«Фильм режиссера Майкла Андерсона «Орка», получивший в советском прокате название «Смерть среди айсбергов», почти беззащитен перед критикой. Крайне несамостоятельный по проблематике и стилистике, он может вызвать и действительно вызывает раздражение своей жанровой чересполосицей, вбирающей в себя элементь вестерна, мелодрамы, фильма ужасов также научно-популярной и видовой ленты.
Оправдывается всё это не столько наивной антологичностью, хотя и впрямую заявлена, сколько неким … простодушием, позволяющем использовать чужие находки, вставляя в свое произведение обширные кинематографические цитаты и не чураясь кровавых или сентиментализированных штампов.
И уж тем более не выдерживает серьезного отношения сюжет картины, умудрившейся в полтора часа вместить массу несообразностей и немотивированностей…
Да и актеры, в том числе хорошие — Ричард Харрис. Шарлот Рэмплинг, — отыграли свои роли с минимумом затрат энергии, как будто специально подчеркивая, что незачем выкладываться…
Перечень неудач и просчетов можно бесконечно наматывать на критическое веретено, поэтому, не отменяя уже сказанного, все же попытаемся посмотреть на картину Андерсона и с несколько иной стороны.
Фильм «Смерть среди айсбергов» не только помнит о своем родстве с лентой Стивена Спилберга «Челюсти», но к настаивает на нем. Подобно тому как отец или мать могут продолжиться в детях цветом глаз или волос, «Челюсти» повторяются в своем кинематографическом ребенке сразу на нескольких уровнях — фабульном аттракционном и образном.
Даже главный трюк фильма — огромный кит-убийца — впрямую скопирован со спилберговской акулы, так что порой возникает ощущение, что именно этой гигантской акуле, соответствующим образом переодетой и загримированной, было поручено сыграть роль кита, и она исполнила ее с максимальной старательностью.
Однако слепок с «Челюстей» нескладный и неодаренный, живет еще на экране и своей жизнью и даже вступает с породившим его явлением в некое конфликтное состояние.
Заметим, что фильм «Челюсти» и многие повторяющие его произведения наследуют на новом этапе не только традиционную голливудскую эстетику, у них есть мощный прародитель, одно из высших достижений американской кульуры — роман Германа Мелвилла «Моби Дик», где в центре титаническая фигура капитана Ахава, мечущегося по морям и океанам в поисках Белого кита, олицетворяющего для него все зло мира. Разумеется, «Моби Дик» продолжается теперь на ином уровне — не романтическом, а бытовом, не вселенском а заземленном, не притчево-философском, а газетно-разговорном но и в этих условиях искры мелвилловского замысла преодолевают одномерность «Челюстей» и придают фильму объемный характер, усиленный и определенными социальными мотивами.
«Смерть среди айсбергов» не рискует вступать в полемику на уровне философских или социальных категорий. Спор, который она ведет с «Челюстями» и опосредованно с «Моби Диком», отталкивается от расхожих стереотипов представлений о трагическом будущем живой природы. …
Все это и учитывает в своем фильме Майкл Андерсон. Животное у него олицетворяет собою не зло, подлежащее уничтожению, как в «Моби Дике», или в какой-то степени в «Челюстях», а как бы высшую правду природы, протестующей против человеческого насилия. На экране разыгрывается не что иное, как экологическая вендетта, беспощадная кровная месть, которую осуществляет кит, вершащий возмездие за свою убитую подругу и неродившегося детеныша.
Уравненные в правах разумный человек и разумное животное ведут бесконечный поединок где на стороне первого — достижения современной техники, а у второго — право на самозащиту, сила и ненависть.
Но не только сила и ненависть.
В «Смерти среди айсбергов» происходит своеобразная и любопытная замена. Киту Орке отдано то, что издавна составляло привилегию человека: чувство справедливости, горя, семейной привязанности. Ему же посвящена и красота окружающего мира, великолепного в своем плавном течении, в любовных играх, в четком чередовании дня и ночи.
Человеку же оставлен только скучный механизированный быт, замкнутые помещения выматывающее однообразие жизни, жестокость и бесплодность. Как будто у капитана Ахава отняли высокую духовность и передали ее протагонисту наградив в свою очередь, Ахава нерассуждающвй тупостью Моби Дика.
Создатели фильма попытались смягчить эту мизантропию, отчего появились в картине и раскаяние главного виновника, идущего на заключительный поединок во льдах, как на плаху, и женщина-ученый, невиновная в трагедии кита и поэтому пощаженная им, и не слишком вразумительный научный комментарий, но все это не больше, чем торопливая отговорка мало что значащая по сравнению с безумным ревом Орки, оплакивающего свою подругу.
Можно даже сказать, что в фильме «Смерть среди айсбергов» животное берет реванш за все то поругание со стороны человека, которому оно подвергалось в других многочисленных фильмах.
Проблема правоты животного, точнее, правоты природы перед человеком, родилась не сейчас, но в последние годы в западном искусстве она приобрела взвинченный, почти истерический характер, о чем свидетельствует, в частности, и картина «Смерть среди айсбергов»», интересная не столько сама по себе, сколько выражением определенной общественной тенденции. И в этом плане знакомство с фильмом полезно и нужно пусть даже вопросы, затронутые в нем решаются на весьма поверхностном уровне» (Дмитриев В. Экологическая вендетта // Советский экран. 1982. 14: 8-9).