало неловких ситуаций...
Елена ШОЛОХОВА "Звезда"
«У-у, весь в отца пошёл. Вылитый! Как я его ненавижу! Всю жизнь вы мне испоганили».
Мой биологический папашка мало-мальски интересовал меня,
может, лет до восьми. Я всё выспрашивал у матери, у бабки. Про лётчиков-космонавтов-капитанов дальнего плавания мне не врали. Сказали просто: «Свинтил за восемь месяцев до твоего рождения». Ну свинтил и свинтил, и чёрт с ним. Но мать, видимо, никак не могла забыть обиду. Злилась, рыдала.
Мать часто срывала злость на Диме. А потом и вовсе начала спиваться...
Елена ШОЛОХОВА "Плохой, жестокий, самый лучший"
Саша живет с матерью. И учится в школе, директор которой и есть его отец.
Мать смутилась:
– Ну почему мы не можем отметить день рождения нашего сына? Восемнадцать лет как-никак. Саш, ну почему ты его так ненавидишь? Он столько тебе добра сделал.
– Да плевать я на него хотел. И на его добро, – огрызнулся Саня и ушёл к себе, хлопнув дверью.
В другой раз он, скорее всего, устроил бы матери разнос, что снова встречалась с ним. Отцом этого человека Саня звать не желал. Считал, что тот всю жизнь матери сломал. Она сама рассказывала, что была самой красивой на курсе. От женихов отбоя не знала, а выбрала этого додика, который ко всему прочему оказался женат.
И чем закончилась их неземная любовь? Он вернулся к жене, если вообще уходил, а мать осталась без образования и с маленьким Саней на руках.
Долгое время от додика не было ни слуху ни духу, хотя мать утверждает, что сама решила прервать все связи, мол, гордость взыграла, оскорблённое женское достоинство заговорило. Только где оно теперь, это достоинство? Стоит этому поманить её, и она мчится на всех парах. Мать у него вроде отдушины. И ведь она всё понимает – и терпит! Ещё и про добро заикается! Подумаешь, добро. Ну переводит из класса в класс, с учителями договаривается. Велика заслуга! Может, если бы не он, так Саня и сам бы в школу ходил. Может быть…
Всякий раз, когда Саня уличал мать в том, что она снова с ним встречалась, помимо работы, естественно, злился, а порой и орал на неё, пока та не начинала плакать...
Но в жизни часто бывает все гораздо сложнее, чем кажется... Вот и Саше доведется поближе познакомиться с отцом и его семьей.
Директор жил в обычной пятиэтажке и встретил его по-домашнему: в спортивных брюках и футболке. Обрадовался, как долгожданному
гостю.
Саня чувствовал себя неловко. Он думал, что быстренько возьмёт обещанную палатку – и домой, но Пётр Алексеевич настоял на том, чтобы Саня остался попить чаю.
Он проводил Саню в гостиную, где на столе уже стояли вазочки с конфетами, печеньем и фруктами, усадил в кресло. Сам поспешил на
кухню ставить чайник. От его суеты Саня смутился ещё сильнее.
– Тебе какой? – кричал Пётр Алексеевич из кухни. – Зелёный, чёрный, с сахаром, с молоком?
– Просто чёрный.
Саня осмотрел комнату. Всё здесь было просто и скромно и как-то по-холостяцки, что ли.
Через пару минут Пётр Алексеевич внёс поднос с дымящимися чашками и покупным тортиком.
– Присаживайся за стол, – пригласил он и устроился сам.
Саня молча сел.
«Где, интересно, его семья? Наверное, куда-то уехали, вот он и позвал меня, воспользовался моментом».
Пока пили чай, Саня едва ли пару слов обронил. Возникло чувство, будто он вор, прокравшийся туда, где быть ему нельзя. Да и сам хозяин
заметно смущался. Поэтому Саня быстро допил чай и собрался уходить.
Но Пётр Алексеевич его остановил:
– Саш, давай я тебя с женой познакомлю. Она давно мечтала посмотреть, какой ты…
«Это что, шутка? Если да, то совершенно дурацкая и неуместная».
Саня уставился на него непонимающе, но тот подхватил его под руку и потянул за собой по коридору в дальнюю комнату.
Здесь стоял полумрак. Плотные шторы едва пропускали солнечный свет, отчего в первый момент Сане показалось, что в комнате никого не было. Затем глаза привыкли, и он увидел на кровати женщину, не сводившую с него взгляда.
– Вот, Маша, познакомься, это мой сын.
Саня внутренне вздрогнул от слова «сын», ещё больше растерялся, когда она улыбнулась ему и слегка приподняла худую руку, которая тут
же безвольно упала на одеяло.
– Здрасьте, – пробормотал Саня.
– У тебя очень красивый сын, Петя, – всё так же с улыбкой сказала женщина. Она выглядела намного старше матери, а лицо её напоминало восковую маску, лишь улыбка и взгляд выдавали в ней жизнь.
– Мне пора, – Саня отступил на шаг.
– Приходи ещё, в любой день, – произнесла женщина. Саня кивнул и вышел.
Пётр Алексеевич, казалось, не замечал его смущения.
– Пойдём, достану тебе палатку, – бодро сказал он. Встал на табурет, открыл антресоли. Пока рылся, приговаривал:
– В твоём возрасте и потом, студентом, я исходил всю округу. И в горы ходили, и сплавлялись…
Наконец выудил увесистый рулон в брезентовом чехле, кинул Сане, соскочил с табурета.
– Давно ваша жена больна? – спросил Саня полушёпотом.
Пётр Алексеевич вздохнул, с тоской глянул в тёмный коридор, ведущий в комнату, где лежала его Маша, и тихо сказал:
– Уже больше двадцати лет. Частичный паралич после травмы позвоночника. Раньше она хоть на коляске передвигалась, а в последние годы становится всё хуже. Вообще не встаёт.
– А про меня она давно знает?
– Лет десять.
– И как она?
Он пожал плечами:
– Наверное, ей было больно. Сначала. Но Маша всё понимает. – И зашептал: – Пойми, ты и твоя мама – вы очень много значите для меня. Вы дороги мне. Но не всегда всё складывается
так, как хочется… Иногда долг… – Он осёкся...
Екатерина БОРДОН "Самый синий из всех"
Андрей долго жил с матерью, пока та по пьяни не погибла. И тогда его забрал к себе отец. Но и тут не всё благополучно...
— Ты бы знала, как меня достало, что все говорят, будто мне повезло. Типа мой отец — это такая фея-крёстная. Взял меня к себе, купил дорогие вещи… Только разве это такой уж большой поступок? В том смысле, что… Ведь родители и должны так поступать, правда? Или не бросать с самого начала. Не думаю, что он не знал, как мы живём. Ещё до того, как мама… — Андрей крепко сжимает перила и так низко нагибается над краем крыши, что я, не удержавшись, хватаю его за капюшон. Кажется, он этого даже не замечает. — Он ни разу меня не ударил. Но я рядом с ним… как будто не могу возразить. Никогда. Я стараюсь, пытаюсь всё время оправдать его ожидания, но он поднимает и поднимает планку. И смотрит на меня таким взглядом… Со смирением и презрением, что ли. Типа «что взять с такого неудачника».
— Но ты же не неудачник!
Хмыкнув, Андрей отталкивается от перил:
— Ещё какой. Даже про театр ему не сказал. Изворачиваюсь как могу, только бы он не понял, насколько сильно мне это нравится. Хочешь узнать, почему?
— Почему?
— Он это отнимет. Он всегда отнимает то, что мне нравится, так что это секрет. Говорит, у него большие планы на моё будущее. Хирургия. Династия Суворовых! — Андрей корчит рожу и жёстко
добавляет: — Хрень. Не хочу я быть врачом! Не хочу «идти по стопам великого человека». Рядом с ним я так и останусь крошечным, незначительным, ничтожным. И всё-таки… Имею ли я вообще право жаловаться? Сыт, одет, айфон новенький… По сравнению с Егором и многими другими мне и правда повезло, так почему я чувствую себя
таким… таким…
Он не договаривает, но я, кажется, знаю, о чём он. Видела это там, на глубине…
Тамара КРЮКОВА "Триптих в черно-белых тонах"
Маленькой, Клавдия мечтала об отце.
Однажды они с мамой гуляли в парке. Стояла зима. На детской площадке мама разговорилась с какой-то женщиной, а Клавдия была предоставлена самой себе. Она поковыряла лопаткой снег, а потом стала наблюдать, как незнакомая девочка лепит со своим папой снежную бабу. Они катали шары и иногда перекидывались снежками. Девочка подбежала к отцу и кинула пригоршню снега ему в лицо. Он захохотал и стал со смехом гоняться за ней по всей площадке. Если бы Клавдия бросила снегом в маму, та очень рассердилась бы и немедленно повела её домой. Наверное, папы были другими, решила Клавдия. Мамы детей воспитывают, а папы с ними играют.
А потом чужой папа усадил дочку на санки и стал катать её вокруг детской площадки. Клавдия с завистью смотрела, как он поворачивал сани на всей скорости и из-под полозьев взметался снежный вихрь. Мама всегда возила её не спеша и никогда не делала таких виражей.
Мужчина заметил, как на них смотрит худенькая девчушка в очках. В ней было что-то щемяще жалкое, а на лице читалось такое желание прокатиться, что он позвал её:
— Иди сюда. Хочешь, я тебя тоже покатаю?
Клавдия хотела. Она не просто хотела, она мечтала, чтобы он подхватил её на руки, как подхватывал свою дочку, но мама запрещала ей разговаривать с чужими мужчинами. Клавдия колебалась между желанием сесть на сани и маминым запретом.
— Ну что же ты, иди.
Мужчина протянул к ней руки. Клавдия так оробела, что со всех ног понеслась прочь. Ей хотелось, чтобы он со смехом побежал за ней так же, как за своей дочкой. Но он её даже не окликнул.
Клавдия уткнулась в мамины колени. Ей было досадно и стыдно, что она убежала, и от этого она ещё сильнее зарывалась лицом в мамину юбку.
После того случая её желание найти папу возросло. На прогулке она вглядывалась в лица мужчин. Он непременно должен походить на папу той девочки из парка.
Она увидела его возле метро. Пока мама разглядывала витрину газетного киоска, Клавдия осторожно двинулась к «будущему папе». Главное было не тушеваться. В парке она уже получила урок и на этот раз решила не сплоховать, иначе папу ей никогда не найти. Девочка вскинула голову и, заглядывая мужчине в глаза, спросила:
— Ты мой папа?
— Нет, ты что-то напутала, малышка, — улыбнулся мужчина.
— А давай ты будешь моим папой. Пойдём.
Она доверчиво протянула ему руку.
— Куда? — спросил мужчина, беря маленькую ладошку.
— К маме.
— Я не могу. Мне надо домой.
— У нас тебе понравится. Я буду очень послушная. А ты будешь катать меня на санках и поворачивать быстро-быстро. Я, даже если вывалюсь из санок, не заплачу.
Клавдии казалось, что она уже почти уговорила его, но в этот миг услышала голос мамы:
— Куда вы ведёте мою дочь?
— Никуда я её не веду, — сказал мужчина.
— Будто я не вижу. Схватил девочку и тащит её куда-то.
— Успокойтесь. Девочка сама ко мне подошла.
— Извращенец! — выкрикнула мама.
— Не позорилась бы, дура, — сплюнул мужчина и пошёл прочь.
Антонина Павловна схватила дочь и прижала к себе:
— Скажи, куда он тебя звал? Он тебе что-то пообещал? Конфетку? Или игрушку?
Клавдия молча покачала головой.
— Миленькая моя. Обещай мне, что ты никогда, никогда, никогда не станешь разговаривать с незнакомыми дядями. Это очень плохо. Поняла?
Клавдия кивнула. Её несостоявшийся папа скрылся из виду. Больше она его никогда не видела и не останавливала мужчин на улице.
Этот случай почти стёрся из памяти. Отчего же он вспомнился теперь? Клавдия уже давно не думала об отце. С тех пор как выросла, тема отца как-то сама собой отошла на второй план. Но сейчас ей вдруг захотелось с ним познакомиться.
В тот вечер Клавдия решилась начать непростой разговор:
— Мам, ты очень любила отца?
— Любила? — Антонина Павловна задумалась. — Скорее, я болела им. Была глухой и слепой. Мне он казался идеалом, а на деле…
— Какой он? — спросила Клюшка, видя, что мама не собирается продолжать.
Антонина Павловна пожала плечами.
— Красивый самец. И больше ничего.
— Я хочу его увидеть.
Слова дочери больно резанули Антонину Павловну. Подспудно она ожидала, что наступит день, когда этот вопрос всплывёт.
— У тебя нет отца. Во всяком случае, этот человек не стоит того, чтобы о нём вспоминать, — сказала она.
— Почему?
— Ты ему не нужна. Он даже не знает о твоём существовании.
— Ты не сказала ему?
— «Не сказала»! — горько усмехнулась Антонина Павловна. — Да я ринулась к нему со счастливой новостью. Вот после этого он и решил, что с романом пора завязывать.
Клавдия задумалась. Почему так случилось? Если родители любили друг друга, отец не мог сбежать. Может быть, мама чего-то не договаривает. Во всяком случае, она хотела поговорить с отцом, даже если когда-то он от неё отрёкся.
— Может быть, он жалеет о том, что произошло?
— Не думаю. Он просто подонок. Погулял, получил своё и до свиданья. Все они такие.
— Почему ты так не любишь мужчин?
— А за что их любить? У них одно на уме, а от ответственности бегут.
— Не все же такие.
— Все. Подрастёшь — узнаешь.
— Зачем тогда люди женятся?
— Чтобы потом тянуть лямку совместной жизни. Обрыднут друг другу, а на людях корчат из себя счастливую пару. Нет уж, спасибо.
— А как же Ромео и Джульетта?
— В книжках можно написать всё что угодно. А жизнь — это далеко не любовный роман. Забудь об отце. Он вообще не хотел тебя. Как только узнал, что я беременна — сразу в кусты. Уговаривал меня
сделать аборт. А когда я отказалась, хлопнул дверью. Даже не удосужился узнать, кто у него родился, мальчик или девочка. Его не было в нашей жизни и, надеюсь, не будет.
— Мам, не сердить, но я хочу его увидеть. Прошло столько лет. Многое могло измениться, — сказала Клавдия.
— Конечно, сейчас не нужно недосыпать ночами, менять памперсы, сидеть с тобой, когда ты болеешь. Подарочный вариант. Просто фокус цирковой. Ничего не делал, не заботился и сразу готовая, взрослая дочь, — с горечью сказала Антонина Павловна.
— Я всё понимаю. Ты ведь знаешь, я тебя люблю. Просто я должна разобраться.
— Тут не в чем разбираться.
— Не обижайся. Пожалуйста.
Клавдия прижалась к матери. Антонина Павловна погладила её по спине.
— Как твоя бабушка уговаривала меня с ним не связываться. Но всем нам кажется, что мы своим умом сильны. А теперь ты не слушаешь. Поезжай, если хочешь. Насколько я знаю, он живёт на прежнем месте. Любопытно, каким он стал.
Клавдия уловила в голосе матери нотки ностальгии. Впрочем, это могла быть просто игра воображения.
И Клавдия съездила к отцу...
Елена ШОЛОХОВА "Частная школа"
Эрик живет только с мамой.
Агата уехала за тысячи километров и сдержала своё слово: не вернулась, ни разу о себе не напомнила, никому ничего не рассказала. Даже Эрику. Он вырос, думая, что его отец — Ион Маринеску, который погиб ещё до его рождения. Да она и сама за эти семнадцать с лишним лет почти забыла Радзиевских. Точнее, не так, не забыла, конечно, но научилась не думать и не вспоминать.
А вот теперь, когда все кругом будто ополчились против её мальчика, вспомнила.
Да, ей велено никогда их не тревожить, и она бы не стала, ни за что бы не стала, если б не обстоятельства… Если бы могла хоть как-то повлиять на ситуацию. И видит Бог, она сделала всё, что было в её силах: влезла в долги, писала в разные инстанции, обивала пороги...
Так у Эрика появляются влиятельные покровители...
Новые родственники
Тамара КРЮКОВА "Ловушка для героя"
Артем привык жить с одним отцом и вдруг все меняется
вся его прежняя жизнь закончилась и пошла наперекосяк. Он ехал от
бабушки домой, а в душе щемило от того, что привычного, знакомого до мелочей родного дома, где они жили вдвоем с отцом, больше не
существовало. Все рухнуло в тот самый миг, когда отец объявил о своем намерении жениться. Артем недоумевал, зачем он это сделал. Неужели им было плохо вдвоем?
Так у Артема появляется еще и сестра
– Не смей называть моего отца папой! Слышишь? – вскочив, выкрикнул Артем. – Он никакой тебе не папа. Своего отца, который тебя бросил, папой называй.
– Он меня не бросил. Он умер, когда я была совсем маленькая, – сказала Вика.
– Ага, геройски погиб, чтоб алиментов не платить. Знаем мы эти байки, – зло выпалил Артем.
Вика молчала, стараясь не заплакать. Она боялась, что если заговорит, то не сдержится и слезы потекут по щекам. Она и сама давно поняла, что отец жив, но делала вид, что верит маме, чтобы ее не расстраивать. Вика всегда мечтала иметь отца и поэтому очень обрадовалась, когда ее мама вышла замуж. Она не могла понять этого ершистого мальчишку. Неужели ему не хотелось иметь настоящую
семью? Ведь мама всячески старается угодить ему, даже ее без конца одергивает, а он от этого только хуже кочевряжится.
Конечно, со временем все наладится. Но пережить этот период парню очень непросто.
Тамара КРЮКОВА "Костя+Ника"
У Никиного отца новая жена и в ее появлении девочка винит свою инвалидность:
– Если бы моему папе не приходилось зарабатывать для нас, он, как художник, достиг бы большего. Значит, он тоже женился по глупости?
– Почему по глупости? От одиночества.
– От одиночества? – эхом переспросила Ника.
Слово прозвучало как приговор. Отец женился от одиночества? А для чего же тогда она? Конечно, такие, как она, не могут сделать человека счастливым, даже если это отец! Ника задумчиво произнесла:
– Если бы я могла ходить, папа не бросил бы меня.
Наталья НАВРОЦКАЯ "Блог уходящего лета"
Дэн и Мамель живут душа в душу. И не сразу читатель догадывается, что отец Дениса женился второй раз.
– Ты не обижаешься?
– Да ну тебя, — фыркаю. — Я что, маленький?
Она говорит:
– Ты и маленький был — всё понимал и всё знал, я просто диву давалась. Мы ведь никогда с тобой прошлое-то толком не обсуждали. А может, зря?
Я честно признался:
– Не знаю, тем более сейчас уже не хочется ничего ворошить. Я своей жизнью доволен. У других вон то отца нет, то матери. У меня полный комплект. И не могу сказать, что я чего-то недополучил, всего хватило: и любви, и звездулей.
Мамель заплакала от чувств. Тут как раз Дэд вошёл. Когда разобрался, что никто никого не обижает, начал её обнимать. Я смылся в середине
трогательной семейной сцены.
А что с родной матерью?
Мамель прикрывает за ним дверь, но защёлка на ручке отскакивает, и сквозь щель я слышу голос тёти Вики:
– …Ой, можно подумать! Ты, Катюша, не переживай, что там было заменять-то? Это же одно название, а не мать! Ну, скажи, Катя, ты бы смогла вот так ребёнка своего, посчитай, бросить на произвол судьбы? Я до сих пор думаю: а если бы Витя тогда ещё дольше задержался? Если бы его вызвали куда в ночь? Он ведь в тот год только-только бизнес свой начинал, сутками на работе, лишь бы Ирке,
звезде этой чокнутой, угодить… Как вспомню тот вечер, ужас! Виктор весь белый, трясётся. Сева замок снимает, эта дурында-то замкнулась изнутри. Мы как вошли, боже, боже! Дениска весь мокрый, холодный, ревёт в кроватке. Меня сразу как обухом, я и в спальню-то не стала входить, так, заглянула только. Говорю Севе, давай скорую и милицию, а сама Дениску мыть, переодевать. А Витя-то так кричал, так кричал!.. Не, ну надо же! «Не моя жизнь!» написала. Додумалась! «Это не моя жизнь!» А чья же? Хорошо, у Вити тогда справка была, о лечении. Дело-то почти сразу закрыли. Уж сколько Желтко ни разорялись, сколько ни грозились — нет, говорит, у психиатра наблюдалась. Так вот.
– Аффективный психоз, — поддакивает Мамель. Потом шикает:
– Тише, Деня в коридоре.
Прикрывает дверь.
Я сажаю рыцаря на лошадь и твержу про себя: эффективный психоз. Я парень уже вполне взрослый и внятный. По поводу родительницы меня давно просветили. Мамель меня до шести лет возила в садик на Водосборке, поскольку в городе мест не было, и в нашей старшей группе было полно друганов, родители, бабушки и дедушки которых ещё помнили, что у Дени Мартыновского раньше была другая мама. Я к этой информации относился философски, ну мало ли чего в жизни ни бывает? Вот у моего приятеля Пети Кравченко тоже папа поменялся:
пьющий и гоношистый куда-то делся, зато появился другой, вполне себе ничего. Фамилия Желтко, обычно произносимая шёпотом и с оглядкой, мне знакома — иногда мелькает в разговорах домашних.
Самое интересное, что я тоже кое-что помню: свет из коридора, там мама, громко, надрывно говорит вслух, я зову её, кажется, плачу. Голос замолкает, потом крики отца.
Аделия АМРАЕВА "Я хочу жить"
Отец у Ратмира с Бэлкой был один. Будучи всего на три года старше, Бэлка задиралась так, словно была старше на все десять. Снисходительно-насмешливый тон она выдерживала всегда и везде.
Бэлкина мама умерла, когда ей был то ли годик, то ли два. Большая отцовская любовь. Они вместе учились и вместе пришли работать в больницу скорой помощи. Её звали Ирада, светлокожая турчанка с большими чёрными глазами, толстой косой и слабым сердцем. Она вышла за отца против воли родителей, поэтому Бэлка не знала
родственников с материнской стороны. У неё были только фотографии – Ирады и отца, молодых и счастливых.
Ратмир не помнил, был ли отец так же счастлив с его мамой. Наверное, был. Ведь когда-то был счастлив он, Ратмир. И когда-то мама не лгала. Когда-то она не плакала ночами...
Бэлке не просто живется с отцом. Но вовсе не из-за мачехи.
Бэлка стояла между мамой и отцом, выпятив грудь и с вызовом глядя на него.
– От какой мамы? – повторила Бэлка. – От той, к чьей могиле ты возишь меня каждый год? От той, которую ты сам уже забыл?
– Не смей, – ошарашенно шептал отец.
– Или от той, которая встречает меня из школы уже много лет? Это тётя Света помогала мне делать уроки, когда я училась в младших классах! Это она вытирала мне слёзы, когда я в первый раз влюбилась!
– Бэлла, – мама прикрыла рот рукой.
– Так от какой мамы? – голос Бэлки сорвался, она заплакала. – От какой? Ты хочешь, чтобы я помнила свою родную мать, но запрещаешь
мне видеться с её родными! Ты топчешь мать своего сына, прикрываясь любовью к той, которая давно умерла…
Отец стоял у двери, раскрыв рот и то ли хотел что-то сказать, но у него не получалось, то ли хватал ртом воздух.
Мария ШВЕЦОВА "Элька" (в книге "Кто я? Зачем я?")
Они. Мне. Врали.
Все 14 лет. Ладно, меньше. Вряд ли я понимала что-то в свои два года. Но раз уж хотели сохранить всё в тайне, могли бы и дальше не
говорить. Можно ведь как-то по-другому решить вопрос с Элькой. Не впутывая меня.
Не представляю, как мы будем с ней жить в одной комнате. Па говорит, подружитесь.
Ма ходит бледная, как стена в медкабинете.
Я тоже, наверное, не айс. Даже Маринка заметила.
— Ты сегодня странная, Лерк.
— Семейные проблемы.
— А что случилось?
— Сестра приезжает. Двоюродная, — добавила я. Даже ей не могу рассказать правду.
— Вы с ней в контрах?
— Не знаю. Мы не общались ещё никогда.
Все бы и оставалось в тайне, если бы мама Эли не заболела и отцу не пришлось взять ее к себе.
Ольга ЗАМЯТИНА "Один на тысячу"
Эта книга стоит особняком в ряду книг о сложных семейных историях.
У Риты очень необычная семья и ВСЕ ДРУЖАТ!
Дело в том, что моя мама – художница.
Да, такая вот у меня творческая семья: писатель и художник, ни одного инженера или продавца. Родители и познакомились на почве работы. Сказку папы перевели на русский язык и, когда потребовался иллюстратор, обратились к маме. Через год, когда книга вышла в свет и стала довольно популярной, издательство решило представить её на книжной выставке в Москве. Именно там, в маленьком душном
отсеке, выделенном издательству, моя мама и провела бок о бок с моим будущим папой Жаном Барранде целых два дня.
Потом они полюбили друг друга, и, вопреки всем маминым надеждам, именно папа решил сменить место жительства, перевезя два своих чемодана в её однокомнатную квартиру. Через год родилась я, а ещё через год папа вернулся в Париж, оставшись с моей мамой в самых тёплых дружеских отношениях.
«Просто мы из разных миров», – пожимала плечами мама, рассказывая об этом.
«Мы как-то не так жили, понимаешь? Нет гармонии», – вздыхал папа.
Два месяца назад мы с мамой и Женей перебрались в новую квартиру. И, если раньше я видела школу из окна моей комнаты, то теперь
должна ехать долгих семь остановок на трамвае.
Но расскажу сначала о том, как появилась в нашем доме Женя, моя сестра. Мне было девять лет, когда мама решила освоить вождение. Папа её поддержал, оплатил автошколу и, когда приезжал меня навестить, даже занимался с ней на площадке у магазина стройтоваров. Машину ради этого арендовал, у мамы ещё не было.
– Ты – очень молодец. Ещё немного учиться! – сказал он, когда мама остановилась в двух сантиметрах от столбика ограждения, и вытер абсолютно мокрый от переживаний лоб.
Через два дня после получения прав мама попала в аварию. Когда на место происшествия приехал милиционер, он схватился за телефон, чтобы вызвать скорую. Весь лоб у мамы был в кровавых полосах.
– Не стоит, – остановила его мама неожиданно бодро для её состояния. – Мне очень неудобно, – она перешла на шёпот, чтобы
не услышал водитель из пострадавшей машины, – но это не кровь. Это… краска!
Милиционер слушал её, раскрыв рот.
– Вы понимаете, – продолжала мама, – я – художник, у меня тут картина. А как раз светофор был, и я подумала, что надо по-другому… Ну, исправить вот здесь, более насыщенный красный. – Она полезла в машину. – Я вам сейчас покажу.
Милиционера звали Ваней. Он влюбился в маму на месте. Через год на свет появилась Женя. Таня, моя соседка по парте, как-то сказала мне, что мы, получается, с Женей сводные сёстры, раз у нас папы разные, но я её чуть не стукнула за это. Потому что Женя – моя единственная родная сестра. А папы…
Ну что папы? Жан обожает Женьку, а Ваня – меня.
Кстати, замуж за Ваню мама так и не вышла. Она говорит, что его семья отговорила: маме было тридцать лет, а Ване двадцать два.
Так в нашей семье стало на одного ребёнка и одного приходящего в гости папу больше.
семья – это так просто: мама, папа, трое детей. А у меня… даже с семьёй всё не как у всех. Папа в Париже. У него там жена и дочь. Мама в любой момент влюбится снова. А Женька… как ни крути, моя сводная…
Если считать всех бывших, настоящих и будущих супругов и детей моих родителей, выйдет целая толпа. Порой это напрягает. Недавно объясняла однокласснице Тане, что Матье, который мне только что написал в ватсап «Bonjour», – это старший сын от первого брака Софи, второй жены моего папы Жана...
А еще же есть бабушки и дедушки!
Когда я прилетела на лето в Париж к папе, к проблеме выбора моего нового хобби неожиданно подключилась вся его большая семья. Жена Софи, их четырёхлетняя дочь Мишель, четырнадцатилетний Матье, сын Софи, и даже Рене, папа Матье.
– По-моему, ты – актриса, – говорила Мишель, конечно же, по-французски, и с разбега обнимала меня за талию.
– А по-моему, танцы, просто другие, – замечал Матье.
– Может, иностранные языки, – добавляла Софи, – у тебя же явный талант.
На французском я действительно болтаю без проблем, впрочем, как и все дети, рождённые в двуязычной семье. Говорят, таких называют билингвами.
Но когда на очередном ужине с цыплёнком, салатом и вином эту проблему начали обсуждать уже и друзья папы и Софи, я попросила больше не поднимать тему моего хобби...
Как видите, тема разводов, неполных семей, новых родственников показана в современной литературе далеко не шаблонно и не однозначно.
По крайней мере эти книги помогут читателю, переживающему такую ситуацию в жизни, увидеть, что он не одинок в своем горе, и что разные люди выходят из таких проблем по-разному...
А может быть и подскажут какие-то практические пути выхода из сложного периода.