Самую большую страсть своей жизни королева разделяла не с мужем. Несмотря на любовь Филиппа к конному спорту, он не понимал одержимости жены самими лошадьми. Племенное разведение — это тема, которая больше всего оживляет королеву, и это было безраздельное царство ее ближайшего друга-мужчины, Генри Джорджа Реджинальда Молинье Герберта, седьмого графа Карнарвона.
Тина Браун. Дворцовые бумаги. Глава 5. Вопрос о независимости. Елизавета и Филипп. Часть 2. Начало здесь
Ранее он был известен по титулу учтивости - лорда Порчестера, или Порчи, как его называли друзья. Он был гоночным менеджером королевы с 1969 года до конца своей жизни. Никто, кроме семьи, не имел такой близости с королевой. Он был одним из немногих, у кого был номер мобильного телефона Ее Величества, и почти каждый день он звонил ей, сообщая горячие новости. Он часто набирал ее номер во время распродаж чистокровных животных, где он делал ставки от ее имени, и она могла слышать, что происходит. Он был ее компаньоном почти на каждой скачке, ее советником во время частных визитов на конезаводы в Кентукки, ее партнером в ее одержимости разведением, подбором пород и форм. Их связь была намного глубже, чем просто связь между гоночным менеджером и монархом. Они были партнерами в стремлении, которое доставляло королеве безграничное удовольствие.
Дружба Порчи с королевой длилась шесть десятилетий. Георг VI попросил мальчика-подростка пригласить его маленькую дочь на скачки, где их быстро сблизила любовь к лошадям.
Королева-мать, возможно, считала Порчи второстепенным претендентом на руку Елизаветы после герцогских претендентов в ее списке. Его фамильным поместьем был замок Хайклер в Хэмпшире, место действия телевизионного хита Джулиана Феллоуза «Аббатство Даунтон». Он был одним из тех сдержанных аристократов, которые были намного богаче, чем можно было ожидать.
Его дед, пятый граф Карнарвон, спонсировал археолога Говарда Картера в поисках гробницы Тутанхамона в Египте и умер от заражения крови после укуса комара в 1923 году, всего через четыре месяца после того, как был найден вход в гробницу.
Вскоре после того, как в 1987 году Порчи стал графом, он узнал от семейного дворецкого, что в шкафах и неиспользуемых комнатах Хайклера более семидесяти лет лежало около трехсот предметов старины из путешествий его деда по Египту. Это был хороший повод заставить замок приносить прибыль, и двери Хайклера были открыты для публики в 1988 году.
Представление об уникальном доверии королевы к Порчи можно найти в записи дневника одного из его ближайших друзей, пэра лейбористской партии лорда Бернарда Донохью. В записи, датированной вторником, 7 апреля 1998 года, Донохью отмечает, что Карнарвон рассказал ему «две трогательные истории о королеве»:
Первая произошла, когда она была с официальным визитом во Францию, чтобы отпраздновать высадку войск в Нормандии в 1944 году. Генри повел ее во французский ресторан в Онфлер. Она не знала, как заказать себе еду. Сказала ему, что никогда раньше не заказывала еду по меню. Вторая история была о том, как она впервые в жизни пошла в паб. Ей понравилось, но опять же она не знала, что нужно заказывать напитки в баре. Поэтому она сидела там и ждала, ожидая, что ей принесут напиток. Сказала, что с удовольствием выпила бы мартини с джином, но ей никто ничего не принес. Ее помощники должны были сказать ей пойти в бар и сделать заказ — это не ее вина.
Последняя фраза говорит о многом. Карнарвон рассказывает эту историю с явным умилением, но быстро указывает, что поведение королевы было вызвано не тем, что она была избалованной или глупой, а тем, что придворные, которые должны были лучше знать, подвели ее. «Ее Величество — мой лучший друг на всю жизнь», — сказал он однажды Донохью.
Близость королевы с Порчи была настолько глубокой, что ходили слухи, что между ними могло быть нечто большее. Когда-то давным-давно лондонские сплетники любили говорить о сильном сходстве между симпатичной физиономией принца Эндрю и лицом Карнарвона, но я не вижу в этом ни сходства, ни правдоподобия. Порчи больше походил на утонченного Альфреда Молину в фетровой шляпе и был по-настоящему взбешен, когда впервые поползли романтические слухи. Он был преданным слугой королевы, готовым защищать ее до последнего и, без сомнения, источником силы, когда беспокойные разочарования Филиппа заставляли ее чувствовать себя незащищенной.
