«Нетрудно заметить вполне определенную политическую «нагрузку», которую несут «страшные» сцены во многих фильмах. Забрызганный кровавыми пятнами экран — последнее, что видит зритель на просмотре фильма «Николай и Александра» (режиссер Франклин Шеффнер) рассказа о последних русских венценосцах.
На его съемки потрачено несколько миллионов долларов. В фильме занято целое созвездие великолепных английских актеров. Обе главные роли играют очень талантливые представители шекспировской труппы — Майкл Джейстон и Джанет Сузман. А кроме них, Лоуренс Оливье (Витте), Майкл Редгрейв (Сазонов). Эрик Портер (Столыпин).
И какая шумная реклама предшествовала премьере! Сама же премьера была королевской в полном смысле слова: присутствовала английская королева — дальняя родственница последней русской царицы.
Лучше всего смотреть этот фильм, совершенно не зная русской истории. Может быть, тогда повествование о двух любящих супругах и их больном наследнике было бы способно вызвать сочувствие. Можно было бы поверить в гнев царя, когда он узнает о «кровавом воскресенье» и допытывается у своего премьер-министра, кто отдал приказ стрелять. Оказывается, никто. Просто один солдат испугался надвигающейся толпы и выстрелил, а вслед за ним стали стрелять и другие.
История в «Николае и Александре» искажается не по невежеству, а с определенной целью, и точку ставит последняя, нарочито подробная сцена расстрела царской семьи: вот, мол, смотрите, каких милых, невинно страдающих людей погубила бесчеловечная революция.
Этой сцене отнюдь не противопоставлен хотя бы драматизм «кровавого воскресенья» и многих других трагедий николаевской России, за которые этого мягкого и милого — по фильму — человека народ и нарек «кровавым» (Василец В. Насилие, секс, обман… // Советский экран. 1972. № 16. С. 18).