Глава 17
До того, как стать капитаном «Волгонефти», некоторое время Владимир Константинович командовал большим речным толкачом. Это было буквально за год до того, как его повысили, поручив танкер. В тот чудесный летний день мощное судно упорно толкало перед собой две баржи, тяжело груженые песком. Чтобы те не «разбежались» в стороны, их крепко-накрепко пришвартовали друг к другу, и таким образом получился длинный катамаран из двух тесно прижавшихся корпусов. Между ними – своеобразная арка высотой примерно три метра.
Рейс предстоял недолгий, послезавтра предстояло вернуться домой, и половина пути была уже позади. Но неожиданно рулевой заметил далеко впереди, у самой линии горизонта, одинокого рыбака. Тот уверенно греб на своей деревянной лодочке прямо на толкач. В таких случаях полагается подавать предупредительный сигнал. У толкача он столь мощный – мертвого разбудить может. Наподобие тепловозного, от которого, когда его слышат автовладельцы и их пассажиры, бегут мурашки по телу и уши закладывает, если находишься недалеко.
Толкач подает сигнал, и тишину волжского простора буквально взрывает этот надсадный мощный рёв. От рыбака – никакой реакции. Даже головы не повернул, хотя слышно прекрасно. Потому, кстати, и сирена такая ядрёная, чтобы привлекать внимание не «я что-то вроде где-то слышал», а наверняка. Константиныч приказывает снова дать гудок. Бесполезно. Рыбак продолжает грести что есть силы прямо на толкач с баржами, не пытаясь даже понять, к кому обращены эти дикие механические вопли.
Капитан побледнел. Есть отчего: если бы толкач шел один, он бы запросто обогнул утлую лодчонку, а потом экипаж обругал как следует с борта того лоботряса, который там не слышит ничего вокруг. Кстати, а если глухой? Или сильно контуженный? Но даже в этом случае ощутить можно: звук от сирены распространяет мощную вибрацию. Так вот, когда толкач один – он свободен маневрировать, как захочет. Когда же идет с баржой, тем более их спаркой – тут уж ничего не поделаешь, поскольку разворот – это очень медленно, у барж ведь двигателей нет. А плюс ветер, течение, масса груза…
Словом, когда лодчонка вплотную приблизилась к катамарану, члены экипажа замерли. И видели только, как судёнышко зашло между корпусами барж, а там – сталкиваются две волны, идущие от носа. Они лодку подняли на дыбы и хлопнули о бурные воды, перевернув. Всё было кончено за считанные мгновения.
Конечно, за этим последовал сигнал «Стоп, машина!» Правда, толкач ещё несколько сот метров прошел вперед – у барж ведь сильная инерция, тем более с песком. Да ещё, как назло, накануне всю ночь почти шел дождь, и груз напитался влагой, что добавило ему несколько тонн веса. Но вот судно остановилось. Срочно были вызваны представители властей, милиции. Стали разбираться, искать того незадачливого гражданина.
Он буквально в воду канул. И как теперь быть? Не передать словами, сколько нервных клеток сгорели в голове Константиныча, когда он думал о произошедшем. Как-никак, человека погубил. Кто всегда виноват на судне в первую очередь? Капитан, с него спрос. Но судьба была к нему благосклонна. А ведь хотели было уже и уголовное дело заводить. Всё-таки человек погиб, да не самоубийством жизнь покончил, – его катамаран погубил. Тут, хочешь не хочешь, а надо всё выяснить досконально, таков закон.
Через пару дней Волга прибила к берегу того рыбака. Вскрытие показало: когда случилась катастрофа, он был чрезвычайно пьян. Настолько, что вообще ничего соображать не мог. Употребил горячительного столько, что «в этом спирте крови не обнаружено», говоря шуткой одного сатирика.
Про людей, когда они идут (или гребут вёслами, как в этом случае) под воздействием такого количества алкоголя, говорят – «шел на автопилоте». Вот «автопилот» и привел рыбака аккурат между баржами, которые его затянули под корпус. Мужчина просто захлебнулся, и ему повезло ещё, что под винты не попал. Иначе – фарш и неопознанный труп. В те годы генетической экспертизы не проводили.
Константиныча вызвали к начальству пароходства и сообщили: никаких обвинений вам предъявлено не будет, поскольку произошел несчастный случай. Вы действовали четко по инструкции, а гражданин тот – по пьяной лавочке. Она его и сгубила. Сам виноват. В дальнейшей карьере капитана Парфёнова, к счастью, подобного не случалось.