В этот день после ужина в кафе Александр и Галина возвращались домой в хорошем настроении. Перед расставанием они решили вместе заглянуть к Зинаиде Николаевне, чтобы узнать, как та себя чувствует. Женщина должна была чувствовать себя прекрасно, ведь здоровый дневной сон и лечение, которого она придерживалась, шли на пользу.
Зайдя в подъезд Игнатьев заметил, что у почтового ящика с номером квартиры матери возится какой-то парень. Он старательно запихивал мятые газеты с рекламой в ящик и уже достал зажигалку, чтобы поджечь содержимое.
— Эй! А ну, стоять! Быстро потушил! — рявкнул на него Александр и подошел вплотную к парню. Тот скинул горящие обрывки газет на пол и принялся яростно их тушить подошвой своих кроссовок. — Бураев? — будто удивился Игнатьев. — Снова здесь гадишь? — Сейчас, что интересно, он не испытывал к Павлу злости. — Сколько тебе можно говорить? Что мне с тобой делать?
— А что ты со мной сделаешь? — снова дерзко произнес Буря. Наверное, он по-другому общаться и не умел.
— Ты пытался поджечь ящик моей матери. Так? Я это видел, и у меня есть свидетель, — Александр указал на Галину. — А это называется хулиганство, и за него придется ответить.
— Ничего я не поджигал, — пошел на попятную Павел, — и ничего мне за это не будет. Тоже мне, лоха нашел!
— Саша, да бог с ним. Пойдем, — предложила Галина.
— Подожди, если его сейчас отпустить, он снова что-нибудь натворит. С таким контингентом нужно поступать строго и даже жестоко, — ответил ей Игнатьев и посмотрел на Бураева.
— Ты лучше бабу свою послушай, а то я с тобой жестоко поступлю, — с угрозой сказал парень.
— Во-первых, она тебе не баба, а во-вторых, еще раз мне тыкнешь...
— И что будет?
— Для тебя — ничего хорошего.
— Что будет, дядя? — Буря потянулся к воротнику Александра, но не успел его даже задеть, как тот вывернул ему руку, прижав парня к стене. — Пусти, кo3линa! — закричал Бураев.
— Саша, не связывайся ты с ним! Отпусти его! — вмешалась Галина.
Игнатьев послушал женщину и отпустил Бураева. Однако парень достал из кармана нож и оголил клинок.
— Сейчас я тебя рe3aть буду, волк тряпочный...
— Галя, спустись вниз, — Александр сообразил быстро. Главное для него — безопасность Галины. Он посмотрел Буре прямо в глаза и сказал: — Нож — это уже другая статья, и она посерьезнее будет. Хорошо подумал?
В следующее мгновение Буря сделал движение рукой, в которой находился нож, вперед, но Игнатьев успел отскочить влево, перехватив бандита за рукав. И вновь Павел оказался лицом к стенке с заломанной за спину рукой.
Гнев и ярость овладели Александром, и Галина по-настоящему испугалась. Она подумала, что Саша просто по стенке размажет Буреева. И если бы не она, то так и случилось бы. Сильного мужчину едва удалось образумить только когда он изрядно «навалял» Бураеву, выплеснув на него основную долю ярости.
Сей факт не обошел внимания соседей. Кто-то даже полицию вызвал.
***
Бураева поместили в изолятор временного содержания. Хмурый и избитый он одиноко сидел за решеткой и толстым слоем оргстекла, поглядывая на проходящих мимо работников отделения и граждан. Толстая куртка спасла бандита от сильных увечий, но сам Буря об этом вовсе не думал. А думал он о том, как бы побыстрее позвонить своему отцу.
Когда Александр и Галина давали показания участковому уполномоченному Хабелину, сотрудник правоохранительных органов не скрывал своей радости от того, что наконец злостного нарушителя удалось взять с поличным. На ноже, которым Бураев все же ранил Игнатьева, остались кровь потерпевшего и отпечатки пальцев преступника.
— Теперь я вам могу точно дать гарантию, что Бураев от ответственности не уйдет, — поглаживая папку с заведенным уголовным делом, довольно произнес Назар Андреевич.
— Но ведь адвокат его опять отмажет, — предположил Александр.
— А адвокат уже не поможет. Все! Баста! Он помогал, когда у нас ничего на Бурю не было. Сейчас же у нас доказательств и свидетельств выше крыши. И ваша рана на руке как раз кстати.
— Саша, ее надо обработать хорошенько. Пойдем домой, мы теряем время, — настаивала Галина.
— Галя, я готов потерять сколь угодно времени, лишь бы быть уверенным, что в этом деле была поставлена точка, — ответил ей Игнатьев.
— А что вас смущает? — полюбопытствовал Хабелин.
— Да здесь такое дело... Я сейчас в отпуске, а буквально через неделю я уезжаю в Москву. Здесь остается моя мать и... — Александр посмотрел на Галину, — ...моя подруга. И я боюсь, что этот подонок начнет мстить.
— Не думаю, что у него это получится, — улыбнулся участковый. — Я знаю эту категорию — рабская психология... В общем, можете не волноваться.
— Хотелось бы в это верить, но увы, Назар, пока Бураева не посадят, я не смогу быть спокойным до конца.
— Александр, дело в том, что на ноже, который мы отправили на экспертизу зафиксированы отпечатки пальцев Бураева и следы вашей крови, — напомнил полицейский. — Это уголовное преступление. Он будет наказан, не сомневайтесь.
— Назар Андреевич, скажите же ему, что надо срочно ехать в больницу, — попросила Галина. — Надо обработать рану, наложить швы. Я врач, знаю, что говорю.
— И правда, Александр, поезжайте-ка со своим врачом в больницу. Нам медицинское освидетельствование тоже не помешает. Вы меня понимаете? Да и о здоровье своем подумать стоит. Машину дать?
— Спасибо. Не помешало бы, — ответила Галина. — Как ты себя чувствуешь? — обратилась она к Игнатьеву.
— С тобой — хорошо, — улыбнулся тот.
После последних событий Александр почувствовал, что немного устал. Галина была рядом, и это обстоятельство облегчало времяпровождение в родном городе.
Игнатьев не считал себя героем, а только задумывался о том, что люди, которые сейчас были с ним рядом (мама, Галина, Машенька) становились ему все ближе и дороже с каждым днем. Хотелось защищать их и дальше, просто быть рядом. Вспомнил он и про обещание, данное самому себе в день приезда.