"Теперь даже не верилось, что когда-то стояла она на этом перроне, растерянная и одинокая. Лёлька усмехнулась, как много изменилось с того дня в её жизни. И как много изменилось в ней самой..."
НАЧАЛО.
Глава 25.
Лёлька стояла на перроне маленькой станции в ожидании своего поезда, и смотрела, как догорало лето в бескрайней тайге за посёлком. Вчера начался долгожданный отпуск, маме и отцу была отправлена телеграмма о приезде, только невесело было на душе у отпускницы. Она даже хотела отменить поездку, но слушая мамин родной голос, прорывающийся сквозь помехи в телефонной трубке на почтамте, Лёлька поняла, что просто не может больше здесь оставаться…
После разговора с Гладковым она всё же выбралась в районный центр и подала заявление на развод с Володей. После этого она снова пришла в кабинет Гладкова с просьбой, понимая, что если он её не захочет перевести, то ей попросту придётся уволиться раньше срока отработки, назначенного при распределении, и будь что будет. Гладков ни о чём больше спрашивать не стал, он и так понимал, что Лёльке непросто, и пообещал написать все необходимые бумаги для суда о разводе.
Непросто было ей оставаться дежурить в стационаре, где лежала теперь на лечении Евдокия Трифоновна, которую так потрясла смерть сестры. Непросто встречаться с Аркадием, сыном Евдокии Трифоновны, и разговаривать о случившемся.
Сама же Лёлька это трудное время будто и не жила. Спала, ела и ходила на работу словно по привычке, ничего не чувствуя. Но она старалась! Очень старалась выгнать из своих мыслей всё плохое, убеждая себя, что сейчас её участие так важно для бабушки Дуси, и для других пациентов, и для неё самой.
- Я согласовал ваш перевод в Заречное, после отпуска отправитесь на новое место. Только вот по квартире… к сожалению, здесь мне не удалось убедить управление, квартиру в Ключевой вам придётся сдать. Комиссия протестовала, особенно после того, как вы подали заявление на развод. В Заречном дом выделят, конечно, но это снова печка и вода из колодца. Ох, Лёля, Лёля… я так надеялся, что вы передумаете…
Гладков покачал головой, он и сам понимал, что после трагической кончины Глафиры Трифоновны от случившегося инфаркта, и после всего, что с Лёлей произошло, перемена места будет кстати. И возможно перевод в Заречное позволит ему не потерять окончательно такого сотрудника, на самом деле Гладков ещё после первого разговора о переводе думал, что Лёля может бросить всё и вернуться в Москву к родителям. Ведь она неоднократно упоминала о болезни отца, а это весомая причина…
В конце лета Лёлька отправилась наконец в долгожданный отпуск. Москва встретила Лёльку шумной суетой, быстро бегущей жизнью, от которой она уже отвыкла. Слёзы брызнули из глаз, слова застряли где-то внутри, так сдавило горло, когда она увидела на перроне две знакомые фигуры родителей, и поразилась, как сдал за это время отец…
Её комната, где ничего не изменилось с момента её отъезда, так поразила Лёльку, она села на краешек своей кровати, застеленной покрывалом с птицами, и закрыла глаза. Думалось, вот сейчас, когда она их откроет, в зеркале шкафа отразится не усталая женщина с синими кругами около провалившихся глаз, а та озорная и смешливая Лёлька…
- Доченька, пойдём обедать, мама зовёт, - в комнату заглянул отец, и присел рядом с Лёлькой, - Послушай, тебе нужно показаться врачу. Я понимаю, что ты и сама медик, но всё же… Я позвоню Константину Львовичу, попрошу, чтобы он тебя посмотрел, хорошо?
- Хорошо, пап, если считаешь нужным.
Лёлька сначала хотела отказаться, хватило ей в последнее время и больниц, и осмотров, и лечения, и всего прочего. Но взглянув в любящие и такие обеспокоенные глаза отца, и увидев, как мама украдкой смахивает слёзы, Лёлька решила – пусть, доктор так доктор, лишь бы родителям стало спокойнее за неё.
Разговоры оставили на потом, за обедом не поднимали серьёзных тем, и только за чаем заговорили о том, что беспокоило.
- Пап, ну как твоё здоровье, расскажи, а то мы всё по телефону да по телефону, много не наговоришь.
- Да что, ничего особенного у меня и не происходит, - пожал плечами Георгий Николаевич, - Возраст себя даёт знать, вот и всё. Доктора говорят жить буду.
- Беречься нужно, отдыхать больше, - согласно кивнула Наталья Сергеевна, - А он ведь не желает уходить с работы, всё хорохорится.
- Ты доченька, лучше расскажи, что у вас с Володей происходит, - мягко спросила мама, взяв Лёльку за руку, - Мы же видим, ты осунулась вся, исхудала… Одна снова приехала вот…
Лёлька понимала, что отделаться общими фразами не выйдет, потому медленно повела рассказ, тщательно подбирая слова и поглядывая на отца – её беспокоило его самочувствие, да и мокрые мамины глаза тоже тревожили душу.
Про потерю ребёнка и свои подозрения, что к этому причастен муж, Лёлька благоразумно умолчала, помня, что слова могут убить… как например Глафиру Трифоновну.
- Как-то так у нас и получилось, Володя постоянно в лесу, в походах, а я на работе. Даже и поговорить не о чем, у каждого свои дела, - Лёлька старалась говорить непринуждённо, - Ну, после и быт конечно добавился…
- Да, бытовые проблемы всё же не добавляют в семью счастья, - кивнула Наталья Сергеевна, - Когда коса на камень находит, что уж поделаешь. Ничего, доченька, может это всё и к лучшему. Мы с отцом с самого начала были против… Нет, не против Володи, конечно нет, но против того, что ты за ним – словно в омут с головой! Всё же нужно присмотреться получше друг к другу, а у вас на это и времени то не было.
Георгий Николаевич пристально смотрел на дочь, ловя каждое её слово, лицо его темнело, брови хмурились.
- Лёля, скажи… Он тебя обижал?! – грозные нотки послышались в голосе отца.
- Нет, пап, что ты… я бы не позволила. Просто вот так всё получилось, не сложилось у нас семейной жизни. Решили развестись и идти каждый своим путём.
- Ладно тебе, отец, - с лёгкой укоризной сказала Наталья Сергеевна, - Всякое в жизни случается, что уж теперь. Сейчас тортик разрежем, свеженький, Лёлин любимый. А ты, доченька, скажи лучше, когда ты собираешься вернуться в Москву? Нечего тебе там делать! А здесь ты поступишь учиться, станешь доктором. Или, если не хочешь продолжать в медицине, то куда угодно, всё успеешь!
- Я пока не думала о возвращении, - Лёлька опустила глаза и не смотрела на родителей, - Ещё срок не отработан после распределения, да и… мне там нравится. В больнице очень хороший коллектив, Гладков – профессионал высшего уровня, у него есть чему поучиться.
Тишина повисла в кухне, слышно было, как капает вода из крана, и Лёлька боялась взглянуть на отца и увидеть в его глазах неодобрение и разочарование.
- Ну, мы никогда от трудностей не бежали, - сказал Георгий Николаевич и Лёлька изумлённо подняла глаза, - Если так решила, так тому и быть.
- Ну… может быть ты всё же надумаешь, - Наталья Сергеевна обняла дочь, - Мы тебя конечно во всём поддержим, но я хотела бы всё же, чтобы моя дочь жила поближе ко мне. Хоть в гости на выходные бы приезжала, а тут… только и разговоров, что по телефону, а связь такая, что половины слов и не расслышать…
Дни отпуска летели так быстро. Лёлька гуляла по Москве, по своим любимым местам, встретилась с девчонками из класса, кто не уехал или вернулся домой, вместе с мамой побродила по магазинам.
- Как жаль Глафиру Трифоновну, - качала головой мама, узнав о кончине бабы Глаши, - Я так ей благодарна за тебя, за то, что тебя приветила, как родную. С теплом о ней всегда буду вспоминать. Слушай, давай её сестре, бабушке Дусе, купим небольшой подарочек, очень хочется её поддержать. Ты знаешь, доченька, я так надеюсь, что ты вернёшься домой… но понимаю тебя, твоё желание остаться в Ключевой. Прабабушка твоя была такая же, мама моя говорила, она уехала в южную республику лечить детей… помнишь, я тебе рассказывала? У неё тоже была возможность отказаться и остаться в Ленинграде, но она не захотела. Такие у нас люди в семье, характер!
- Мам… спасибо тебе, я не думала, что вы с папой одобрите, - Лёлька улыбнулась, - Вообще, я думаю, что потом, позже, я всё же буду учиться дальше, вот тогда и вернусь.
- А Володя… он никогда тебе не подходил, вот что я скажу! И пусть это буду слова «злой тёщи» из анекдота, но он всегда был себе на уме, и думал только о себе, вот что я думаю. И если его когда-нибудь встречу, то всё это ему в лицо скажу, не сомневайся!
Уезжала Лёлька обратно с лёгким сердцем, да и родители после встречи с дочерью повеселели, и прощание на вокзале было уже не таким горьким. У Лёльки в запасе была ещё вторая часть отпуска, и она обещала приехать на новый год, чтобы провести праздник дома.
Снова стучали по рельсам колёса, поезд уносил Лёльку обратно, в суровую сибирскую осень, которая оранжевым шаром уже катилась на тайгу, окрашивая в золотые и багровые цвета берёзовые подлески и осиновый рощицы.
В этот раз на маленькой станции Лёлька оказалась ранним утром, туман ещё слался по низине за железнодорожной насыпью. Сонный кот Пафнутий, любимец станционного смотрителя, сидел на крылечке и недовольно щурился на гомонящих в кустах воробьёв.
- Пафик, а где Фёдор Поликарпович? – спросила Лёлька, погладив кота по рыжей пушистой шёрстке.
- А, Лёля, вернулась! – Фёдор Поликарпович вышел из-за угла небольшого домика станции, - А тебя тут уж больничные твои заждались!
Лёлька обернулась и увидела, что к старому перрону от больничной «буханки» спешат её подруга Светлана, и Григорий Векшин, приветливо машущие ей руками. И так тепло стало на душе, так радостно… Теперь даже не верилось, что когда-то стояла она на этом перроне, растерянная и одинокая. Лёлька усмехнулась, как много изменилось с того дня в её жизни. И как много изменилось в ней самой.
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить ежедневно, КРОМЕ ВОСКРЕСЕНЬЯ, по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.