Оставшись наедине, Ахмет и Эсмахан приблизились друг к другу и взялись за руки.
- Эсмахан, мы с тобой сейчас расстанемся, но поверь, ненадолго. Теперь я уеду с Селимом в его санджак, помогу обустроиться, присмотрюсь к его окружению, а когда пойму, что он находится в безопасности, приеду за тобой. Пусть нам запретили помолвку, наши души давно помолвлены, и никто не сможет встать на пути нашей любви! – вдохновенно сказал Ахмет, прижимая к груди нежные руки Эсмахан.
- Ахмет, я тоже должна уехать с моим несчастным отцом. Я помогу наладить ему жизнь в изгнании и вернусь в столицу. Я буду ждать вестей от тебя. Я обещаю, что никто и никогда не коснётся даже края моего платья кроме тебя. Верь мне, Ахмет! – прошептала Эсмахан и прильнула к его груди.
Услышав гулкий частый стук сердца Ахмета, Эсмахан улыбнулась и поцеловала руку любимого. Молодой человек освободил руки девушки из своих ладоней и крепко обнял её. Так, не шевелясь, стояли они, потеряв счёт времени. Осторожный стук в дверь заставил их разомкнуть объятия.
- Войди! – сказал Ахмет, и на пороге появилась служанка Михримах Эвда-хатун.
Не поднимая глаз, она промолвила:
- Прошу прощения, Михримах-султан велела напоить вас чаем, если пожелаете.
Это был условный сигнал к тому, что пора расходиться.
- Спасибо, Эвда-хатун, однако времени на чаепитие нет. Мне пора ехать, - сказал Ахмет, и служанка вышла, закрыв за собой дверь.
Молодые люди ещё раз взялись за руки, пожелали друг другу доброго пути, попросили Аллаха о помощи и разошлись.
Настал день отъезда шехзаде в санджаки.
Выслушав напутственные слова отца-повелителя, обняв мать и сестру, Мехмет, Селим, Ахмет и Баязет покинули дворец.
Длинная процессия, состоящая из множества экипажей и повозок, в сопровождении многочисленного конвоя тронулась в путь.
Рядом с одной из карет, проворно перебирая лапками, бежала чёрная кошка.
Ханым-хатун перед отъездом вместе с Гюлем-агой обыскали весь дворец и не нашли кошечку. Садясь в карету, женщина всё ещё звала её, но Чернушка не отзывалась. Кормилица места себе не находила и посматривала в окошко со слабой надеждой увидеть животное. Выглянув в очередной раз, Ханым-хатун обомлела: рядом с экипажем бежала её кошечка.
- Стой! Остановись! – дико закричала женщина и забарабанила в стенку кареты.
Испугавшись, возница привстал, поднял руку вверх, делая знак другим кучерам, и остановился. Ханым-хатун открыла дверцу, кошечка прыгнула кормилице на колени и уселась, свернувшись клубком.
Так и ехали они всю дорогу до Коньи, две верных и самых надёжных защитницы.
А в Топкапы слуги заканчивали устранять полный беспорядок, учинённый по случаю отъезда шехзаде, пытаясь вернуть дворцу первозданный вид.
Гюль-ага стоял в покоях Хюррем-султан и докладывал обстановку.
- Хюррем-султан, уборку в покоях Ханым-хатун закончили, я закрыл их на ключ. Прикажете отдать его Вам или Афифе-хатун?
- Отдай Афифе-хатун, все ключи она хранит у себя, считает, что так надёжнее, я согласна с ней. Молодец, Гюль-ага, если у тебя не осталось срочных дел, можешь отдыхать, - сказала Хюррем-султан и тут же продолжила:
- Хотя, нет, останься.
Гюль-ага уже подошёл к двери и успел повернуться спиной к султанше, однако вздрогнул и вновь развернулся к ней лицом.
- Слушаю Вас, госпожа! – склонил он голову и замер в ожидании.
- Подойди ближе, Гюль-ага, посмотри на меня, - продолжила госпожа.
Евнух с удивлением и опаской посмотрел на султаншу, его глубокие карие глаза стали темнеть, наполняясь тревогой.
- Гюль-ага, а теперь рассказывай, что с тобой происходит. Может, ты тоскуешь по Ханым-хатун? Ох, Гюль-ага, что поделаешь, мне тоже не хватает нашей доброй Ханым, она, как никто другой, умела меня утешить и поддержать словом. Крепись, Гюль-ага, может, и доведётся тебе с ней увидеться, - неуверенно сказала Хюррем и вздохнула.
- Ах, госпожа моя, сколько знаю Вас, столько диву даюсь Вашему дару читать по глазам. Вы совершенно правы, глубокая печаль поселилась в моей душе. Она не связана с отъездом Ханым-хатун, хотя, по правде говоря, я по ней скучаю. Одолела меня другая кручина. Помните, Вы помогли мне разыскать мою сестру Фатьму? Да благословит Вас Аллах за доброту! Вы даже позволили мне навестить её как-то. Она живёт в Румелии, в болгарском Несебыре.
Один торговец помогает нам с ней обмениваться посланиями. Так вот, написала она мне, что её супруг помер, и осталась она одна с тремя малолетними детьми. Я, конечно, послал ей денег на первое время. Однако сколько она так протянет, неизвестно. Надо ведь и еду покупать, и учёбу детям оплачивать, а замуж кто её отдаст? Ума не приложу, что делать и как помочь сестре,– горестно вздохнул Гюль-ага.
Хюррем внимательно выслушала своего верного слугу и, приняв решение, стала говорить.
- Гюль-ага, ты много лет верно и преданно служишь мне. Я доверяла тебе многие мои тайны, и ни разу ни одна из них не стала достоянием других людей. Я благодарна тебе.
Гюль-ага смотрел на госпожу широко раскрытыми глазами, ожидая следующих слов.
- Я намерена дать тебе свободу. Находясь в гареме, ты не сможешь помогать своей сестре, а ей одной не прожить. Ты получишь достойное выходное пособие и сможешь купить себе дом, да и сестре тоже. А там, дай Аллах, и замуж её выдашь, - улыбнулась Хюррем-султан.
Гюль-ага часто заморгал, и ресницы его увлажнились.
- Госпожа, я сплю? Или умер и попал в рай? – всхлипнул он, готовый залиться слезами. – Вы даруете мне свободу?
- Да, Гюль-ага, отныне ты свободен. Завтра получишь у казначея деньги, а в гареме можешь оставаться, сколько потребуется, пока дом себе подберёшь, - сказала госпожа.
Гюль-ага бросился на колени, поцеловал край платья султанши и безудержно стал её благодарить.
На следующий день бодрый и деловой Гюль-ага отправился искать себе дом. По правде говоря, он давно засматривался на один и лишь в мечтах представлял его своим жилищем. И вот мечта сбылась - просторный и светлый особняк, умело выторгованный Гюлем-агой, стал его собственностью.
Наведя в своих хоромах порядок и уют, Гюль-ага отправился в Несебыр за сестрой. Продав там жилище Фатьмы, он перевёз её с детьми в Стамбул. Первое время они жили все вместе, а когда Фатьма-хатун присмотрела себе дом, Гюль-ага купил его ей и переселил её с детьми туда.
Фатьма-хатун занималась хозяйством, помогая брату, а он устроил племянников в престижную школу и оплатил их обучение.
Средств Гюлю-аге хватало, однако он был человеком деятельным и активным, поэтому решил заняться делом. Его всегда привлекала торговля, он умел искусно торговаться, поэтому ею он и занялся. Дела его шли в гору. Вскоре он приобрёл авторитет среди торговцев, и один купец пожелал работать с ним в паре. Поразмыслив и произведя подсчёты, Гюль-ага согласился.
Как-то раз Гюль-ага подготовил якобы случайную встречу своего напарника с сестрой, и тот влюбился в неё. Фатьме-хатун тоже понравился мужчина, который вскоре попросил у Гюля-аги её руки. Хитрый евнух для порядка упирался два дня, а потом сдался и согласился осчастливить купца.
Таким образом, он устроил судьбу сестры, а себе приобрёл надёжного партнёра в торговле. Хотя почти всю прибыль он тратил на любимых племянников, да делал взносы в фонд Хасеки Хюррем-султан, чем невероятно радовал султаншу. При встречах он не забывал интересоваться у госпожи, как ведёт себя Сюмбюль-ага, хорошо ли выполняет обязанности, переложенные на него Гюлем-агой.
Сюмбюль-ага был достойной заменой Гюлю-аге. Сметливый и расторопный, умный, с некоторой хитринкой, умеющий держать язык за зубами, он стал незаменимым помощником Хюррем-султан.
Поначалу Рустем-паша осторожно относился к евнуху, заменившему Гюля-агу, но вскоре понял, что опасаться его не стоит. Имея необходимость встретиться с Хюррем-султан, паша смело обращался к Сюмбюлю-аге.
Евнух почитал Рустема-пашу, но, заметив доброе отношение к себе султанского зятя, проникся к нему симпатией.
Однажды утром во дворец Топкапы прискакал гонец с донесением от Михримах-султан. Он очень нервничал и просил стражника срочно позвать Рустема-пашу. Тот с невозмутимым выражением отвечал:
- Не положено, ага, визирь на заседании совета Дивана.
Посыльный умолял охранника позвать пашу, едва не вставая перед ним на колени. Услышав шум, к ним поспешил Сюмбюль-ага.
- Что случилось, ага? Что ты так нервничаешь? – спросил он курьера.
- С Михримах-султан плохо, вроде, умирает она, хочет срочно видеть Рустема-пашу, - начал объяснять гонец теперь уже евнуху.
Сюмбюль-ага ахнул, прикрыв рот рукой, но тут же сообразил, в чём дело.
- Ой, глупая твоя голова, да отсохнет твой язык, бесстыжий! Как же ты можешь говорить такое о султанше! Пошёл прочь отсюда! Я сам доложу Рустему-паше, - прикрикнул он на гонца, и тот, не поняв, чем вызвал гнев евнуха, пожал плечами и вышел вон из дворца.
Сюмбюль-ага мог бы сообщить Хюррем-султан, что у Михримах-султан начались роды, но знал, что во время заседаний совета в покоях её не бывает.
Тогда он решился на рискованный шаг. Подойдя к решётчатому окну зала заседаний, он стал заглядывать в него, пока не обратил на себя внимание султана Сулеймана.
- В чём дело, Сюмбюль-ага? Что ты там машешь своей головой? – громким басом спросил повелитель, и его зычный голос разлетелся эхом под куполом зала.
Сюмбюль перестал прятаться и вытянулся во весь рост перед окном, низко склонив голову.
Султан знал, что евнух мог решиться на такой дерзкий поступок лишь при острой необходимости, и отправил к нему охранника.
Спустя минуту обо всём было доложено повелителю, и он, заметно заволновавшись, велел Рустему-паше отправляться домой.
На бегу Сюмбюль-ага доложил Рустему-паше, что у Михримах-султан начались роды, и тот, вскочив на коня, пустил его галопом.
Следом за Рустемом откуда-то появилась встревоженная Хюррем-султан и приказала готовить карету, желая отправиться к дочери.
Михримах уже более часа мучили постепенно усиливающиеся схватки.
Увидев в дверях Рустема, она обрадовалась и протянула к нему руки.
- Рустем, всё будет хорошо? Отчаиваться ведь никогда не надо? – задыхаясь, говорила она.
- Конечно, не надо, сокровище моё, ещё пара минуток, и наш ангелочек придёт в этот мир, - ласково говорил Рустем, поглаживая Михримах по руке.
Лекарша извинилась и попросила Рустема покинуть покои, объяснив, что начинается самый важный и опасный процесс, роженице необходимо сосредоточиться. Рустем, поцеловав жену, послушно вышел в коридор. Тут же к нему подошла Хюррем-султан.
- Рустем-паша, всё идёт, как надо? – тревожно спросила она.
- Да, госпожа, не беспокойтесь, Михримах отважная женщина, она быстро разрешится от бремени, - гордо ответил Рустем.
В подтверждение его слов за дверью раздался крик новорожденного.
Рустем и Хюррем переглянулись и принялись благодарить Всевышнего!
Лекарша открыла дверь и позволила им войти в комнату роженицы.
- Рустем, мамочка, я родила девочку! – сама объявила Михримах и засмеялась сквозь слёзы.
Неимоверная радость переполнила Рустема-пашу - отца и Хюррем-султан - бабушку!