оглавление канала
Все эти мои вопросы, конечно же, были риторическими, но дед Авдей воспринял их, как обращение к нему, потому что принялся меня уговаривать и утешать:
- Раз не сказала тебе, значит так надо было. Может она тебя от чего уберечь хотела. Но в любом случае, намерения у нее были благими.
Я невесело усмехнулась.
- Не забывай дед, что благими намерениями дорога в ад выстлана. А сейчас мне придется иметь со всем этим дело совершенно ни к чему не подготовленной. – Увидев, как дед, встрепенувшись, собрался мне возразить, проговорила с коротким смешком. – Придется, придется, уж поверь мне. Ты сам мне эту проблему в дом и приволок. – И я, совсем, как недавно Авдей, указала подбородком на Найдена. – А теперь уж, отступать поздно. Ты сам знаешь, если ко мне человек обратился за помощью, а я ему помочь согласилась, то обратного мне ходу нет. – Я хлопнула ладонями по коленям. – Эх, ладно, чего теперь… Только и остается, что идти вперед, а там, как Бог даст.
Я поднялась с крыльца, давая понять Авдею, что разговор окончен.
Авдей еще немного посидел на ступенях, как видно, размышляя о чем-то о своем, вздыхая и что-то бормоча себе под нос. А потом встал, домой засобирался. А на меня, ни с того, ни с сего, вдруг тревога напала. Стараясь не показать своего, невесть откуда взявшегося волнения, я, чуть переигрывая беспечность, проговорила:
- Дед Авдей, ты оставайся на ночь у меня. Вон Найден и баньку растопил. Ты хоть его попаришь по-человечески. А то он меня вдруг стесняться стал. Завернется весь в простыню. А какой пар, если тело-то все прикрыто. Да и поздно уже. Вон глянь, темень какая. – И предвидя возражения старика, поспешно добавила. – А с Алексей твоим ничего не случится. Ему ведь не впервой одному ночевать. Да и соседи у тебя хорошие, присмотрят.
Авдей глянул на меня настороженно. Но моя физиономия была самой честной физиономией во всем мире на данный момент. Небрежная легкая улыбка, глазки чистые и искренние до невозможности, и реснички эдак хлоп, хлоп. Но старика это, почему-то, не успокоило. Подозрительность во взгляде только нарастала. Он с сомнением глянул еще раз на меня, потом на Найдена, и, будто отвечая сам себе на какой-то вопрос, проворчал себе под нос:
- Чудно…
Я с затаенным ожиданием смотрела на него. Какое решение дед примет? Он постоял еще в раздумье с минуту, а потом, махнул рукой:
- Ладно! Уговорила, остаюсь… - И зычным голосом, который нельзя было ожидать от старика, гаркнул на весь двор. – Найден, ты веник в шайке правильно запарил? – И размашистым шагом направился в сторону бани. Конечно, контроль – прежде всего.
А я, не скрывая, выдохнула с облегчением. Теперь можно было и посидеть, подумать. Еще раз мысленно прокрутить рассказ Авдея в голове, и как следует все проанализировать. Фактов было мало, так что тут анализировать было почти нечего. А вот собственное отношение ко всему услышанному требовало некой систематизации. Во-первых, нужно было отбросить все эмоции. Что толку сейчас обижаться на бабулю? Ничего уже не вернешь, и ничего уже не исправишь. Я уселась на крыльцо и стала смотреть в звездное небо. Легкие облака рваными кусками серых тряпок плыли по темно-синему полю, закрывая мутной дымкой яркие искорки звезд, делая их размытыми, размазанными, как будто у художника-ветра дрогнула кисть и краски, вместо того, чтобы лечь четко и ровно на холст неба, разбрызгались по нему неровными кляксами. Там, наверху, был ветер, а внизу на земле царило спокойствие и некая безмятежность. Только это почему-то не вносило покоя в душу. Словно сама природа говорила мне: «Смотри… Безмятежность призрачна и неустойчива. Тебе только кажется, что все спокойно. А на самом деле высоко дуют штормовые ветры, стоит только поднять голову к небу, и ты поймешь, как здесь, на земле все хрупко и иллюзорно…»
Накормив мужиков после бани, и проследив, чтобы Найден выпил свой отвар, я отправилась спать в свою комнату. Сон не шел. Я все думала и думала, ворочаясь с боку на бок. Почему бабушка мне ничего не рассказывала, почему не посвятила в свою тайну? Хотела уберечь? От чего? Думала, что меня не коснется ее судьба, что обойдет стороной наш кордон? А вот сейчас, что прикажете делать с этим найденышем, с его татуировкой, со всеми этими шкатулками-амулетами? Голову самой ломать? И ведь спросить-то не у кого! Дед Авдей рассказал мне то, что скрывал долгие годы, дав слово моей бабке. И что толку? Не вытерпев всех этих метаний и вопросов, раздирающих мою несчастную голову, я встала, и, повинуясь порыву, направилась в комнату Айникки.
Авдей сопел на печи, из комнаты Найдена не доносилось ни звука. На всякий случай, я заглянула к нему. Спит, опять свернувшись калачиком, как малое дите. Он, наверное, сейчас таковым и является, позабыв все свое прошлое. Хорошо ему. Ни тебе метаний, ни тебе страданий из-за прошлых ошибок. Но, честно говоря, местами с ним я бы поменяться не хотела. Осторожно, на цыпочках, чтобы не скрипнули половицы, вернулась в комнату бабули. Включила тусклый ночник, и сев перед сундуком, стала разглядывать его резные бока. Я знала на этих резных картинах каждый завиток, каждого зверя от кончика хвоста, до кончика ушей. Но сейчас, мне казалось, что я вижу все эти фигуры впервые в своей жизни. Меня так и потянуло встать, достать ключ, открыть сундук и достать шкатулку. Мне потребовалась вся моя воля, чтобы не сделать этого. Кровь в висках пульсировала, словно колеса вагонов по рельсам, отстукивая: «Еще не время, еще не время, еще не время…» Я встала, и, крепко сжав кулаки, зажмурилась. Постояла так с минуту, и тут почувствовала чье-то присутствие. Открыла глаза и увидела в дверном проеме Найдена. Глаза его смотрели в одну точку, взгляд какой-то затуманенный, словно не живой. О, Господи! Он что, опять впал в свой чудной транс? Я осторожно, мелкими шажками, подошла к нему. Не прикасаясь, заглянула в лицо, и спросила тихо:
- Найден, ты чего?
Он мне ничего не ответил, словно бы и не слышал моего вопроса. Потом его губы зашевелились, и он заговорил тихим шепотом, ни к кому не обращаясь:
- Путь… Звездный путь… Путь домой… Еще не время… - Потом, словно от невыносимой боли, застонал так, что у меня сердце чуть не остановилось от какой-то неизбывной тоски. – Зачем…??? Я хочу вернуться!!! Пустите меня домой!! Мое место там!! – Лицо его исказила гримаса страдания, а из глаз двумя блестящими дорожками покатились слезы.
Я растерянно, почти испуганно, смотрела на мужчину не зная, что предпринять, как унять эту его непонятную боль. Но он успокоился сам. Заговорил опять, и теперь его голос звучал ровно и глухо, без каких-либо эмоций:
- Еще не время… Нужно выполнить предначертанное. За все приходится платить…
Слушать этот его бред у меня не было уже, ну просто, никаких сил! И тут я подумала, что, если сейчас, пока он в таком состоянии, я задам ему свои вопросы, возможно, я и получу кое-какие ответы. Чем черт не шутит, когда Бог спит! Мысли суетливо, от открывающейся перспективы, заскакали белками в голове, и я выпалила первое, что мне пришло на ум.
- Ты кто? – Голос звучал от волнения хрипло и как-то испуганно.
Несколько мгновений я думала, что он меня просто не слышит, а потому, и не ответит. Но он заговорил, и я перестала дышать, ожидая услышать… Что? В тот момент, я бы не смогла ответить на этот вопрос. Просто ждала.
- Человек… - Голос тихий и почти насмешливый.
Конечно, на дурацкий вопрос получаешь дурацкий ответ. Но задать правильный вопрос у меня сейчас не получалось. Все происходило слишком быстро, и времени на раздумья просто не было. Я попробовала опять.
- Что там, в этой шкатулке? – Уточнять в какой шкатулке я не стала, в надежде, что у него подобных шкатулок не так много.
Он заколебался, словно раздумывая, отвечать или нет на мой вопрос, а затем произнес с легким недоумением:
- Там карта Пути…
Черт возьми!! Так мы можем с ним беседовать до морковкина заговенья, и ничего при этом я так и не пойму!
- Что это за «путь»? Путь куда?
Он ответил просто, с тем же самым недоумением, с каким говорил до этого. Как будто, я задаю взрослому разумному человеку совершенно дурацкие детские вопросы.
- Домой…
Скрипнув зубами от злости, то ли на себя, то ли на него, я, стараясь быть терпеливой, опять спросила:
- Чей это дом? Где он находится?
Теперь он ответил, почти без паузы:
- У каждого человека свой дом. И Путь к нему у каждого свой…
Кажется, я начинала входит во вкус нашей игры «вопросы-ответы». Только было собралась задать очередной вопрос, как в кухни послышался шорох, кряхтение и покашливающие звуки. Из-за спины Найдена показался дед Авдей и испуганно спросил:
- Чего это вы тут? Случилось чего? – И схватил Найдена за плечо, с желанием его развернуть лицом к себе.
Тот дернулся всем телом и заморгал, испуганно глядя по сторонам. От злости я была готова придушить Авдея!! Нет, ну надо же было ему так не вовремя проснуться!! И чего ему не спится, пеньку старому!! Но, ничего не сказала, а только зубами скрипнула и выругалась, разумеется, про себя. Дед все еще с недоумением смотрел то на Найдена, то на меня. Не получив ответа на свой вопрос, он опять спросил:
- Случилось чего? Почто не спите-то? – Голос звучал почти обиженно.
И теперь они вместе смотрели на меня, ожидая каких-нибудь объяснений. Я не смогла скрыть своего раздражения, когда ответила:
- Да ничего не случилось! Я просто зашла к бабушке в комнату, взять кое-что хотела. А тут Найден проснулся. А теперь вот и ты еще. И чего не спится? Бродите тут по ночам, как полуночники…
Понятное дело, мой ответ никого не устроил. Но мне было не до этого. Большего объяснять я посчитала ненужным. Да и что я могла объяснить, коли мне и самой ничего не понятно было!
Остаток ночи прошел спокойно. Если можно назвать «спокойным» ворчание почти до самого рассвета на печи деда Авдея, и мои мысленные метания в своей комнате. Что там делал Найден, я не знала. Но из его комнаты не доносилось ни звука. То, что я услышала от него, наверняка, имело глубокий смысл. Только вот мне этот самый смысл в руки никак не давался. На первый взгляд, это была чистая абракадабра. Но, если подумать хорошенько, то получалось, что Найден раскрывал мне некую тайну. Только чтобы понять ее, нужен был особый ключик, которого у меня как раз-таки и не было. Но, этот самый ключик мог быть внутри шкатулки. И я приняла решение, шкатулку все же открыть. Но сделать это решила только тогда, когда на кордоне мы останемся одни. Тем более, что деду Авдею про эту шкатулку было ничего не известно, и рассказывать о ней я ему не планировала.