«В итальянской кинематографии происходят а последнее время знаменательные сдвиги. Я работаю в Италии почти четыре года. Приехав в эту страну в 1968 году, я застал период, когда экран был практически целиком отдан на откуп безудержной эротике. На протяжении последнего года положение в значительной мере изменилось. Сейчас, идя в кино, зритель гораздо чаще, чем в недавнем прошлом, может рассчитывать на фильм, затрагивающий актуальную тему общественной жизни.
Говорят, что эротические фильмы все меньше оправдывают себя коммерчески, ибо многочисленные вариации постельной темы не только приелись, но и опротивели широкой публике. Однако продвижению на итальянские экраны острой и злободневной социальной тематики способствовали и другие, куда более важные факторы. Главные из них—требования самой жизни, бурные события, развертывавшиеся в стране за последние годы. Мимо них не могли пройти художники кино, да и публика хотела видеть то, что ее сегодня более всего волнует.
Показательным в этом смысле был успех в общем-то довольно рядовой экранизации романа Васко Пратолини «Метелло».Публика увидела в описываемых в нем эпизодах рабочего движения начала века перекличку с нынешними событиями и заполнила залы, в которых демонстрировался этот фильм.
Новая, социально заостренная тенденция итальянского кино особенно отчетливо прослеживается на «средней» кинопродукции. Впрочем, при общем высоком профессиональном уровне кинематографа в Италии и она дает много интересных произведений.
Назову некоторые из таких фильмов самого последнего времени.
Сильнейшей сатирой на нравы высших слоев итальянского общества предстает «Добропорядочный Рим» Карло Лидзани. Фильм начинается сценой вечерники на загородной вилле, позволяющей автору сразу познакомить зрителей со всеми своими персонажами. Большинство их — одержимые духом стяжательства, погрязшие в спекуляциях дельцы. Не отстает от них и высокопоставленный служитель Ватикана, который во «внеслужебное» время сменяет свою сутану на наимоднейшего покроя костюмы. «Нуворишам» льстит присутствие в их компании предъявителей хотя и обнищавшей, но носящей аристократические титулы знати. Правда, с ними случаются неприятности. Некий барон во время танца, будто бы целуя в ушко хозяйку дома, срывает с нее губами бриллиантовую клипсу и проглатывает ее. Но инцидент исчерпывается промыванием желудка незадачливого воришки. Ну разве может «дама света» сердиться на него, когда она сама способна разыграть мнимое похищение собственного сына, чтобы выманить у мужа крупную сумму денег, якобы предназначенную для выкупа. Весьма зло рисует автор и поведение коммивояжера маоцзэдуновского Китая, которому «ультрареволюционная» фразеология отнюдь не мешает поддерживать самые добрые связи с людьми, предающимися грязным делишкам, с власть имущими буржуазного общества» (Прожогин Н. По ту сторону рая // Советский экран. 1972. № 15. С. 16)