В 1973 году PURPLE поменяли Иэна Гиллана на никому не известного вокалиста, после чего записали один из самых недооцененных рок-альбомов - Burn.
«Скажу честно - это была очень тяжелая работа, когда я пришел на место Иисуса Христа в качестве вокалиста DEEP PURPLE».
Что имел ввиду Дэвид Ковердейл, когда сделал такое заявление? На самом деле Дэвид подразумевал, что вокалист DP Иэн Гиллан после выхода пластинки In Rock сыграл роль Иисуса Христа в оригинальной версии мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера и Тима Райса Jesus Christ Superstar.
Гиллан присоединился к DEEP PURPLE летом 1969 года, заменив Рода Эванса, и вместе с Роджером Гловером, в тот же момент влившемся в группу вместо басиста Ника Симпера, положил начало составу Mark II.
Пройдет четыре года, и Дэвид Ковердейл притащится с бутылкой виски Bell на прослушивание. Будущий секс-символ рока был тогда неуклюжим и никому не известным парнем, напуганным своим же сверхсмелым поступком. Несмотря на полное отсутствие опыта, ему предложили ботиночки Гиллана (или сандалии, учитывая последующее высказывание Дэвида).
Не то чтобы Ковердейл был первым кандидатом на роль фронтмена третьей версии PURPLЕ, вовсе нет. Если бы всё пошло так, как запланировал Ричи Блэкмор, то должность солиста DP досталась бы Полу Роджерсу из группы FREE.
Да и Фил Лайнотт из THIN LIZZY где-то в альтернативной реальности также мог бы стать вокалистом группы, но как басист он явно не устроил ни Блэкмора, ни Иэна Пэйса, что выяснилось после нескольких совместных сессий.
История непростая и накрученная, поэтому лучше начать издалека.
Обстоятельства, которые привели к тому, что Дэвид Ковердейл, а также басист-вокалист Гленн Хьюз, стали людьми PURPLЕ, начались ещё в декабре 72-го, когда Иэн Гиллан объявил о своем намерении покинуть группу через шесть месяцев. Гиллан решил заблаговременно предупредить всех, чтобы «никто не смог несправедливо воспользоваться ситуацией», как загадочно объяснил он около трех десятилетий назад.
Семьдесят второй год был напряженным для группы: они записали LP Who Do You Think We Are! не в лучшем настроении, остаток проведя в туре по США. Продажи пластинок и посещаемость концертов быстро росли, но отношения между участниками коллектива ухудшались в обратной пропорции.
Главный конфликт произошел между Гилланом и Блэкмором, они поссорились и не желали признавать существование друг друга. Но несмотря на это, непрерывная работа группы определенно приносила плоды: в 1973-м Billboard назвал PURPLЕ самой продаваемой группой предыдущего года. Machine Head и Made In Japan сделали своё дело.
К сожалению, этот факт не стал поводом для радости в группе, которая была на грани взрыва. Клавишник Джон Лорд жаловался, что музыка PURPLЕ не достаточно развивается, Блэкмор постоянно прикалывал Гиллана и был недоволен финансовым раскладом в группе. «Я пишу около восьмидесяти процентов материала, а все доходы делятся на пять равных частей. Это неуважение», - жаловался Человек в черном.
Итак, Ричи стал первым, кто задумался об уходе. Ещё в конце 71-го он договорился встретиться в студии с барабанщиком PURPLЕ Иэном Пэйсом и вышеупомянутым Филом Лайноттом. Проект назвали BABY FACE, и Блэкмор открыто говорил о нем в музыкальной прессе, к большому раздражению Гиллана. Еще больше гитарист разозлил Гиллана, начав целую эпопею с восхищением Полом Роджерсом как певцом.
А вот что вспоминает Иэн Пэйс сегодня о затее с Филом Лайноттом: «Это действительно было, мы с Ричи обдумывали идею попробовать что-то в формате трио. Нам понравилась идея трио, потому что она дает больше свободы - людей мало, и каждый должен заполнять все дыры, спрятаться некуда».
Пэйс добавил: «Мы с Ричи действительно считали, что у Фила Лайнотта великолепный голос, да и весь его образ был замечательным. Поэтому мы решили попробовать что-нибудь вместе в студии. Но кончилась эта затея ничем, поскольку в тот момент Фил отлично выглядел и отлично пел, но не слишком хорошо играл на басу! Потом он научился, очень, очень скоро, но когда мы встретились, у него были совершенно детские проблемы с тем, чтобы хорошо настроить бас, играть в правильной тональности или в нужном темпе».
«Так что мы очень весело провели время, но от чего-то реального это было настолько далеко, насколько только возможно. Мы с Ричи быстро поняли, что в плане ритмики затея не сможет работать, хотя голос Фила был великолепен».
«Не знаю, что именно произошло, но эти записи просто затерялись в тумане времени - возможно, они были просто стерты студией. И это все, что было тогда - мы просто хотели посмотреть, сможем ли мы немного поразвлечься с этим трио как со сторонним проектом. Он никогда не предназначался для того, чтобы занять место PURPLЕ».
Тем не менее несколько дней BABY FACE не улучшили атмосферу в DP. И когда примерно через год после этих сессий Блэкмора с Пейсом и Лайноттом Иэн Гиллан объявил о своем намерении уйти из PURPLЕ, вокалист предполагал, что на этом и закончится история группы: «Мы должны уйти, пока мы на вершине», - пояснил он тогда.
И то, что группа сохранилась, хотя, конечно, для DEEP PURPLЕ в данном случае слово «сохранилась» весьма относительно, во многом было связано с позицией менеджмента. Гиллан ушел, и его последнее шоу с DP Mark II состоялось в Японии 29 июня 1973 года.
Блэкмор и Пэйс все еще шумели в прессе о BABY FACE с Лайноттом, а заодно и о Поле Роджерсе. Итак, менеджмент, не афишируя своих действий, связался с Джоном Лордом и басистом Роджером Гловером, спросив их, будут ли они заинтересованы в сохранении DEEP PURPLЕ без Гиллана, Блэкмора и Пэйса, предположительно с тремя совершенно новыми музыкантами. Лорд поначалу просто рассмеялся, он уже сам прикидывал варианты ухода из PURPLЕ, чтобы присоединиться к своему старому приятелю Тони Эштону, записавшему к тому моменту три студийных альбома с ASHTON, GARDNER & DYKE.
А между тем слухи о BABY FACE дошли уже до абсурда, и менеджмент THIN LIZZY был вынужден опубликовать в прессе опровержение, настоятельно заявив, что у Лайнотта нет абсолютно никаких планов записывать что-либо с Блэкмором и Пэйсом.
Однако в то время, как, впрочем, и в любое другое, хватало людей с языками длиннее, чем у Дракона Джина Симмонса из KISS, так что страсти вокруг этой темы не улеглись полностью.
В конце концов Лорд и Гловер согласились изучить возможность сохранения PURPLЕ. Но в результате сложной цепочки событий Гловер потерял возможность что-либо решать, а затем и вообще оказался вне группы, Блэкмор и Пэйс снова нарисовались как движущая сила DP, а Лорд принял их сторону.
Поворотным моментом стал апрель 1973 года, когда Ричи, Джон и Иэн Пэйс, отыграв серию наспех организованных концертов в США, оказались в Whiskey A-Go-Go в Лос-Анджелесе на выступлении быстро развивающегося британского трио TRAPEZE. Джон и Иэн уже некоторое время отслеживали TRAPEZE, а интерес их вызывал впечатляющий басист группы, «крепкий молодой северный парень» Гленн Хьюз.
С одобрения Ричи было решено перейти к решительным мерам, оставляющим Гловера за бортом. В мае, после концерта TRAPEZE в Лондоне, Лорд спросил Хьюза, не хочет ли тот присоединиться к группе DEEP PURPLЕ. Но Гленн ответил, что ему это совершенно неинтересно, и он предпочтет остаться со своими товарищами в TRAPEZE.
«В семьдесят третьем моя группа TRAPEZE уже стучалась в двери», - вспоминает Гленн Хьюз. «В южных штатах Америки мы распродавали от пяти до восьми тысяч билетов. Наш американский лейбл London Records, к которому в то время относились также ZZ TОР, собирался поднять нам ставки, добавить маркетинга и продвижения... Мы были на пороге чего-то большего. Мы ведь правда хорошо справлялись».
Что же в таком случае заставило Гленна передумать и присоединиться к PURPLЕ?
Два фактора. Во-первых, деньги. «Smoke On The Water была самой популярной песней в США, и я внезапно увидел много денег». И еще перспектива спеть вместе с Полом Роджерсом.
«Я подружился с Джоном Лордом и Иэном Пэйсом, но Ричи Блэкмор был мрачным и загадочным, я не знал, как с ним общаться», - смеется Хьюз. «В любом случае, я видел выступление PURPLЕ на Felt Forum в Нью-Йорке. Это было великолепно. Они рассказали мне об уходе Иэна Гиллана и добавили, что в качестве его замены видят Пола Роджерса. И вот когда они рассказали мне об этих планах, думаю, это стало решающим моментом. Я был по-настоящему в восторге от возможной перспективы петь с Полом Роджерсом. И думаю, Дэвид Ковердейл не обидится, что я сказал вам это».
Еще одна сложность для него, по словам Хьюза, заключалась в том, что ему «трудно было войти в то, как PURPLЕ понимали музыку - для меня это был слишком простой рок. Если кто-то слушал You Are The Music… We’re Just The Band (третий альбом TRAPEZE - авт.), он мог уловить, насколько всё изменилось после Medusa (второй альбом) - вещи из третьего альбома - это уже настоящий соул».
«Когда PURPLЕ предложили мне эту работу, я был совсем в другом настроении как музыкант. Но я, конечно же, не критикую PURPLЕ, потому что совершенно очевидно, что за эти годы я очень много набрал полезного для себя, просто для себя самого я двигался вперед совсем в другом направлении», - продолжил Гленн.
Иэн Пэйс пояснил: «В то время было много приличных групп, но лишь немногие музыканты были реально очень, очень хорошими. И у Гленна явно был один из тех голосов, которые выделялись на общем фоне, но Ричи не видел его как основной голос для того, что он задумал. То есть, каким бы хорошим ни был Гленн - а он был и остается великим вокалистом - Ричи чувствовал, что это не тот голос, для которого он хотел бы писать музыку».
«Как басист, да и как бэк-вокалист… Ну, бэк-вокалист - это не совсем правильный термин, это слишком принижает его, скорее, как второй вокал. Ричи чувствовал, что после Иэна, у которого был высокий и очень рок-н-рольный голос, он не хотел бы идти соул-путем с высоким голосом Гленна. Его больше интересовала блюзовая подача. Ему был нужен более низкий блюзовый мужской тембр голоса».
Гленн Хьюз: «Полагаю, они все знали и видели, что я был басистом и основным вокалистом группы - думаю, что Ричи, возможно, был единственным, у кого были оговорки. По правде говоря, Блэкмор тогда хотел заполучить Пола Роджерса на сто процентов. Он хотел, чтобы Пол был солистом в PURPLЕ, а наличие в группе меня в качестве басиста, который также мог бы что-то и петь, было для него сильным бонусом».
Гленн размышляет: «Но как бы ни случилось, а что-то ведь пошло не по плану Ричи, никто не сможет отрицать талант всех, кто оказался в результате в новой группе, и мы все пятеро на том альбоме Burn работали на полную катушку».
Но вернемся ненадолго к Роджеру Гловеру, внезапно оказавшемуся на улице и ставшему жертвой одного из пресловутых перепадов настроения Ричи Блэкмора. Почувствовав, что его как-то очень хитро выпихивают из PURPLЕ, Роджер переговорил с Тони Эдвардсом, со-менеджером группы. И тот заявил ему, что Блэкмор таки передумал насчет BABY FACЕ и решил остаться гитаристом DP, но при условии, что Гловер уйдет. Вот тут Роджер был совершенно ошеломлен, он просто не мог понять, что именно он сделал не так.
«Почему? Что я сделал?» - сначала запротестовал он. Но потом сказал: «Меня не будут выгонять. Я уйду». Правда, Гловер не откололся полностью: он стал главой отдела A&R на лейбле Purple Records и некоторое время занимался там продюсированием пластинок.
Но несмотря на все махинации и старания Ричи, его генеральный план провалился. Полу Роджерсу сильно не понравилась вся эта шумиха в музыкальной прессе по поводу того, что он якобы согласился присоединиться к PURPLЕ, а он ведь только согласился «обсудить это». И Пол Роджерс отклонил предложение группы.
«Мы спросили Пола, согласится ли он с нами поработать», - вспоминает барабанщик Иэн Пэйс. «Но в то время он только что начал разворачивать BAD COMPANY, так что эта идея не продержалась слишком долго».
По мнению Пэйса, даже если Роджерс вписался бы в PURPLЕ, это «сработало бы до первого конфликта», поскольку бывший вокалист FREE несколько иной человек по характеру, и ситуации, которые в PURPLЕ возникали регулярно, просто не принял бы.
Так что, по словам Пэйса, «тут мы просто поняли, что нам не надо торопиться. Мы найдем кого-то нового. Так, в общем-то, и произошло - мы разместили рекламу во всех музыкальных изданиях, и к нам начали поступать сотни и сотни кассет с записями вокала».
«Никто не должен был знать, для какой группы была эта вакансия вокалиста, мы нигде не писали, что это для DEEP PURPLЕ, но похоже, что все поняли просто по ситуации. Так что у многих людей, видимо, возникла идея, что если они отправят кассету, то она может попасть к одному из нас».
Итак, в нашей истории появляется необкатанный, никому не известный, неопытный 21-летний певец по имени Дэвид Ковердейл из Марск-бай-зе-Си, местечка в Северном Йоркшире. Этот человек решил попробовать себя в качестве нового вокалиста DEEP PURPLЕ и отправил свою демо-запись в лондонский офис группы на Ньюман-стрит, приложив
свою фотографию… худощавого парня в форме бойскаута!
«Эта фотография стояла в рамке на каминной полке моей матери», - рассказывает Дэвид. «У меня не было никакого другого подходящего фото, а момент был важным для меня, я послал демо-запись, которая, как мне казалось, представляла меня как настоящего йоркширца, и фото, которое я надеялся потом вернуть, иначе моя мать могла бы серьезно обидеться».
Иэн Пэйс хорошо помнит эту запись Ковердейла: «Это было ужасно!» - восклицает он. «Там было четыре песни, и Дэвид звучал как Скотт Уокер. Он пел в том самом стиле… Ну, стиле Скотта Уокера. По-другому не назовешь. Но была одна песня, в которой он вдруг залез на октаву вверх, всего на три или четыре такта, заметьте, но тут его голос начал меняться. Я, например, сразу подумал - так, что-то тут есть, знаете ли. Я подумал, что этого уже достаточно, чтобы пригласить его и проверить, что он вообще может».
Прослушивание Ковердейла в DEEP PURPLЕ состоялось в середине августа 1973 года в Scorpio Sound Studios в Лондоне, он был напряжен и изрядно заправлен алкоголем.
Пэйс вспоминает: «Появился Дэвид, парень, который работал в магазине одежды в Редкаре, и вдруг он оказывается в положении, когда может получить работу в очень успешной группе – так что он очень нервничал. Потому что работать в магазине одежды - это совсем не то же самое, что выступать на сцене».
«У Дэвида явно был лишний вес, довольно-таки странная стрижка, очень странная одежда и усы, которые были уж совсем непонятно зачем. Но кроме всего прочего, мы ведь искали именно голос, поскольку все остальное как бы исправится само собой. Но Дэвид, очевидно, был очень взволнован, он пришел, размахивая полупустой бутылкой виски, мы зашли в студию и дали ему время расслабиться и успокоиться».
По поводу сравнения со Скоттом Уокером Ковердейл заметил: «О, это забавно, Джон Лорд тоже сказал мне это. Просто я пел в баре Joanna, и этот хит Уокера 68-го года, это была одна из наших удачных вещей на вечеринках. Мы также исполняли песню Whispering Пола МакДауэлла из группы TEMPERANCE SEVEN…»
Ковердейл не уверен, что его демо было худшей кассетой, полученной PURPLЕ: «Пэйси сказал мне, что на одной демозаписи был парень, играющий на пианино одним пальцем Black Night. Йэн сказал, что это было настолько плохо, что он просто расхохотался, а в письме, которое пришло, вместо фото было написано: «Дорогие DEEP PURPLЕ, я не очень красивый, но моя мама считает наоборот». Так что, возможно, он попал к каким-нибудь известным художникам».
Но независимо от Скотта Уокера PURPLЕ поняли, что нашли своего человека: «А вы знаете, что мы прослушивали только одного вокалиста, вы это знаете? Мы прослушивали только одного певца - и это был Дэвид», - признался Гленн Хьюз. «Не знаю, говорил ли вам кто-нибудь об этом, но никого другого на прослушивании мы не видели. И мне так и не довелось послушать другие демо-записи, хотя ходили слухи, что их были сотни, но я не уверен в этом».
«Но я знаю точно, что Ричи Блэкмор хотел заполучить Пола Роджерса, но не срослось. Однако Дэвид был уроженцем Йоркшира, а Роджерс тоже был откуда-то оттуда… И я думаю, вы знаете, что Дэвид был немного под влиянием FREE, вы можете услышать это в его голосе. Это всё неплохо, потому что Пол Роджерс - отличный певец, и я тогда подумал, что с Дэвидом у нас получится».
Несмотря на нервозность перед прослушиванием, Ковердейл утверждает, что никак не чувствовал на себе веса наследия PURPLЕ: «Ну нет, совсем нет. У парней из Йоркшира этого нет. Я не почувствовал ничего, кроме доброжелательного отношения ко мне. И группа не просила меня пытаться воссоздать какую-то песню».
«Я был бы очень рад попробовать Child In Time, но они сразу сказали… о нет, давай оставим это и двинемся дальше. Группа произвела на меня впечатление, я не мог и мечтать о лучшем знакомстве, чем с этим сумасшедшим домом. Но в то время я ещё совершенно не представлял себе, насколько невероятно глобальными и знчительными были DEEP PURPLЕ».
Дэвид добавляет: «Самое странное, что когда я начал осваивать Америку с WHITESNAKE, почти никто не знал, что я был в DEEP PURPLE. Конечно журналисты, с которыми я разговаривал, явно не сделали свою домашнюю работу, ну что ж, я был вполне счастлив просто говорить с ними о SNAKE».
«Поэтому для меня каждый раз было неожиданностью, что когда я возвращался в Европу, то первый вопрос, который мне кто-нибудь задавал, например, в Румынии, был: «О, Дэ-э-э-эвид, как это било в Дип По-о-опл?» Всё дело в том, что в США LED ZEPPELIN были как Папа Римский, а PURPLE были Папой Римским в Европе. Меня это всегда восхищало».
Прослушивание закончилось, и Ковердейл явно заинтересовал PURPLЕ, и в первую очередь - Блэкмора, тем не менее Иэн Пэйс отвез его обратно на вокзал. «Я купил билет первого класса обратно в Дарлингтон», - смеется Дэвид. «Я пришел домой, и над дверью моей квартиры на первом этаже висел баннер с надписью: «Добро пожаловать домой, суперзвезда».
«А потом в течение нескольких дней мне ничего не сообщали, и я начал оправдываться перед своими друзьями. Я сказал им: «Ну, я думаю, вы понимаете, что DEEP PURPLE - это не моя чашка чая…» Ха-ха!»
Дэвиду Ковердейлу официально предложили стать вокалистом PURPLE через неделю после прослушивания, как он сам сказал - самых долгих семи дней в его жизни.
«Мы совершенно не считали, что пригласить никому не известного певца - это слишком большой риск», - подчеркивает Иэн Пэйс. «Всё было достаточно хорошо рассчитано и продумано. Мы решили, что в голосе Дэвида было достаточно всего, чтобы быть индивидуальностью и быть в состоянии постоять за себя. И поскольку манера пения Дэвида принципиально отличалась от пения Гиллана, тут не могло быть вообще никакого сравнения. Это никоим образом не было похоже на попытку заменить одного Иэна другим Иэном».
PURPLE мужественно перенесли все шуточки музыкальной прессы о том, что они по глупости наняли «поющего продавца из Redcar». Но группа посчитала, что Ковердейл был не самым стройным из парней и ему точно нужно было сбросить несколько фунтов, причем быстро. Дэвиду прописал курс «таблеток для похудения», как он сам выразился, «очень любезный доктор с Харли-Стрит».
Однако он не со всем был согласен: «Это ужасно. Мне никогда не нравились амфетамины… В основном все эти таблетки для похудения и есть амфетамины, они ускоряют процессы вашей системы, чтобы поменьше хотелось есть. Так что я почти все время был на взводе, пока мы записывали Burn. Но на самом деле я тут недавно посмотрел свои фотографии в самом начале PURPLE - я выглядел не так уж плохо, так что думаю, что это просто была паранойя со-менеджера группы Джона Колетты».
«Просто поскольку Иэн Гиллан считался этаким красивым мужчиной, они захотели убедить меня, чтобы я сбрил эту гусеницу с моей верхней губы. Я к тому же в те дни носил прическу в стиле Эдгара Бротона, и тут они тоже захотели немного меня подправить».
9 сентября 1973 года DEEP PURPLE в новом составе засели на две недели в замке Клируэлл в Глостершире для сочинения нового материала и репетиций. Ковердейл был официально представлен как новый вокалист группы 23 сентября, на следующий день после своего 22-летия. 3 ноября PURPLЕ вылетели в Швейцарию, в Монтрё.
8 ноября они начали запись того, что впоследствии станет альбомом Burn, вновь используя мобильную студию Rolling Stones и своего постоянного инженера Мартина Берча. Процесс шёл очень активно, практически они записывали по одной песне в день, а затем вернулись в Британию для микширования нового альбома в студии Иэна Гиллана, Kingsway Recorders.
Burn продемонстрировал, что PURPLE легко могут развивать совершенно новое для себя и очень захватывающее направление, и два новых участника, Дэвид Ковердейл и Гленн Хьюз, повлияли на ситуацию очень реально и сразу. Дэвид привнес несколько напыщенную задушевность, Гленн предложил максимально фанковый подход, и чтобы объединить все это, пара вокалистов разработала довольно-таки замысловатые раскладки голосов, которые подняли группу на новые высоты. Burn очень выделяется на фоне пластинок, записанных с Иэном Гилланом, когда тот был единственным вокалистом DEEP PURPLE.
«Я чувствовал себя дома на Burn», - говорит Хьюз. «Особенно на более, если хотите, заводных треках, таких как Sail Away. Когда мы с Дэвидом пели эту песню, а вы конечно знаете, что он спел первый куплет, я - второй, а дальше мы продолжили вместе, я думаю, песня представила двух разных певцов: Дэвид пел более низким, более блюзовым тоном, а я - в стиле соул, в верхнем регистре. Я думаю, это означало, что в группе два основных вокалиста».
«Поначалу, естественно, все контролировалось», - поясняет Иэн Пэйс. «Будучи новичками, они оба были очень, очень, э-э… ну, в общем, они делали, как их просили. И если они на самом деле не всегда были согласны с чем-то на сто процентов, они все равно делали то, что их просили».
«И я считаю, что на Burn есть несколько очень, очень хороших треков, я думаю, что он отличался от того, что делал состав Mark Two, но он был очень сильным», - говорит Пэйс. «Он не пытался быть сыном Machine Head или сыном In Rock - это было собственное заявление. Я думаю, что одно это было довольно-таки смелым поступком».
«С точки зрения ритма это было интересно, и он был совсем другим. Вы можете запросто уйти в стереотипы в своей собственной группе. Вы играете новые вещи, но они чем-то похожи на те, что вы играли раньше, и вы не можете придумать, что бы еще такое сыграть. Поэтому когда появляются совершенно другие идеи, вот тут вы можете всё изменить. Да, это были приятные времена».
Дэвид Ковердейл рассказал, что заглавный трек первоначально имел более прозаическое название - The Road.
«Вы можете сказать мне, что в ней очень блюзовый текст, но есть и другая версия песни Burn, которая всегда заставляет Лорди смеяться, когда мы с ним где-либо сталкиваемся друг с другом», - смеётся Ковердейл. «Я сначала написал другую версию этой песни под названием The Road. Это было так: «Возьми меня в до-ро-гу!» Так что Лорди и я, когда мы встречаемся, мы до сих пор сходим с ума по этому поводу».
«Тот текст был действительно хорош, все было очень блюзово - я возвращался туда, где родился, с пустым чемоданом или чем-то еще… Это был хороший блюзовый текст, но конечно фаворитом стал Burn, и в итоге так назвали и альбом».
Для другого выдающегося трека, чудовищно-медленной, задумчивой Mistrеated (песни, которая выйдет за рамки PURPLE, и позже будет кульминацией концертных выступлений RAINBOW и WHITESNAKE), два новичка записали очень сложный расклад двух голосов, который так и не появился в окончательной версии песни.
Блэкмор пожаловался, что его гитару не слышно, и записи Ковердейла и Хьюза были стерты.
«Ха-ха! Так всегда жалуются те, кто считает, что их инструмент важнее, чем чьи-либо другие», - смеется Иэн Пэйс. «Насчёт Mistrеated Ричи, возможно, был прав, но одно можно сказать наверняка - на пластинке Burn вокал действительно начал занимать намного больше места. Но ведь у вас есть только сто процентов в общем звучании, и если что-то становится больше, то что-то другое должно быть меньше».
Но в конечном счете Mistreated стала единственной песней на Burn, в которой Ковердейл поет в одиночку.
Ссылаясь на Иэна Гиллана и песню Space Truckin' из Machine Head, Дэвид добавляет: «Мне никогда не нравилось петь «Нам было очень весело на Венере» - если только я не знал кого-то лично по имени Венера. Так что я сразу почувствовал, что Mistreated - супернаправление, и Ричи действительно в неё здорово вложился, а Гленн и я сделали много вокала, и звучало просто потрясающе. Это было эпично. Но Ричи был абсолютно прав, когда сказал, что вы не услышите гитару, если у вас слишком много голосов».
На Sail Away с фанковым ритмом повлиял Стиви Уандер: «На самом деле в те дни я слушал больше Стиви, Слая Стоуна и Донни Хатауэя, чем хард-рок», - говорит Ковердейл.
Пэйс усмехается: «Грув Sail Away довольно хорош - это было вскоре после Superstition Стиви Уандера - нам понравилось ощущение от этой песни и то, как рифф там раскачивал. Вероятно, это стало источником вдохновения».
Не сразу всё получилось с текстом Lay Down Stay Down.
«Придумать правильные существительные и гласные для припева к Lay Down Stay Down было непросто», - утверждает Хьюз.
Burn вышел 15 февраля 1974 года. Он поднялся на 3-е место в чартах Британии и занял 9-е место в США.
Дэвид Ковердейл:
«Захватывает дух, не так ли? Я так счастлив в своей жизни. И я очень рад, что все это произошло».
Гленн Хьюз:
«Это было целую жизнь назад. Но жизнь тогда была простая, и время было прекрасное и веселое. Я бы не променял его ни на что. И именно то время сделало меня – все эти годы спустя, после всего, что я совершил в своей жизни, я понимаю, что… именно то время сделало меня тем, кем я являюсь сейчас. Так что мне не на что жаловаться».
Йэн Пэйс:
«С некоторым трудом пытаюсь вспомнить, что происходило тогда, это было чертовски давно. Но я опять же, наверное, поставлю сегодня пластинку Burn на свой проигрыватель. И каждый раз, когда слушаю этот альбом, кажется, что это было вчера».
Читать также:
- 1987. Концерт «DEEP PURPLE» в день рождения Иэна Гиллана