Если, - говорит он мне,- ты подашь на алименты, то я очень сильно разозлюсь и не знаю, что сделаю. Со мной? – спросила я. - Не знаешь, что сделаешь со мной или с собой? Я давно уже все его слова воспринимаю с сарказмом и скептически. Я давно уже не боюсь. И я давно уже не имею желания ему что-то доказывать, объяснять, пытаться изменить его мнение, чтоб он понял меня правильно, чтоб посмотрел на какие-то вещи с другой стороны и чтоб, в конце концов, мы пришли к миру. Я давно перестала с ним спорить. Я просто молча вздыхаю, смотрю в окно и понимаю, что все это бесполезно. Но в этот раз у меня включился азарт. Алименты – это его больная точка, это воспринимается как крах жизни, как позор, будто на тебе поставили клеймо. В его понимании. Зная все это, я решила копнуть поглубже. Взывать его к совести возвышенными речами о том, что как ты так можешь, это же твоя дочь, и у нее есть потребности, тоже не имеет смысла. Он на это ответит, что от дочери не отказывается, что для нее не жаль никак