Утро пасмурное, туманное. Город погрузился в молоко. Остановка в нашем районе на самом подъёме и стало казаться, что мы живём на кромке обрыва, безкрайнего котла потухшего вулкана. Никому нет дела откуда плывёт туман, из города или в город. В обычное молчаливое ожидание людей вползает тревога : смотрят прямо в глаза, заговаривают с незнакомцами, и мне кажется, что все знают мою тайну и уже видят в своём клубе "Одиноких неприкаянных душ ". Но я не верю никому, только тебе. Приехала, а мне не открыли дверь, представь, я хотела кричать и пинать дверь ногами. Меня остановила надпись о недопустимости громких звуков. Позвонила по телефону, оставалось 15 минут, быстро написала список и увидела тебя. Забрала Сашины тапки, грязные и 40 размера. Сунула их под мышку и пошла по кромке тратуара, ровно по извилистой плетёнке ручейка, и стала присматриваться к природе вокруг. Резко пришла весна. Под каждым деревом круглая, глубокая и чёрная проталина. Словно деревья проснулись с жуткого похмелья и они пьют, пьют, но не напьются холодной снежной водой...
И ты под воздействием лекарств говоришь медленно, еле слышно. Рассуждаешь поверхностно, без эмоций. Читать не можешь, плакать нельзя, хочешь сладкого и йогурта.
Это странно, что ты призналась. Я очень хочу быть рядом с тобой. А рядом папа, который в ярости. Винит меня, и деньги, и подруг, и общагу, и...И всех, кто воспитал, испортил такую хорошую дочку. Вот теперь стыдно ему за такую испорченую, избалованную и ненормальную...
Он же - другое дело, всегда всего добивается трудом, на остальное времени нет. Вот и разбирайтесь сами, уеду в огород. Денег от меня больше не увидишь. Узнаю, что она в общагу вернулась, силой увезу.