Не секрет, что советские идеологи чаще резко отрицательно относились к западным "боевикам", включая вестерны, и без того крайне редко попадавшим на экраны кинотеатров, но при этом собиравшим бешеную кассу. Кинокритики пеняли на несформировавшийся вкус населения и в противовес предлагали смотреть социальные драмы, изображающими тяжёлую жизнь низов общества в несоциалистических странах. Недаром же на один чисто приключенческий фильм "оттуда" приходилось три, а то и пять "фестивальных". Яркий пример подобного отношения был представлен в ретростатье начала 60-х про "Великолепную семёрку" (в моих запасниках ещё есть про неё - более обстоятельная).
Параллельно доставалось и "слезоточивым" картинам, как правило ориентированным на женскую аудиторию (была даже такая монография издана в 1970-е: "Фильмы ужасов. Мелодрамы"), причём радетели за повышение культурного уровня никогда не упускали возможности заклеймить и отечественные образцы киношного "дурновкусия". Как раз пример подобного рода публицистики откопался в газете от декабря 1962 года: автор нижепредставленной статьи в пух и прах разнёс снятый в том же году на киностудии им.Довженко фильм "Среди добрых людей". Пусть и не без оснований (от меня 3,5 из 5), но как-то слишком безапелляционно получилось...
"МОКРОЕ" ДЕЛО
— Но ведь плачут... Плачут зрители! — оборонялся кинематографист, заклёванный кинокритиками.
— Плачут.
— А слёзы людские — это вам что? Водица?
— Москва слезам...
Но режиссёр был из ⟨...⟩. Там в слёзы верили. Там свято верили в очищающие, окрыляющие, а также в искупляющие их свойства. И работали соответственно. Слёзы зрителя были высшей наградой, и не было никаких других наград.
Впрочем, к другим и не стремились. Пусть там «Иваново детство» или «Девять дней» срывают лавры почёта — нам на это плевать, на лавры то есть. Нам бы сюжетец завернуть — да таком, чтобы дух захватило. Чтобы публику в три ручья прошибло:
Измена.
Законный муж.
Незаконный ребенок.
Неразделённая любовь.
Разделённое имущество — вали в кучу, там расхлебают! Заезженный сюжет, говорите? Ерунда. Разогреем, подкрасим, дадим на широкий экран — уплетут за милую душу! Только бы зритель слезу пустил... Потому что в океане слез на мель уже не сядешь.
И когда раздавались голоса, доказывающие, что фильмы ⟨...⟩ студии — это не что иное, как пошлость, загримированная под высокое искусство, — голоса эти, разрозненные и негромкие, тонули в оглушительном рёве защитников. «Берёт за сердце!» — вот их аргумент, и с ним нельзя не согласиться. Да, эти фильмы берут. Но дают ли они что-нибудь сердцу?
Не будем голословными.
Вот вам билет на фильм «Среди добрых людей» (сценарист Ю. Збанацкий, постановка Е. Брюнчугина и А. Буковского). Вы находите свое место, усаживаетесь, и фильм начинается. А вскоре вы уже не находите себе места: вам неловко, вам стыдно, как невольному участнику какого-то неумного розыгрыша.
У фильма, разумеется, счастливый конец. Но постановщики старательно прячут его в «воду»: на экране хлещут дожди, бурлит река (в тяжёлых случаях жизни герои, подгоняемые грозой, бегут к реке, тем самым заставляя зал испуганно ахать: «А вдруг утопится?»). И полтора часа ходят, кричат, вздыхают, размахивают руками мертвые схемы, из последних сил притворяющиеся живыми людьми.
Хотите поволноваться? Пожалуйста. Наплывом возникают военные сцены: неизбежный пулемет, разрывы, языки пламени. Хотите посмеяться? Пожалуйста. Нос, перепачканный чернилами, — это же так смешно! Или еловая шишка, упавшая на голову, — прямо обхохочешься! Но страхов больше. И лишь к середине фильма начинаешь понимать, что все они выеденного яйца не стоят. Формалист-пионервожатый, который, думалось, наделает много бед, спешно исправляется. Школьницы-подружки, которые было дали начало конфликту, обнимаются с рыданием и поцелуями. Все оказываются добрыми и хорошими, никто не обижен.
Основная сюжетная линия такова: война разлучила мать с дочерью. Девочку воспитала одинокая женщина. Она очень любит Наташу, но знает, что ребенку надо вернуть родную мать. Поиски увенчались успехом, И вот на перроне крошечной станции стоят обе женщины — Михайлина и Ольга Дмитриевна — обе достойные, обе любящие и страдающие.
И режиссёры остаются верны себе и своим схемам. Они никого не хотят обидеть. «Мама!» — бросается Наташа к одной. «Мама!» — говорит она, оборачиваясь к другой. Общие объятия, общие слёзы, общее счастье — и всё это крупным планом.
...В зале слышатся всхлипывания. Зритель, у коего обманным путем вырвали-таки слезу, прячет мокрый платок в карман. Это и будет тот самый платок, который ⟨...⟩ студия не замедлит накинуть на чужой роток. Когда поднимется очередной разговор о низком художественном уровне её фильмов.
В. МАРИНОВ
(с) OCR и подготовка оригинального текста статьи — Albert Magnus (специально для kin0guru). Использованы кадры из фильма «Среди добрых людей»
