25 марта 1983 года в отеле “Элизе” в Нью-Йорке, задохнувшись от попадания в горло колпачка от пузырька с лекарствами, ушел из жизни последний из могикан американской литературы.
Теннеси Уильямс.
Более нелепой смерти он себе выдумать не мог, хотя смерть – одна из главных героинь великой четверки его пьес: “Стеклянный зверинец”, “Трамвай “Желание””, “Кошка на раскаленной крыше”, “Ночь игуаны».
Изысканную депрессивность он унаследовал от Чехова, физическое нездоровье от своего папаши, торговца обувью, который, если оказывался дома, только наверное для того, чтобы высказать в лицо слова проклятья в лицо нелюбимой жене и сыну.
Отсюда и вся эта невыносимая тяжесть бытия в пьесах Уильямса. Путь к славе и успеху стал для него и крестным путем.
Убогая окраина, и есть в ней, однако, в ее захудалости – не в пример таким же задворкам других великих американских городов – какая-то совершенно особая, забористая краса…
И всему здесь под настроение игра черных музыкантов в баре за углом. Да и куда ни кинь, в этой части Нью-Орлеана вечно где-то рядом, рукой подать, – за первым же поворотом, в соседнем ли доме – какое-нибудь разбитое пианино отчаянно заходится от головокружительных пассажей беглых коричневых пальцев. В отчаянности этой игры – этого «синего пианино» – бродит самый хмель здешней жизни…
Так начинается одна из самых пленительных и драматичных пьес “Трамвай “Желание”.
Убогая окраина, жизненный клубок противоречий, из лабиринта которого нет выхода кроме, как в алкоголь и наркотики, все это – экспозиция пьес Уильямса.
Пьесу “Трамвай “Желание”” можно было озаглавить по аналогии с Чеховым и “Две сестры”:
Бланш: Смерть бьет по карману, мисс Стелла! А вслед за Маргарет – старенькая кузина Джесси, тут как тут. Да, неумолимый жнец прижился у нашего порога, Стелла. «Мечта» стала его штаб-квартирой…
Советские театры любили Уильямса, его упадничество, как иллюстрация загнивающего капитализма. Но коммунизм испустил дух быстрее, чем вечно загнивающий капитализм. А человеческая драма меленького человека наедине со своими проблемами и с самим собой осталась.
Все та же, начало которой было положено в “Трамвае “Желание””, только название другое: “Кошка на раскаленной крыше”:
Маргарет: А я-то мечтала: вдруг алкоголь тебя обезобразит и тогда страдания великомученицы Мегги станут не такими жуткими. Но нет в жизни счастья, нет. Ты будто еще похорошел с тех пор, как подружился с бутылкой. Мускулы разгладились, движения стали мягче; не подумаешь, что ты спортсмен…
Теннеси Уильямс – мастер напряженного диалога. По сути все действие сосредоточено в нем.
Чеховская элегичность и лирика доведены у Уильямса до невротического накала. Если все герои Чехова еще находятся в мучительном поиске выхода из тупиковой ситуации, то у Уильямса - уже не ищут выхода. Теннеси Уильямс, словно один из героев пьесы Чехова. И, наверное, это – “Тригорин”. Так и называлась одна из последних пьес Уильямса.
Пьеса неудачная, физическое здоровье пожилого гомосексуалиста, поддерживающего свой жизненный потенциал виски и наркотиками, дало о себе знать.
Звездный час, которые пережили актеры, снимавшиеся в экранизациях по пьесам Уильямса, тоже был недолгим. Марлон Брандо, Ана Маньяни, Ричард Бёртон – почти повторили судьбу героев Уильямса.
Блистательная Элизабет Тэйлор со своими фиалковыми глазами прожила дольше остальных, пополнив список мужей, детей и разводов. Последним в писке был, кажется, андроид Майкл Джексон.
Пол Ньюман дотянул до 83, чтобы умереть от рака.
Эпилогом жизни великого и неподражаемого Теннеси Уильямса могли бы стать слова Тригорина из «Чайки»:
И так всегда, всегда, и нет мне покоя от самого себя, и я чувствую, что съедаю собственную жизнь, что для меда, который я отдаю кому-то в пространство, я обираю пыль с лучших своих цветов, рву самые цветы и топчу их корни…