«Сравнение Петербурга с Москвой» стихотворение под авторством Петра Вяземского, написанное в 1810 году. В данном стихотворении в шутливой манере сравниваются два города, но главная мысль состоит в том, что разницы между ними в рамках одной страны, где нет четкого государственного устройства, попросту нет. Несмотря на то, что тема Петербурга играет центральную роль в лирике Вяземского, она до сих пор не получила всестороннего освещения. Кратко эта тема затрагивалась многими, но, насколько мне известно, существует всего пара сообщений, посвященных образу родного города поэта в его стихах. Доклад о Петербурге Вяземского, представленный Михаилом Лотманом, позволяет оценить влияние автора на поэзию и образ города своего времени. Нирман Мораньяк-Бамбурач писал о родстве поэтики Вяземского с так называемым «Петербургским текстом», каким он появляется в поэзии акмеистов.
Город фигурирует и в разъяснении Михаила Лотмана, в центре внимания, которого морская тема в стихах Вяземского, в частности Балтийское море. Андрей Ранчин рассматривает тему города через призму пушкинской петербургской поэмы par excellence «Медный всадник». Несмотря на то, что «Петербургский текст» представляет собой подходящую отправную точку для анализа этих стихотворений, я не намерен ограничивать дискуссию тем, как можно увидеть, как Вяземский продолжает или отступает от условностей этого конкретного «городского текста». Тематические сходства, возникающие на лексико-семантическом уровне, во многих случаях оказываются смысловыми. Общей идеей в разнородном образе является миф о Петербурге, восходящий к устно-фольклорной традиции, сопровождавшей строительство города с самого начала его истории в первые годы XVIII века. Согласно мифу, в основе сущности города лежит некий дуализм, присущий его природе, который, в свою очередь, определяет образ города, жизнь и судьбу его жителей.
«Дурным стихам
И счету нет.
Боюсь, и здесь
Не лучше смесь:
Здесь вор в звезде,
<......>
Осел в суде,
Дурак везде».
Проявления дуализма в тексте многообразны. Они могут быть выражены через оппозиции, составляющие основу описания внтуреннего образа города, выраженного через образы людей, которые в нем живут. Основная оппозиция проистекает из экстраординарного происхождения города. Он обычно воспринимается как город без истории, так как - в отличие от генезиса большинства великих городов - он не вырос органически, а был построен по видению, плану и силе воли Петра Великого. Следовательно, появление на земле Санкт-Петербурга как рукотворной утопии, а также его эксцентричное географическое положение на берегу северо-западной русской периферии способствовали возникновению эсхатологических мифов, сопровождавших петровское творение на протяжении веков. Город рассматривался либо как триумф разума над природными стихиями, либо как преступление против природы.
В эсхатологических схемах естественные силы хаоса в конце концов берут верх, и город превращается в пустыню. Амбивалентность мифологического Санкт-Петербурга часто раскрывается как взаимодействие двух представлений о городе; с одной стороны, Петербург противопоставлен вечному Риму, с другой – Константинополю, городу, обреченному на смытие потопом в качестве мести природы. Выбор топографических реалий в качестве отправной точки исследования основан на предположении, что они - как эксплицитные составляющие города - помогут выявить более общие принципы его создания «города-текста». Но, как уже отмечалось, признание петербургских реалий как таковых остается бессмысленным без установления связи между уровнем реальности и символическим, мыслимым или мыслимым уровнем цитирования, проявляющимся в тексте в виде различимых языковых маркеров.
Сущностная функция, а также семантика изображаемых или именуемых реалий, иначе говоря «поэтика реалий», могут быть определены только через их сопоставление с уровнем «поэтика цитат». Течение времени метафорически выражается в образе реки времени самым условным образом. Как будто прямолинейное движение реки теперь лучше иллюстрирует эмоции одинокого героя, чем циклическое движение часов. Течение реки необратимо, оно смывает все следы прошлого «мира», ничего не сохраняет и отражает только настоящий «мир», находящийся в постоянном состоянии «становления». Тема удвоения составляет существенную часть петербургского мифа, одним из вариантов которого является отражение. Весь город постоянно отражается в его реках и каналах, и одного этого достаточно, чтобы придать городу некую призрачную призрачность и нереальность.
Нарциссической направленности города и его склонности к видимости в ущерб содержанию Вяземский обязан тому, что он со всех сторон окружен водой. Несколько мотивов включены в миф о Нарциссе. Прежде всего, это такие мотивы, как отражение и зеркало, а также другие водные образы. Во-вторых, миф связан с идентичностью, с особым вниманием к присущему мифу аспекту двойственности личности - «другого» в «я», иначе говоря, мотиву двойника. Мотивы, связанные с наглядностью — видеть и быть видимым — также содержатся в мифе о Нарциссе. Вместе с такими аспектами, как подвижность против неподвижности, преходящесть и бегство, т. е. аспектами динамизма и движения, неотделимыми в конечном счете от темы времени, они составляют смысловое ядро мифа о Нарциссе.
Когда речь идет о Москве, Вяземский также указывает аналогичный образ описания Москвы, а именно:
«У вас Совет,
Его здесь нет —
Согласен в том;
Но желтый дом
У нас здесь есть» - таким образом, основная мысль автора состоит в том, что разницы между номинальным наличием суда, и его работающей функцией как независимого института внутри страны, что в Москве, что в Петербурге, попросту нет. Основная смысловая нагрузка смешения мифа о Петербурге и мифа о Москве состоит в том, что разница сугубо номинальная. Речь идет о том, что власть страны сосредоточена в Петербурге, и это единственное отличие между этими двумя городами.
«У вас «авось»
России ось
Крутит, вертит,
А кучер спит» - то есть Вяземский обозначает, что власть «на авось» по факту управляет страной, что так или иначе отображает его собственное видение политической ситуации внутри страны.
Подводя итог данной работы, стоит отметить, что миф о Петербурге и миф о Москве используется для того, чтобы посредством внутреннего наполнения данных городов, показать общую проблему. Что не жители городов отвечают за страну, а власть, которая правит на «авось». Заканчивая стихотворение на этом, Вяземский отмечает, что нет разницы между городами, когда власть не принадлежит народу.
