Прямо по нашему курсу, за грядою коричневых холмов, до горизонта тянулась пустыня. Капитан Саманиа убрал правую руку с ручки управления двигателем, вытянул переговорное устройство и поднёс его к губам:
- Видишь полосу?
- Нет! – ответил я.
- Всё, что лежит за холмами, - наша полоса! – сообщил пилот. Скажи ещё, что ты не видишь аэродромного терминала.
Я не увидел никакого аэродромного терминала. На безбрежном море песка стояли несколько строений, напоминающие не то бытовки, не то сараи.
Саманиа пилотировал, а я, плавно держась за штурвал и мягко держа ноги на педалях, проявлял участие лишь тем, что выпускал тумблером закрылки в требуемую позицию. Саманиа брал меня с собой на север страны, чтобы придать вес своим просьбам по начальству, - я для них был иностранный специалист и под меня охотно давали что-нибудь. К третьему развороту наши закрылки были выпущены в посадочную конфигурацию. Саманиа нажал на тангенту на штурвале и сказал диспетчеру:
- На прямой с посадкой!
Колёса нашей С-150 коснулись песка и в кабине моментально стало пыльно. Саманиа дал мне дорулить до перрона, а сам закурил (старенькая «Сессна» была оборудована пепельницей). Он произвёл выключение, мы вылезли, в четыре руки закатили машину в ангар и сдали её на попечение старого авиационного техника.
- Саманиа сел в наш внедорожник, завёл машину и пристально поглядел на меня.
- Слушай, а тебе реально надо участвовать в этом обряде вашего народа?
- Угу! – кивнул я.
- Могу тебя завезти в гостиницу и оставить машину тебе. Завтра вернёшь.
- Завтра я никак её не верну, приду только послезавтра.
- Я читал в одной книге у ваших ортодоксальных отцов, что тот, кто путешествует, ну, или работает, они могут позволять себе не строго отправлять различные ритуалы. Я мог бы сообщить твоему коллеге, что ты трудился и очень устал.
- Но я ведь не устаю, летая с вами по начальству.
- Ты знаешь, - сказал капитан, поправив на носу солнцезащитные очки, — у вашего народа очень странные обряды, особенно те, которые занимают несколько дней, впрочем, не мне судить. Обряд смены новолетия занял у вас три дня, а выглядел ты так, как будто вернулся с того света. Впрочем, - он повторил ещё раз, - не мне судить.
- Не буду скрывать… - сказал я, - сегодня мне и моему товарищу предстоит очень важная фаза Великого Делания. В процессе отправления этого ритуала Великого Делания, нам придётся встретиться со своим внутренним космосом, посредством удаления от внешнего чувственного мира совершить вхождения в то, что первоначально представляется темным внутренним миром души. После чего мы проведём очищение и приступим к трансмутации. - И я похлопал себя рукой по рюкзаку.
- Мзг’ббе! – сказал Саманиа и пожал плечами.
Поняв, что завтра меня не удастся ангажировать на интересные переговоры, Саманиа снял машину с ручника и вырулил на улицу. Мы ехали мимо узких улочек с двухэтажными домами, на улицах кишела торговля. Замотанные в джелябы и синие бурнусы продавцы незамысловатых сувениров меланхолично курили в тени, обшарпанных жёлтых стен, испещрённых узорами, граффити и различными объявлениями.
Около Рю Скалиа он высадил меня, мы пожали друг другу руки, и я прошёлся пешком вдоль берега. Уже стемнело, дул лёгкий ветерок, и было приятно вдыхать воздух, насыщенный запахами океана и тёплого хлеба, (здесь пекли длинные французские батоны и продавали их с лотков). Дойдя до гостиницы, я остановился и посмотрел на небо. Луна серебрилась сквозь дымку облаков, окутанная красной туманной завесой, и от этого казалось, что мир ирреален. Через несколько минут наваждение отпустило меня, и я занырнул в вечернюю прохладу гостиницы. Лёха ждал меня на последнем этаже, и пока я поднимался по деревянной узорчатой лестнице, я успел приложиться головой об притолоку.
Дверь была открыта. Бербер валялся на кровати в местных кожаных остромысых тапках-бабушах и в джелябе.
- Приступим же к фазе Nigredo. – сказал мой коллега, почёсывая одной ногой другую.
- Омовение! – ответил я и проскользнул в ванную комнату. Горячей воды не было, зато дали холодную, этого было достаточно. Я умыл лицо и руки, и достал из сумки много ёмкостей с эликсиром, который мы должны были использовать для трансмутации.
- Как вам удалось достать эквивалент первовещества? – спросил меня мой коллега.
- Да я с аптечными ребятами познакомился в Мхамиде, - бодро ответил я, - и сказал, значит, что в рамках работы «Красного креста», надо много этого самого. Капитан Саманиа дал им бакшиш, и они мне продали всё, что у них было. Здесь десять пузырьков!
Я выложил пузырьки с названием «Иппократес» на деревянный резной столик, и мы принялись пересчитывать пузырьки. Итак, их было ровно десять. Каждый содержал сто миллилитров вещества, которое мы собирались использовать для трансмутации, и суммарный объём содержимого пузырьков был примерно равен объёму куба, каждая сторона которого равнялась 10 см, то есть был равен одному литру.
- А как у тебя прошёл VITRIOL? – спросил я своего коллегу, переливая содержимое пузырьков в полутораквартовую флягу, (за неимением алхимического тигля).
- Ты знаешь, мне удалось провезти одну ёмкость с нашим элементом, в моей ручной клади, и даже в аэропорте Схипхолл её почему-то не реквизировали.
И он торжественно достал металлическую цилиндрическую ёмкость с этикеткой синего цвета. Потом мой коллега достал открывашку для консервов и сказал торжественно:
- Надлежит нам, брат, приступить к фазе Белого Лебедя! Данная стадия, - сказал он, - всего лишь первое сознательное соприкосновение с тонким миром, но по сравнению с опытом физических чувств этот опыт настолько ошеломляет, что предстает в виде яркой и тягучей белой субстанции. – И мой коллега Алексей Гудков проделал в торце цилиндрической ёмкости две дырки, равноудалённых от центра окружности.
- Итак! – сказал Алексей.
Я крышку у фляги. Во фляге плескалось содержимое пузырьков.
- Это... – сказал Гудков, - ...время гармонизации силы эмоции и сознания, когда они должны слиться в единое целое. Человеческие желания на этой стадии умирают, уступая место желаниям высшего уровня. Сознание окончательно подчиняет себе эмоции и тело. Алхимики, (это мы с тобой), подходят к последней трансмутации, когда три разорванные доселе составляющие его единой силы: физическая мощь, сознание и эмоции сольются в единую силу его существа, которое перестанет быть телом физическим, а станет телом нравственным.
Во флягу потекла тягучая струя содержимого из цилиндрической ёмкости с синей этикеткой.
Проще говоря, - мы с Лёхой, смешав спирт со сгущёнкой, приготовили наш любимый коктель, - «Молоко Бешеной Коровы», подойдя к фазе «Альбедо», - высшей стадии алхимической работы.
Жбанили два дня.
