Но моя первая реакция на таблетки, не остановила маму. Она сделала глубокий вдох и продолжила, продолжая все это сохранять в секрете. Ну а я то в тот первый раз даже не сопоставила что со мной происходит и от чего. Травма принесла с собой много сбоев в организме. Именно физических. Болезни налетали совсем непонятные и совершенно неожиданно. Поэтому я отнесла этот приступ к этим самым болезням.
Но страшно мне было ужасно. Вообще, когда мне сильно плохо, реально плохо, и я понимаю , что мое состояние не в моей власти, на меня почему то накатывает страх смерти. Мне кажется, что я умру, прямо сейчас, не успев дожить свою интересную и единственную жизнь. Тогда так было, и два года назад, подцепив новомодную заразу, и лежа в постели, когда уже реально понимала, что надо звать врачей, я боялась умереть. Не хочу потому что.
И вот , пережив этот страх и приезд скорой, я замерла, просто так, ожидая последствий. И наивно думая, что это какое нибудь рожистое воспаление, или какая нибудь очередная пневмония, бутылку я от себя на время отодвинула, потому что отвлекает от наблюдения за собой. А мама перешла на более мелкие дозы тетурама. А сегодня я почему то пришла к выводу, что у этого самого тетурама накопительный эффект.
В следующий раз я рискнула выпить недели через три. Но так как я еще не сопоставила стимул реакцию, и не выявила причинно следственную связь, манеру пьянки я не меняла. Пила, как всегда портвейн, по полстакашки, через полчаса. А куда торопиться то. Я же пью для удовольствия. Надо почувствовать тепло в желудке, потом, как это тепло разливается по всему телу, а потом уловить момент, как накатывает свобода.
В этот раз я не почувствовала ничего. Ни жжения в желудке, ни тепла, ни свободы. Сердце уже не стучало, как в прошлый раз, но красные пятна по телу пошли. В прошлый раз я не заметила какого они размера, а в этот раз у меня было время разглядеть. Пятнышки были крупными, лицо, например, краснело целиком, нога, от ступни до колена, живот по кругу. И все эти пятна горели, я это чувствовала.
И самочувствие мое было поганым. Мне после трехсот граммов портвейна должно было быть хорошо, а мне было очень плохо. Я убрала бутылку и пошла легла на диван. Кто пил со мной не помню, но он был безжалостно выгнан, потому что не могла я смотреть на его довольную рожу. Его то или ее мама тетурамом не кормила. Хотя в тот момент я еще не знала о маминых ноу хау.
Мои страдания по сравнению с прошлым разом были мизерными. Пострадала я совсем не долго. Без сердцебиения, без давления, без особого дискомфорта. Просто сплохело мне, я прилегла и заснула под одеялком. Анализа собственного состояния я не проводила. Привычки такой у меня тогда не было.