В трактире было многолюдно. Кавалерия, разобравшись с постоем, заполнила все столики. Граф, показавший женатому Моне кулак, испросил честного обслуживания. Впрочем, распорядитель при одном взгляде на толпу в мундирах понял, что претензии в случае чего будут предъявлять в развернутом виде и не только ему, но и всему заведению с крыши до фундамента, поэтому с несчастным видом поспешил на кухню для отдачи соответствующих распоряжений.
Пока граф с командиром беседовали о делах, остальная публика расположилась по хозяйски. Кто-то даже скинул мундир, положив на него саблю и пистолет.
Анчутка, сидящий подле графа в незримом обличье, хрустел сухариком и с интересом разглядывал кавалерию. Его Высочество по просьбе графа умудрился таки набрать эскадрон благородного происхождения, поэтому между собой обращение было весьма уважительным. Однако великосветские манеры в походных условиях считались отчаянным моветоном, и кавалеристы мало того, что пили самогон на голодный желудок, так еще и вытирали руки о скатерть, чем вызывали в душе распорядителя самые нехорошие подозрения и даже разрывали эту самую душу пополам.
Внезапно анчутка заметил под одним из столов потаньку. Мелкая нечисть никогда не избегала народных гуляний, а уж отдыхающий служивый люд тянул ее как магнитом. Потанька меж тем из хулиганских побуждений лил самогон и компот на мундиры, ронял отбивные на штаны и даже умудрился высыпать полную перечницу в салат одного из посетителей. Это доставляло ему необыкновенное удовольствие.
Ходя от столика к столику, он вдруг обнаружил лежащий на чьем-то мундире пистолет. Вещица была совершенно необычна для здешних мест, и потанька в крайней заинтересованности заглянул в дуло, потыкал пальцем в пороховую полку и нажал курок.
Грохнул выстрел.
Командир вскочил, обвел взглядом трактир и нахмурился.
- КТО ПАЛЬБУ УСТРОИЛ, СОБАЧЬИ ДЕТИ?
Один из кавалеристов покосился на пистолет и встал.
- Так, мать их, ни с того ни с сего пальнул… лежал вот тут, на стуле, и сам пальнул… что за…
Что за, командиру объяснять не требовалось. Он набрал в грудь воздуха и сверлил провинившегося взглядом.
- Раз в год, твою душу, ружье само стреляет!!! Какой придурок притащил в кабак заряженный пистолет? Вашу… придурки… в приличных местах…. а вы… войну устроить решили?
Кавалерист виновато разводил руками, другие же примолкли. Нрав у командира был тяжелый, и под горячую руку можно было поиметь крупных неприятностей. Кто-то украдкой пытался из своего пистолета выковырять пулю.
Потанька смотрел на рассеивающийся дым восторженными глазами и, завидев анчутку, ткнул пальцем в дырку в стене.
- Ух ты!!! Глянь, какая дыра!!! Я кнопку дернул, а он как бахнул!!! Давай еще раз нажмем!!!
Анчутка взял потаньку за ухо и насупился.
- Ты что, смертоубийство тут решил устроить?
- Не, я просто кнопку дернул… а тут такой бабах!!!
Анчутка вздохнул.
- Если еще раз будешь хулиганить с пистолетом, я тебя аукам отдам на перевоспитание. Будешь в кустах сидеть с шишкой в зубах и сову изображать.
- Какую сову? – Удивился потанька.
- Птицу. Символ мудрости.
- Зачем мудрости? – Не понял потанька.
Анчутка вздохнул. Смысловые конструкции, состоящие более чем из одной мысли, у потаньки в голове не задерживались.
- Затем, что со стороны ты круглый идиот. А с шишкой во рту будешь походить на сову.
- И я мудрым буду? – Уточнил потанька.
- С шишкой во рту ты будешь невероятно умным. Во всяком случае, не будешь говорить глупости.
Потанька задумался.
- А какие глупости я не буду говорить?
Анчутка потрепал его по голове.
- С шишкой во рту ты вообще ничего говорить не будешь. А это первое правило, чтобы не говорить глупости.
- А второе какое правило?
Разговор пошел в тупик. Анчутка посмотрел на потаньку, снова вздохнул и ткнул пальцем в дырку от пули.
- А второе правило – не дергать за всякую фигню, которая попадется на глаза. Понял?
- Да почему фигню? – подпрыгнул потанька. – Глянь, какая дырища!!!
Анчутка показал пальцем на командира кавалерии, в это самое время доступно объясняющего подчиненным последствия хождения с заряженными пистолетами, разевания рта в трактирах, а также присущего подчиненным рукожопия, скудоумия и сомнений в их благородном происхождении.
- Лекция командира и тебя касается. Поэтому даже не пытайся вникнуть, лучше делай виноватую морду и кивай головой. Иначе как пить дать отдам аукам, будешь сидеть остаток дней своих с шишкой во рту.
Потанька вздохнул.
- Ничего не понял, но к сведению принял, - и усердно принялся кивать головой.
Пламенная речь командира к тому времени подошла к концу. Граф Мангус, имеющий собственные представления о роли кавалерии в жизни города Старгорода, хлопнул его по плечу и предложил вернуться к трапезе.
- Дружище, что же вы так отчитываете своих конников, - усмехнулся граф. – Да хоть бы и постреляли, меньше найдется охотников перечить.
Командир покосился на притихших подчиненных.
- Охотников перечить эти отпрыски изведут быстро, однако на пьянку заряженные пистоли таскать не следует. Они же без лишних мыслей могут поставить этого Моню, да из пистолей с его башки на спор бутылку сбивать. А потом на битом стекле сами и порежутся по нетрезвому делу.
Граф усмехнулся.
- Ну, коль так, то завтрашним днем дам им пару уроков. Я тут кочергу практикую, заместо шпаги, очень полезный инструмент.
Командир пришел в восторг.
- Отменная идея! Я, понимаешь, всегда опасаюсь, когда они начинают шпагами после застолья махать. Пока до смертоубийство не доходило, но рожи у каждого второго поцарапанные. До того дошло, что лекарь к трапезе целую сумку бинтов таскает.
Граф окинул взглядом веселящихся кавалеристов и довольно улыбнулся.
- Я, собственно, чего-то такого от Его Высочества и просил.
Командир хмыкнул.
- И именно чему-то этому Его Высочество категорически не дал в поход пушку.
«Я вас, коней породистых, знаю, - говорит, - мне этот город нужен целым и, желательно, с населением».