Историю об уникальном пациенте специализированной психиатрической клиники рассказал знакомый психиатр. Передаю почти дословно.
Семь лет в стационаре находился больной, которому так и не смогли поставить четкий диагноз. Симптомы не вписывались ни в одну из форм шизофрении, хотя в психиатрии был известен похожий случай в начале 20 века в швейцарской клинике. "Синдром чужой руки" - так назвали проявление этой болезни, когда твоей психикой и физикой начинает управлять совершенно посторонний субъект внутри тебя. Священники назвали бы это одержимостью, но тут все гораздо сложнее.
Иван Николаевич (назовем его так) работал бухгалтером в крупной компании. До болезни вел тихую спокойную размеренную жизнь благополучного холостяка. Во время болезни в нем стал господствовать некий Жора - распущенный, психопатический тип, который полностью завоевал скромного бухгалтера. Оставил ему только самые простые естественные отправления - дыхание, туалет, еда. Все остальное тут же управлялось демоническим Жориком.
Пациент лежал в специальной наблюдательной палате. Врач входил только в сопровождении санитаров. Жора в Иване проделывал непристойные вещи при виде медсестер, вел себя как обезьяна в зоопарке, сбрасывал одежду, кричал, обещал надругаться над всеми, кидался к решетке, всем своим животным видом показывая, как сильно он жаждет выйти на волю. Когда в туалете или за едой включался Иван Николаевич, начинал плакать, извиняться, просил "расстрелять его". Сильные нейролептики превращали Жору-Ивана в растение. Но стоило пациенту немного прийти в себя, кошмар повторялся.
Семь лет пациент провел в закрытой психиатрической клинике. Приезжали профессоры из Москвы, гадали, как можно помочь пациенту. Пришли к выводу, что это тот редкий случай, когда не помогла даже шоковая терапия. А лоботомия в России законом запрещена.
Закончилось все тем, что Иван Николаевич взбунтовался против демонического Жорика, скрутил одеяло, обмотал вокруг шеи и придавил то немногое, что оставлял Ивану под контролем безумный Жора - дыхание. Санитары не успели привести Ивана Николаевича в чувства. Кто-то посчитал, что это был гуманный исход.