Однажды в приемный покой доставили мужчину средних лет, который вел себя странно: то впадал в какую-то прострацию, засыпал, то "включался" в память - ровно на минуту. И в этой минутной реальности был милиционером, который рассказывает "коллегам", как он расколол преступника. Сопровождавшие друзья поведали, что дядя Коля раньше служил в милиции в уголовном розыске. Потом сильно запил, ушел из органов, скитался по разным работам, несколько лет поднимал шлагбаум на выезде из офиса богатой компании, отдавал честь "мерседесу" в форме охранника, пил все сильнее. И, вероятно, на фоне постоянного отравления алкоголем впал в странное состояние, в котором сам себя обслуживать уже не мог. Много спал. А когда просыпался, включалась ровно на минуту пластинка с одной из его личностей. Ровно минута - можно было проверять по секундомеру - и дядя Коля становился кем-то из своих многочисленных ипостасей. Наиболее часто и ярко повторялся милиционер-оперативник, который рассказывает друзьям, как он ловко расколол преступника.
В приемном покое дядя Коля лукаво поглядывал на всех нас - людей в белых халатах, говорил, что из-под наших халатов торчат рукояти кобуры. И что так разыгрывать он и сам умеет.
- Дешевый трюк, - смеялся дядя Коля. - Не знаете, кого разыгрываете. Вы еще под стол пешком ходили, как я использовал белые халаты и звал "хирурга", когда мне нужно было расколоть какого-нибудь малолетку. А вы вот что послушайте...
Тут включался таймер - минута его триумфа.
- Был у нас в районе Лука, малолетка, которого никто не мог расколоть. Он тогда аптеку подломил, ночью патрули взяли пацана, но на руках у него ничего уже не было. Я его ночью в кабинет. Протокол сую. Колись, говорю. Аптеку ты брал? Лука смеется. Хорошо, говорю. Проверяю тебя на ловкость. Швыряю со стола пустую бутылку. Лука ловит ее. Я надеваю кожаные перчатки, забираю у него пустую бутылку. Лука бледнеет. А я бутылку - хрясь! - о край стола. Делаю розочку. Кричу ему: "Ты на меня набросился с розочкой, хотел горло перерезать и убежать. Отпечатки пальцев на розочке твои." Подхожу к окну, открываю, вытаскиваю пистолет и кричу: "Прыгай в окно! И повернись ко мне твоим бледным лбом, чтобы я тебе пулю всадил. Ты ж на меня напал. Хотел горло перерезать". Он дрожит. Дядя Коля! Дядя Коля! Я аптеку подломил. Все подпишу. Чистосердечное. Дайте протокол. Взял на себя не только аптеку, три машины, колеса с "Икаруса" и два нераскрытых уличных грабежа.
Таймер выключался, пластинка западала. И дядя Коля погружался в сон или в другую реальность, где он открывал шлагбаумы, отдавал честь, готовил шашлыки на природе. И в зависимости от реальности, воспринимал окружающих по-своему.
Но чаще всего западал дядя Коля именно на милиционере-хвастуне. Почему? Неведомо. За полчаса, пока переодевали и сопровождали в отделение, он успел десять раз рассказать нам одну и ту же историю, как ловко он расколол какого-то малолетнего Луку.
Дядя Коля лежал в первом остром отделении довольно долго. Потом его перевели, кажется, в институт имени Сербского. Редкий случай. "Корсаковский синдром". Удалось ли его полностью излечить, не знаю.
